Читаем без скачивания Походы и кони - Сергей Мамонтов

На следующий день брат зашел в хату, чтобы взять что-то из нашего маленького общего чемоданчика. Сверху лежал платок.

— Это что такое?

Я сильно покраснел.

— Понимаю... и тебе не стыдно?

Мне было очень стыдно, но я все же сказал:

Все же это делают. Пусть другие делают, что им нравится, но не ты... Нет, не ты...

Он был уничтожен. Стоял не двигаясь и молча. Очень тихо:

— Ты вор?.. Грабитель? Нет, Сережа, прошу тебя, не надо... не надо...

Я больше не буду, — сказал я тоже шепотом.

Вечером офицеры спросили меня: Ну как, пойдешь с нами?

Я ответил отрицательно. Они назвали меня мокрой курицей.

Я промолчал.

Грабеж в деревнях, спекуляция в городах причиняли нам немалый вред.

НАША ТАКТИКА

Наши силы, всего, вероятно, тысяча бойцов, были слишком незначительны, чтобы занять громадное, непрерывно протяженное селение — от Цареконстантиновки через Конские Раздоры и до Полог — на десятки верст. Тогда мы решили применить оригинальную тактику. Эти малые силы разделили на два отряда. Пехота и наши два орудия составили первый, а кавалерия и две другие пушки — второй отряд. Мы с братом попали во вторую группу как разведчики батареи. Тактика состояла в постоянном движении. Мы переходили с места на место, иногда далеко, не только в нами “занятые” села, но делая внезапные набеги на махновские села — Гайчул, Федоровка и даже Гуляй-Поле.

Тактика эта оказалась хорошей — она создавала у махновцев впечатление, что нас много — мы были всюду, — она держала махновцев в постоянном страхе нашего появления, не давала им сосредоточиться, и на нас было трудно напасть, потому что мы куда-то исчезали. Но конечно, это было утомительно. Система эта оказалась бы прекрасной, если бы командир второй группы был хорошим кавалерийским начальником. К сожалению, он им не был. Под начальством этого незадачливого командира прекрасный 2-й конный полк превратился в трусов и специалистов по грабежу, неспособных атаковать противника. При первом выстреле они бежали и кричали:

— Артиллерия, вперед!

Нормально как будто: кавалерия должна прикрывать пушки. Но мы не могли удирать так же быстро, как кавалеристы, и потому принуждены были стрелять. К счастью, махновцы, простые мужики, не выносили нашей картечи и бежали, в свою очередь. Тогда осторожно наши эскадроны возвращались, не для того чтобы атаковать и искрошить бегущих, а под защиту наших орудий.

ПЕРВАЯ ОПЕРАЦИЯ

В этом районе было столько переходов и стычек, что я невольно в них путаюсь. Расскажу только те, которые запомнились.

Нашей первой операцией было взятие громадного селения между двумя нашими группами. Пехота первой группы наступала вдоль железной дороги от Цареконстантиновки, а наша вторая группа должна была обойти селение по степи и взять его с тыла. Нам благоприятствовал туман, который скрыл наше обходное движение от глаз махновских дозорных. Когда туман рассеялся, мы оказались именно там, где хотели быть. Шагах в ста от нас полотно железной дороги в глубокой впадине, так что бронированный махновский поезд не мог нам вредить, и в полуверсте вокзал Полог, где слышались свистки и движение составов. То есть полная неожиданность нашего появления для махновцев.

Но громадное преимущество неожиданности было испорчено бесталанностью нашего начальника. Он все не мог решиться действовать. Мы стояли и ничего не делали. Это было впервые, что мы ходили с этим командиром, мы его еще не знали и ждали приказаний. Позднее мы действовали по собственному почину, без приказаний, которые он не умел отдавать. Всем было ясно, что нужно как можно скорей испортить железнодорожный путь, чтобы захватить махновский бронепоезд, который действовал против первой группы, потом обстрелять вокзал Полог и, если удастся, захватить Пологи. Так просто было посеять панику, а мы ничего не делали и время шло.

Я пошел к железной дороге. Крестьянин шел ко мне, делая знаки.

В чем дело? Белые идут вон оттуда. — Он нас принял за махновцев. Проваливай и живей, болван! Ты не к тем попал, и это может тебе стоить жизни, идиот...

Он побежал в панике. В это время я увидел вдали бронепоезд, идущий к нам. Я побежал к орудиям.

— Скорей, бронепоезд идет.

Мы покатили пушку на край обрыва и, вероятно, успели бы, если бы не вмешался наш злополучный начальник.

— Что вы делаете?.. Кто приказал?.. Какой бронепоезд?.. Где он?.. Я ничего не вижу... Уверены ли вы, что он идет сюда?.. Хорошо ли вы его видели?..

Бронепоезд полным ходом прошел у наших ног. Мы плюнули от досады.

Наконец открыли огонь по вокзалу Полог, но слишком поздно, махновцы успели увести все паровозы. Махновцы нас атаковали. Эскадроны, по своему обыкновению, бежали с криком:

— Артиллерия, вперед!

Мы стреляли картечью, и махновцы побежали. Пологи были заняты не благодаря нашей доблести, а благодаря панике среди махновцев. Бронепоезд, конечно, ушел и потом часто нас беспокоил.

РАЗНОЕ

Еще раз нас, разведчиков, забыли. Батарея ушла, нас не предупредив. Куда? Где ее искать? Батарея ушла уже накануне, а мы в неведении спокойно спали. Мы пошли шагом по бесконечным селениям, чтобы не привлекать внимания махновцев. Нам очень повезло. Вдали мы увидели наши маленькие пушки и узнали некоторых лошадей. Мы очень обрадовались и пошли рысью к батарее. Когда я понял, что мы спасены, то вдруг у меня ноги сделались, как макароны, и мне пришлось вцепиться в гриву Гайчула, чтобы не упасть.

Первая группа действовала из Полог, а наша вторая из Конских Раздор.

Поручик Зырянов уезжая в отпуск. Он приехал как турист на батарею. Шальная пуля ударила на излете его в коленку и по кости поднялась в пах. Он умер в больших страданиях. Нужно ли испытывать судьбу?

С пулеметчиком поручиком Корольковым случилось вот что. Мы шли с ним рядом и разговаривали. Махновцы редко постреливали. Вдруг Корольков упал, потом встал на четвереньки.

— Я ранен в голову. Посмотрите где.

Я развязал его меховую шапку с наушниками, ожидая увидеть ужасную рану, но не увидел ничего. А на лбу масса крови. Тогда я его поставил на ноги — ничего, стоит. Странно, с пулей-то во лбу? Я отер кровь. Оказалось, пуля коснулась лба по касательной и полетела дальше. У него долго гудело в голове, а над ним смеялись, что пуля не смогла пробить его лоб.

Я ехал с донесением в село Гайчул. Лежал на сене в повозке, держал карабин и дремал. Мой жеребец был прицеплен за повозкой. Был вечер и темно. Вдруг повозка покинула дорогу и пошла влево. Я встрепенулся и поднялся, чтобы узнать в чем дело. Что-то большое качнулось надо мной. Гайчул взвился на дыбы и оборвал повод, а парень-возница захохотал.