Читаем без скачивания Навеки - Джоанна Линдсей

Розалин вспомнился один эпизод из фантастического фильма о путешествиях во времени: по мере того как изменялось прошлое, с фотографий начинали исчезать лица людей. Ее охватила паника — как же она раньше об этом не подумала!

Она стала громко звать Торна, но он не откликнулся: если он и слышал, то был слишком занят, чтобы обращать на нее внимание. Ему не нужно было искать себе противников — они сами нападали на него и преимущественно по двое и даже по трое.

Наверное, они просто боялись нападать на него поодиночке — таким он был высоким и могучим. Тем не менее она нисколько не волновалась, что он может погибнуть в неравной схватке: он ведь заверил ее, что может умереть только от руки одного из своих так называемых богов или от меча некоего Вольфстана, который надоедал ему своими преследованиями.

Розалин хотела крикнуть еще раз, но у нее запершило в горле. Нет, надо успокоиться. Как это ни удивительно, но все его слова оказались правдой, и бесполезно пытаться это логически объяснить и осмыслить. Но почему они попали в самый разгар сражения? Возможно, потому, что она так необдуманно пообещала отправиться с ним, «куда он пожелает». Понятное дело, с тех пор как он впервые появился перед ней, он только и мечтал об этой битве. И она, сама того не подозревая, дала ему возможность принять самое деятельное участие в его любимых войнах.

Нет, она ему выскажет свое мнение на этот счет! Он глубоко ошибается, если считает, что она согласится исполнять все его прихоти. Мало ли что взбредет ему в голову в следующий раз и в какой войне он изъявит желание участвовать! Она не собирается каждый раз вот так сидеть и ждать, пока он наиграется со своим мечом.

Розалин осторожно спустилась с дерева и оглянулась вокруг. Из всех сражавшихся осталось чуть более двадцати воинов. Силы их были уже на исходе, и они размахивали мечами далеко не с таким рвением, как прежде. Среди них было восемь рыцарей, и один из них только что скрестил свой меч с клинком Торна, который все еще восседал на своем коне.

Во времена рыцарства (то есть именно в это время) такие кони назывались дестриерами — боевыми конями — и были значительно крупнее, сильнее и выносливее обычных лошадей. Они предназначались для тяжеловооруженных всадников, и Розалин совсем не хотелось иметь с ними дела. Однако другого выхода у нее не было.

Она перешагнула через груду мертвых тел и осторожно обошла боевого коня, с которого только что стащили седока. Конь всхрапнул, переступил копытами и неожиданно последовал за ней. Слыша за спиной мерное позвякивание его сбруи, Розалин ускорила шаг и чуть было не попала под копыта лошадей Торна и его противника.

Быстро пригнув голову, чтобы избежать удара мечей, со свистом рассекающих воздух, Розалин громко выкрикнула имя Торна. Он ее услышал — не мог не услышать, она ведь стояла с ним совсем рядом, — но не оглянулся, продолжая неотрывно следить за мечом своего противника.

Розалин понимала, что иначе он и не мог поступить в подобной ситуации, когда любое неосторожное движение стоило бы ему головы. Она понимала и все же была вне себя от гнева — он не замечает ее, а она сходит с ума от страха! Он убивает тех, кто на самом деле должен выжить в этой битве, а с ними — целые поколения, которым теперь уже не суждено будет родиться. Может статься, среди этих воинов были и ее предки!

Она должна остановить его любой ценой В отчаянии Розалин оглянулась кругом. Что бы такое придумать, чтобы привлечь к себе его внимание и заставить выслушать ее? И тут она заметила того самого боевого коня: он остановился позади нее и дышал ей в затылок.

Розалин приблизилась к нему и попыталась вдеть ногу в стремя, но оно было так высоко от земли, что ее попытка не увенчалась успехом. Должно быть, прежний хозяин коня был значительно выше ее ростом. Розалин хотела было попытаться запрыгнуть в седло с разбегу, но конь продолжал ходить за ней по пятам и ни секунды не стоял на месте.

Вдруг Розалин почувствовала, как могучая рука Горна обвилась вокруг ее талии. Миг — и она уже сидела перед ним в седле, и он крепко держал ее в своих железных объятиях.

— Клянусь именем Одина, что ты делаешь, женщина? — вскричал он. — Этот конь может прикончить тебя в одно мгновение!

Она храбро встретила свирепый блеск его глаз и ответила со всем ехидством, на которое была способна:

— Благодарю за заботу, но у меня не было другого выхода. Я хочу поскорее убраться отсюда, Торн, — сейчас, сию же минуту. И если ты не исполнишь мою просьбу, я… я отберу у тебя меч и с удовольствием посмотрю, как эти рыцари сделают из тебя подушечку для булавок.

Ей, может быть, следовало произнести все это более мягким тоном, чтобы не рассердить его еще больше, но Розалин рассудила, что сейчас не время для обмена любезностями — иначе он снова посадит ее на какое-нибудь дерево. Она не стала оглядываться назад — ее не интересовал ход битвы, она только хотела поскорее покинуть это страшное место.

Торн внял ее угрозам. Он ничего не ответил, но в ту же секунду они оба исчезли так же быстро, как и появились.

Глава 18

— Да знаешь ли ты, как опасно вмешиваться в ход истории? Кто-нибудь из тех воинов, которых ты сегодня убил, мог быть предком какой-нибудь известной исторической личности. А вдруг ты оборвал его жизнь прежде, чем у него появились дети?

Розалин в волнении расхаживала взад-вперед по комнате. Торн возвратил их обратно в Кейвено-коттедж, в спальню, и теперь стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди и молча за ней наблюдая.

Как только они вернулись, Розалин обрушила на него поток упреков и резких словечек. На самом деле в эту минуту ей больше всего на свете хотелось хорошенько поколотить его за те волнения, которые он ей доставил, но она прекрасно понимала, что его бы это только позабавило. Ее трясло от бессильной злости.

Она постаралась успокоиться и стала объяснять ему, что именно он сделал не так, и услышала в ответ:

— Ты переживаешь из-за пустяков. Из-за пустяков? Она чуть не задохнулась от негодования. Целый пласт истории безвозвратно утерян, а он называет это пустяками!

Она гневно прищурила на него глаза и потребовала:

— Отвечай, что это было за сражение? Оно сохранилось в летописях?

— Это была всего лишь небольшая стычка между враждующими соседями — ничего особенного.

Он произнес эти слова спокойно, почти равнодушно, и Розалин снова почувствовала прилив раздражения. Викинги обожествляли войну, она была неотъемлемой частью их жизни. Они не мыслили иначе свое существование и никогда не задумывались о судьбах тех, чьи жизни унесли их мечи. Даже если битва была достойна того, чтобы увековечить ее в сказаниях, они никогда не испытывали жалости к побежденному противнику — только горделивое сознание того, что победитель оказался сильнее побежденного и теперь может поведать о своей победе.