Читаем без скачивания Дар речи - Буйда Юрий Васильевич

Когда мы добрались до середины подъема, солнце зашло за гору, повеяло осенней сыростью и холодом. Мы свернули с тропинки, прошли метров пятьсот южнее, сели под сосной и замерли.

Мы устали.

В долине сгущался туман, и казалось, что под нами лениво колышется озеро, подсвеченное последними солнечными лучами. Над головами пролетела летучая мышь. Шаша вздрогнула, прижалась ко мне, взяла мои руки в свои. Сколько мы так просидели, не шевелясь и медленно теряя тепло, не знаю, – знаю только, что в те минуты там, над розоватым туманным озером, среди пиний и камней, я вдруг понял, что никакие плотские радости никогда не сравнятся с тем ощущением близости, которое мы тогда пережили, словно бесполые жителя рая, счастливые уже одним тем, что среди них живет Бог…

Разговор со спиной

Я ожидал, что Арсен Жуковский еще напомнит о себе, но не предполагал, что это произойдет так скоро.

Дорогой Илья Борисович, похоже, история семьи Шкуратовых становится для меня не просто очередным журналистским расследованием, но явно приобретает черты личной заинтересованности. Вернувшись домой после нашего разговора на даче, я вновь собрал все файлы с записями о Шкуратовых, рассортировал, перебрал – и обнаружил несколько фактов, на которые сразу не обратил внимания. Тогда они показались мне малосущественными, сейчас думаю, что именно они и есть те самые звенья, которых так недоставало, чтобы история Шкуратовых приобрела, так сказать, завершенность.

Конечно, даже имеющихся фактов достаточно, чтобы понять, кем на самом деле был Виссарион Шкуратов. Типичным чекистом из тех, кто готов на всё и кому ничего не жаль. Врач-недоучка, жуткая душа которого – душа маньяка-убийцы – благодаря революции вырвалась на волю. Таких персонажей полно в истории любой революции. Видимо, таково правило этих потрясений: на зов свободы первым откликается зло. И так же закономерно они в большинстве своем гибнут, когда высвобожденные революцией силы постепенно перестают бушевать и привыкают к новой нормальности. Такие бескрайние люди не нужны орднунгу, который выстраивался на костях революционеров. Для вас это, разумеется, не открытие, да и для меня не потрясение, – но всякий раз, сталкиваясь с такими людьми, я содрогаюсь перед их адской безликостью.

Кстати, в доступных нам документах нет ни одного упоминания о претензиях, которые большевистская власть могла бы – а в те времена была обязана – предъявить людям неправильного происхождения, то есть интеллигенту Шкуратову, сыну гильдейного купца, и дворянке Светловой, его жене.

В общем, я нашел документы, содержащие несколько маленьких, но важных фактов.

Факт первый: до 1932 года муж и жена Шкуратовы проживали на Смоленке под одной крышей с гражданкой Александрой Николаевной Шаро, в девичестве Немиловой. Судя по платежным документам, она вносила плату за квартиру до ноября тридцать второго года. Документы на квартиру свидетельствуют, что у гражданки Шаро была девятилетняя дочь Татьяна. В декабре тридцать второго московское управление ОГПУ открыло очередное дело об антисоветской пропаганде, и среди тех, кто по этому делу проходил, значится гражданка Шаро А. Н. В начале тридцать третьего она была приговорена к пяти годам заключения, поражению в правах, а кроме того, ей было запрещено проживание в Москве, Ленинграде, столицах союзных республик и областных центрах.

На этом этапе никакой другой информации об Александре Николаевне Шаро и ее дочери у меня нет.

Правда, в деле Шкуратова, позднее обвиненного в шпионаже и контрреволюционной деятельности, – в той части дела, к которой нам удалось получить доступ, – говорится среди прочего о половой распущенности обвиняемого, который при живой жене сожительствовал с хозяйкой квартиры на Смоленке и ее несовершеннолетней дочерью. Фамилия не указана, но похоже, что хозяйкой в ОГПУ считали гражданку Шаро.

Любопытный факт: мужем гражданки Шаро был художник и писатель, который несколькими годами раньше описанных событий выехал во Францию в служебную командировку, но стал невозвращенцем. Видимо, если покопаться, можно найти немало любопытного о его судьбе, но этим мы заниматься не станем, поскольку его биография – на периферии истории Шкуратовых.

