Читаем без скачивания Записки сотрудницы Смерша - Зиберова Анна Кузьминична

Один раз мне пришлось переодеться в телогрейку и вручать телеграмму «с фронта» сестре одной из таких женщин. Только я вошла в квартиру и сказала, что принесла телеграмму с фронта, у меня ее чуть было не вырвали, а я заявила, что такие телеграммы передаем только лично. Родственники сказали, что женщина проживает в другом городе. «Скажите адрес, мы ее туда перешлем». В ответ получила адрес, который сразу же сообщила в отдел. Делали мы это быстро и четко, но перед каждой подобной операцией договаривались с начальником почтового отделения, что идем к таким-то, и оформляли телеграмму на подлинном почтовом бланке, так что провалов не было.

Однажды я пришла по делу в промтоварный магазин. Долго говорила с директором, а когда он меня провожал, я залюбовалась на детские костюмчики, которые были развешаны по всем стенам. Мой взгляд заметил директор и спрашивает:

— Вам что-то нужно?

— Нет-нет, ничего! — отвечаю я, хотя у меня только Валерий родился, а ордера на одежду получить было трудно, большая очередь.

Директор почувствовал все, о чем я подумала, и говорит:

— Берите все, что хотите, без денег и без ордеров!

Когда я отказалась, он сказал:

— Те, кто работает в МУРе, у нас ни от чего не отказываются.

Но я сразу же ушла. И сколько таких случаев было!

Часто бывала в антикварном магазине на Арбате, где, как нам сказали, иностранцы скупали подлинники старинных картин и увозили из нашей страны. Мы в этот магазин ходили по очереди, проверяли наличие таких картин: они были нами отмечены.

Полковник Збраилов каждый день приходил к нам на «конспиративку», беседовал на различные темы, а если кто-то обращался к нему за помощью, всегда помогал, и мы знали, видели, что о нас беспокоятся, заботятся. Один — два раза в месяц заходил и Виктор Семенович Абакумов, отвечал на наши вопросы, спрашивал: «Как работается? Кто или что мешает?» Он говорил, что товарищ Сталин учил, чтобы не было неприятностей, надо держать карманы закрытыми. Когда приходилось по работе идти в магазин, многие наши сотрудники вообще зашивали карманы, чтобы не подложили взятку или «подарок». Нам было приказано: ничего ни ог кого не брать, даже не прикасаться.

Как-то я попала к одной графине, тоже на Арбате. До революции она с семьей жила в квартире из десяти комнат, а в 1917 году семья выехала за границу, но она влюбилась в чекиста и осталась в Москве. Чекист на ней не женился, в квартире ей оставили одну комнату (как тогда говорили, уплотнили), в которую перенесли ее вещи и мебель. Комната напоминала антикварный магазин, где еле-еле можно было протолкнуться. Мы долго беседовали: в этом доме она жила с рождения, со всеми жильцами была в хороших отношениях, многие приходили к ней посоветоваться, поэтому она знала о жильцах все. Когда я прощалась с ней, она очень хотела подарить мне что-нибудь на память. У нее стояли чудесные статуэтки, висели картины, гобелены. Я от всего отказалась, она даже расстроилась. «Вы работаете в уголовном розыске? Не может быть! С такими лучистыми светлыми глазами, добрым лицом и улыбкой — и в уголовном розыске… Нет!» Я была очень признательна ей за рассказ о доме и жильцах. Она не проявила ни злобы, ни отчаяния, хотя после Октябрьской революции ее «уплотняли», чекист бросил, она работала переводчицей и потихоньку продавала свои вещи, на что и жила. Учила французскому языку соседских детей, но денег с них не брала.

Однажды я получила «установку» на Капитолину Васильеву: охарактеризовать ее и связи — обычное, очень простое задание. Жила она со своей матерью где-то в районе шоссе Энтузиастов. Но в беседе с людьми, там проживавшими, я узнала, что Капитолина — лучшая пловчиха СССР, недавно вышла замуж и переехала с матерью к мужу по адресу: Гоголевский бульвар, дом 7. Поехала туда: огороженный двухэтажный дом, во дворе, в будочке, стоит солдат. Подхожу к нему и прошу пропустить меня к коменданту. «Подождите», — вежливо отвечает солдат, а я оглядываюсь, не понимая, что это за здание. Вдруг ко мне подбегает офицер, который посмотрел мое удостоверение уголовного розыска, и говорит:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— К нам больше не приходите!

— Почему?

— Узнаете в своем уголовном розыске! — офицер записал номер моего удостоверения и пошел обратно в дом.

Я поинтересовалась у солдата, как это он так быстро прибежал, а солдат показал мне кнопку звонка на полу, на которую он нажимал, вызывая дежурного.

