Читаем без скачивания Русалки — оборотни - Антонина Клименкова

А Игорю Сидоровичу нынче было не до смеха. И на чай с плюшками пришлось изрядно опоздать — ведь близились именины баронессы. Забот был полон рот и без плюшек.

Да только еще утром он и не представлял, насколько суматошный предстоит день…

Утро в усадьбе барона фон Бреннхольца начиналось теперь обычно после полудня. Господа собирались в столовой завтракать, когда в соседних поместьях давно отобедали.

— Артур Генрихович еще почивают, — сообщила баронессе кухарка, подавая на стол блюдо со стопкой только что испеченных оладушек.

— Понятненько, — кивнул Генрих Иванович, подцепив вилкой несколько румяных оладий, переложив к себе на тарелку и полив из соусника сметаной. — Они вчера с синьором маркизом до первых петухов в саду в крокет играли.

— Не в крокет, а в кегли, — поправил барона Винченце, не отрываясь от газетного листка.

По беспокойной своей натуре итальянец поднялся спозаранку, задолго раньше остальных. Не обращая внимания на ворчание кухарки, вторгся на ее территорию, где вместо бутерброда получил от нее горяченькие, только из печки, оладушки — со сметаной, с медом, с творогом, с ежевичным соусом. Потом, вооружившись букетом нежных, собранных по росе полевых цветов, явился в будуар к баронессе, практически первым поздравил ее с именинами. А сейчас допивал очередную чашку горячего шоколада, дочитывая губернский еженедельник:

— И не до первый петухи, а чуть за полночь. После чего я отправляться в библиотека и тихо заниматься с мой коллекция растений.

— А сын ваш, Генрих Иванович, пошел на село гулять, с пасторальными девушками, — вздохнула Виолетта Германовна, с тоской берясь за салфетку. Уже которую неделю домашнее меню состояло исключительно из блюд русской кухни, при всей своей вкусности и полезности крайне вредно влияющих на объем талии. Но чего только не сделаешь во имя гостеприимства. И баронесса, отринув прочь сомнения, взялась за нож с вилкою.

— Дорогая, — покосившись на маркиза, завел барон, макая оладушек в сметану. — Я, кажется, тебе еще не успел сказать, что Никифор Андреич с семейством приехали из столицы. Не послать ли им приглашение на твои именины?

— Отчего же не пригласить, сделай милость, отправь кого-нибудь. Да только весело ли им покажется у нас после столицы? — предположила хозяйка, также отчего-то бросив взгляд на итальянца.

— Тогда уж и к Петру Петровичу с Елисаветой Никитичной, а то обидятся.

Газетный лист скрыл усмешку. Винченце забавляли эти взгляды, что бросали друг другу хозяева усадьбы, их осторожный тон беседы. Смешно было вдвойне, потому что каждый подразумевал за недомолвками и красноречивой мимикой совсем не то, что думал другой супруг. Баронесса, конечно, знала, что барон еще неделю назад разослал приглашения на именины. Но она не подозревала, что по просьбе Винченце число гостей было увеличено, и значительно, очень значительно.

А желания самой именинницы, как всякой особы прекрасного пола, честно сказать, были противоречивы. С одной стороны, дата получалась не круглая и, на женский взгляд, даже не красивая. Виолетта Германовна собиралась отметить ее в узком кругу семьи, друзей и соседей. Скромный список подарков составился заблаговременно и через горничную, как бы ненароком, попал в руки супруга. Презенты уже были привезены из города и некоторые даже вручены. Сверх этого никаких сюрпризов она в общем-то не ждала.

Однако, с другой стороны, ей очень хотелось представить всем знакомым своего иностранного гостя, который к общей известности вовсе не стремился, даже всячески ее избегал, и хозяйка уже и не знала, как его уговорить на это.

Но вот синьора Винченце ожидаемое скромное застолье «по-семейному», где единственным развлечением предполагалось обильное угощение и сплетни-разговоры, вовсе не радовало. Более того, он справедливо подозревал, что в таком случае все внимание гостей достанется не имениннице, а ему. В этих глухих местах настоящий, живой иностранец сойдет за диковинку, и разговоры о нем не утихнут, пожалуй, до осени. А это совсем не прельщало его скромную персону.

Потому-то он и решил взять организацию праздника в свои руки. Званый ужин бесповоротно принимал размеры бала — что, как ни странно, Винченце вполне устраивало. И об этом-то сюрпризе и не подозревала баронесса. Узнать о нем она должна в последнюю очередь — единственная во всем поместье, кто не посвящен в секрет грядущего торжества.