Не исключено, что Борис Шкуратов знал о деяниях своего отца, о судьбе гражданки Шаро и ее дочери, потому и замял дело о покушении на свою мать. Ничем другим его поступок объяснить не могу.

Как видите, лакуны заполняются. Но их еще немало.

Например, меня интересует, как Борис Шкуратов стал владельцем дома в Италии стоимостью девяносто четыре миллиона евро. Насколько я знаю, все проекты, которые он пытался реализовать после девяносто первого года, не принесли никакого дохода. Его сын – человек состоятельный, но, по моим сведениям, не до такой степени, чтобы преподносить отцу такие подарки. Незадолго до смерти Шкуратова-старшего, как вы знаете, создан семейный траст, которым управляет адвокатское бюро «Шехтель и Дейч». Как вы думаете, удобно ли поинтересоваться у господ адвокатов, откуда в трасте почти пятьсот миллионов евро плюс недвижимость в Италии и России еще на двести миллионов? И кто на самом деле распоряжается этими средствами? Утверждают, что это Александра Петровна Немилова. Однако возможно, что это лишь слухи: мы-то с вами знаем, что Шука Шаша нажила немало врагов не только в журналистской среде, но и среди очень богатых и очень влиятельных мужчин.

Надеюсь, к Дидиму вернется дар речи.

Поклон Александре Петровне.

Ваш А.

Ах, убей меня, убей…

Вот, значит, как. Вот, значит, почему бабушка Шаши Татьяна Васильевна говорила, что Немилова – не ее фамилия. Она права. Она – Шаро. Или Немилова-Шаро.

Я нашел китайскую авторучку с золотым пером – подарок к шестнадцатилетию – и стал набрасывать на бумаге последовательность событий.

Возможно, Шкуратов и Шаро учились в одно время на медицинском факультете, но ближе сошлись за границей – в Париже или Цюрихе. Неизвестно, встречался ли Шкуратов в те годы с Александрой, Сашенькой Немиловой. Может быть, познакомился с нею позднее, уже после того, как ее муж выехал во Францию. Вошел в доверие как друг мужа, поселился у нее, сделал наложницей не только Сашеньку, но и ее дочь. «Половая распущенность», ясное дело. Вряд ли Марго нравилось сожительство мужа с другой женщиной. Не исключено, что обиженная супруга и написала на Сашеньку донос, по которому ее привлекли к делу об антисоветской пропаганде. А может, это сделал Шкуратов, который пресытился Сашенькой и решил сбыть ее с рук, а чтобы всё сделать наверняка, включил в список подозреваемых. Но дочь – оставил. Насиловал ли он ее – это сейчас не установить. Да и фразу в документах о том, что он сожительствовал «с хозяйкой и ее несовершеннолетней дочерью» можно истолковать по-разному. Мог сожительствовать с Сашенькой, а дочь приплели к делу, чтобы создать завершенный портрет предателя и растлителя, – это ведь вполне в духе ОГПУ. Как бы то ни было, Татьяна не пропала. Марго взяла ее с собой в ссылку, вместе с нею вернулась в Москву. Прислуга и объект мщения. Прислуга и девочка, напоминающая о репрессированном муже, как Иуда напоминает о Христе, и наоборот. После войны девочка выросла, родила Глазунью, а когда у той появилась дочь, попросила назвать ее Сашей, Сашенькой – в память о матери, гражданке Шаро. Это всё, что осмелилась сделать, об остальном – молчала всю жизнь. Лишь изредка прорывалось: то вдруг вспомнит свою настоящую фамилию, то вдруг пустится в пляс на площади, выкрикивая: «Ах, убей меня, убей!».

Значит, Шаша – наследница Шаро, его картин, книг, их квартиры на Смоленке, хотя наследница – условная: в России нет закона о реституции. А почти всё, что осталось от Шаро в Париже, законным образом принадлежит Монике Каплан. Гораздо больше у Шаши прав на письма, которыми обменивались ее прадед и прабабка. Марго украла у них не только квартиру и жизнь, но и память – всю, подчистую, вплоть до любовных писем. Присвоила, передала по наследству внуку. От Папы Шкуры я ни разу не слышал ни слова об этих письмах – неужели он догадывался об истинном их происхождении? Догадывался, но ничего, ни слова не сказал сыну, – а для сына эти письма стали палладиумом, святыней, которая хранит и спасает Трою и ее жителей, защищая их от всех напастей. Дух и душа Трои – дух и душа Дидима. Ворованный дух, ворованные души…