Потом мне стало известно, что с Гоголевского бульвара позвонили Збраилову, который объяснил, что это была обыкновенная проверка для выдачи пропуска на трибуну Мавзолея. От Леонида Максимовича я узнала, что в этом особняке живет Василий Иосифович Сталин, а Капитолина Васильева была его очередной женой.

* * *

В 1942 году генерал-лейтенант Власов попал в окружение, а кто-то из населения сдал его немцам. Изменив Родине, Власов сформировал так называемую Русскую освободительную армию (РОА), которую возглавлял два с лишним года, принимая участие в войне на стороне гитлеровцев. РОА создавалась из советских военнопленных, эмигрантов и белоказаков. В эту армию Смерш внедрил своих работников и агентов, которые вели тайную борьбу. В 1945 году многих власовцев арестовали, они давали показания на ближайшее окружение генерала Власова, некоторые из них до войны жили в Москве. Нам было приказано всех их разыскать и арестовать.

Мне поручили найти аккордеониста, который везде и всюду сопровождал Власова. Было известно, что он проживал в районе Таганки. Несколько дней с утра до вечера я обходила все улицы и переулки на Таганской площади, а разыскала его в конце Малой Коммунистической улицы, в маленьком одноэтажном доме, почти на Андроньевской площади. Установила, что в начале Великой Отечественной войны он был призван в Красную армию, был на фронте, потом считался пропавшим без вести. В конце 1945 года неожиданно вернулся домой и рассказывал, что был в плену у немцев, где ему выбили все зубы; когда Красная армия освободила его из плена, опять воевал в ее рядах, дошел до Берлина, вставил там золотые зубы, приобрел дорогой перламутровый аккордеон и затем был демобилизован по болезни. Из бесед я выяснила, что в игре на этом музыкальном инструменте ему не было равных, до войны он играл в домах культуры, домах отдыха, на танцплощадках, часто подрабатывал на свадьбах. Я придумала легенду: попросила его сыграть на свадьбе моей сестры. Договорились, что приду завтра с сестрой и деньгами, а вечером этого же дня он был арестован. Предатель генерал-лейтенант Власов был арестован 12 мая 1945 года на территории Чехии и в июле 1946 года повешен.

В начале 1948 года я получила задание на генерала Крюкова (улица Воровского, номер дома не помню). Там проживали его дочь, учащаяся средней школы, и теща. Приятельница тещи рассказала, что первая жена генерала умерла, сам он всю войну был на фронте, а сейчас сюда приезжает редко. С тещей у него отношения очень хорошие, он даже приезжал советоваться с ней по поводу женитьбы на Лидии Руслановой, с которой познакомился во время ее гастролей на фронте. Как рассказывал генерал, поздно вечером после концерта Русланова предложила ему прогуляться. Было очень тихо, и вдруг Крюков остановился, сказав, что слышит крик ребенка: ему показалось, что плачет его дочь. Русланова, зная, что он вдовец, встала перед ним на колени и поклялась заменить его дочери мать. Теща ответила Крюкову, чтобы решал сам, главное — не забывать дочь. Русланову в то время любили миллионы людей, плакали и смеялись, когда она пела, заслушивались ее песней «Валенки». Своих детей у нее не было, Крюков женился на ней и переехал в ее квартиру. Все выслушав, я приехала в отдел, через Центральное адресное бюро узнала адрес Руслановой — Лаврушинский переулок, куда вскоре и выехала группа обыска и ареста.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В 1945 году я получила задание в Чистый переулок. Разыскала дом неподалеку от улицы Пречистенки. Оказалось, что до 22 июня в этом особняке располагалось посольство Германии. После отъезда немцев особняк передали Московской патриархии. Патриархом Московским и всея Руси тогда был уже Алексий I. Вопросы в установке стояли самые простые: кто живет в особняке, кто их посещает. Я думаю, это опять-таки была простая проверка лиц, приглашенных на гостевые трибуны на Красную площадь. Хорошо помню, что мне рассказывала дворничиха этого особняка. Показала мне рукой на окно второго этажа, сказав, что там до поздней ночи горит зеленая лампа, при свете которой работает патриарх. Его покои убирают две женщины: черненькая и светленькая. Одна приходит во вторник и четверг, вторая — в среду и пятницу. Другие люди в его покои не заходят. Каждую неделю приезжает автомашина из Кремля, привозит продукты, никого больше она не видела, хотя весь день проводит во дворе. Во время нашего разговора к ней подошел ее сын, лет шести-семи, и она говорит мне: «Знаете, какой чудодейственной силой обладает патриарх? Если мой сын заплачет, патриарх кладет ему на лоб свою руку, и тот замолкает». Я рассмеялась и сказала, что это он от страха замолкает, а она обиделась на меня, отметила, что у ворот всегда собирается много православных, жаждущих прикоснуться к патриарху, так как от него исходит только успокоение и радость.