Формально, конечно, за сюрприз ответственность лежала на баронете. Винченце всего лишь подбросил ему пару гениально оригинальных идей. Затею любящий сын принял с восторгом и, разумеется, попросил помочь осуществить. При этом совсем не думал, не представлял, что поздравлением в смешных маскарадных костюмах сюрприз не ограничится, а с пугающей быстротой развернется в настоящее театральное представление.

Маркиз принялся за дело со всей серьезностью. Для начала привлек в предприятие самого барона, сделал его своим тайным союзником. После этого с полной свободой принялся распоряжаться в доме всем и всеми.

Еще накануне он тайком наведался на кухню, где совершенно не согласился с заранее составленным хозяйкой списком угощений и продиктовал кухарке да поварятам дюжину рецептов итальянских блюд, уточнив притом, что и чем можно заменить при нехватке экзотических компонентов.

Лакеям он приказал к вечеру приготовить в саду площадку для костюмированного театрального представления. То есть позаимствовать из крыши строящегося во дворе сарая доски и сколотить из них помост для сцены. Снять в задней, никем не занятой спальне с кровати старинный балдахин и, вытряхнув столетнюю пыль, приладить в качестве занавеса. Из всех дальних комнат и с чердаков собрать стулья, снять покрытые паутиной чехлы и установить перед сценой в строгом геометрическом порядке.

Хозяйку, буде она вдруг покусится зайти в тот уголок сада, было велено не пускать под любым предлогом и отвлекать каким угодно вопросом. (Впрочем, забегая вперед, скажем, что исполнять сей приказ не пришлось. То ли Виолетта Германовна была слишком занята личными делами, то ли делала вид, что занята, а сама все-таки догадывалась о сюрпризе и из деликатности не хотела никого огорчать, но обходила то место стороной.)

Горничным, что помоложе, тоже занятие нашлось. С обычной работой им было приказано управляться поскорей и пораньше, а вместо досужих разговоров и прочих глупостей внести свою лепту в устроительство праздника. В лучших традициях древнегреческой драматургии Винченце задумал превратить девиц в хор-балет русалок. То есть всего лишь повелел надеть длинные рубашки до пят да наплести пышных венков на головы. Чтоб ничего долго не заучивать, песню им все вместе придумали без слов — «ля-ля» да «ой, лю-лю» всякие. И танец навроде хоровода с маханием рук и букетов. Посмотрев на короткую — первую и последнюю — репетицию, барон пришел в восхищение. Синьор же Винченце, скромно потупившись, сказал, что его вдохновляла сказочная местная природа.

Далее, когда все занялись порученными делами и секретничали по углам, прячась от виновницы торжества, пришел черед приступить к самому главному.

Пьесу для представления Винченце выбрал попроще, из знакомого всем репертуара — сочинение господина Шекспира «Отелло». Конечно, действие пришлось значительно сократить, выкинуть кое-какие сцены и лишних героев. В общем, играть решено было с середины, сразу приступив к основному. Многие страницы томика были безжалостно перечеркнуты крест-накрест острым карандашом, а оставшиеся покрылись многочисленными стрелочками и заметками, набросанными быстрым мелким почерком со скупыми завитушками.

Накануне поздним вечером, едва дождавшись, когда баронесса отправится в свою спальню, в саду, как будто ради игры в кегли, было созвано всеобщее собрание домашних заговорщиков, где маркиз объявил о том, каким образом он распределил роли пьесы.

Позже, почти уж ночью, Винченце отдал томик классика кухарке для чтения вслух на кухне — ради общего ознакомления с материалом. А сам, вздохнув наконец свободно, уединился в библиотеке. Что он в ней делал, нам уже известно.

Итак, злодей-обманщик Яго достался камердинеру барона, длинному худому старику. Винченце счел подходящими его бакенбарды, крючковатый нос и высокомерную манеру держаться со всеми, включая собственного хозяина. С костюмом для него обошлись просто — взяли его же старомодный мундир темного сукна с медными пуговицами, начищенными до червонного блеска, присовокупив вместо плаща приколотое к плечам огромными булавками покрывало с золотыми кистями — с дивана из кабинета барона. Правда, прежде оное пришлось выбить на заднем дворе и отчистить щеткой.

Партию его супруги Эмили, добродушной подруги Дездемоны, поручили бывшей кормилице Артура Генриховича. Ей очень подошел огромный чепец, одолженный у кухарки из выходного гардероба.