Читаем без скачивания Правила виноделов - Джон Ирвинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эклампсия, – сказал Гомер сестре Эдне и вспомнил объяснение доктора Кедра: слово древнегреческое, имеет отношение к вспышкам света, которые видит больная в первые секунды припадка.
Гомер знал: если беременность протекает под наблюдением врача, эклампсии можно избежать. Ей предшествуют очевидные симптомы: повышенное давление, белок в моче, отеки ног и рук, головные боли, тошнота, рвота и, конечно, яркие вспышки света в глазах. Больным требуется постельный режим, строгая диета, ограниченное питье, регулярное освобождение кишечника. Если указанный режим не помогает, вызывают преждевременные роды; судороги почти всегда сразу же прекращаются, и ребенок часто родится живым. Но пациентки доктора Кедра не только никогда не обращались к врачам, но даже не подозревали, что существуют женские консультации. И вот пожалуйста – пациентка при последнем издыхании, даже по меркам доктора Кедра.
– Доктор Кедр на станции, – спокойно произнес Гомер, подняв глаза на сестру Эдну. – Пошлите за ним кого-нибудь. Вы с сестрой Анджелой нужны здесь, будете мне помогать.
Он поднял женщину и понес в родильную, ощущая ее холодную влажную кожу, напомнившую ему труп номер один и труп номер два, который лежал сейчас, раскромсанный, на столе в комнате, отведенной доктором Кедром для анатомических занятий, за стеной которой была приютская кухня. Из рассказов доктора Кедра Гомер помнил: в прошлом веке врач-акушер дал бы пациентке эфир и, применив расширитель шейки матки, вызвал искусственные роды, что в большинстве случаев заканчивалось смертью роженицы.
Доктор Кедр еще в Бостонском родильном доме узнал, что первым делом надо назначить больной дигиталис перерально, он поддерживает сердце и не дает развиться отеку легких. Гомер слушал хлюпающее дыхание женщины и думал: даже если он помнит объяснения доктора Кедра, похоже, что этой женщине помощь уже не нужна. Он знал: при эклампсии показано консервативное лечение, и уж если вызывать роды, то их течение по возможности должно быть естественным. Женщина на столе застонала, голова и пятки одновременно ударили по столу, огромный живот взмыл в воздух, рука отскочила в сторону и наотмашь ударила Гомера по лицу.
Женщину иногда убивает один-единственный припадок, но бывает, что она остается жива и после сотого. А вот сколько припадков выдержала эта женщина – один или девяносто, этого Гомер, естественно, не знал.
Минут через пять вернулась с сестрой Анджелой сестра Эдна. Гомер распорядился дать женщине морфий, а сам ввел в вену магнезию, чтобы снизить давление. Затем попросил сестру Эдну взять у больной мочу, а сестру Анджелу проверить мочу на белок. Больная была в сознании, отвечала на вопросы, но сказать, сколько у нее было припадков, не могла. Она их не помнила, чувствовала только их приближение и последующее состояние опустошенности. Родить, по ее словам, ей предстояло еще через месяц.
С приближением судорог Гомер дал ей вдохнуть немного эфира, надеясь, что это уменьшит их интенсивность. Припадок на этот раз имел иной характер, хотя по силе не уступал первому: движения были более плавны, протяженны, но, пожалуй, даже более мощны. Гомер налег ей на грудь, но тело ее взвилось, как отпущенное пружиной лезвие ножа, и Гомер слетел с нее, как перышко. Во время следующей паузы Гомер исследовал влагалище – шейка матки еще не сгладилась и маточный зев не раскрылся, значит, роды еще не начались. Гомер мучился сомнениями, начинать ли роды. Как ему не хотелось принимать это решение! Куда же девался Кедр?
За доктором отправили воспитанника, у которого вечно тек нос; он вернулся один, без доктора, распустив сопли до нижней губы и размазав по щеке. Сопли засохли, и получился точь-в-точь след от удара хлыстом. Звали мальчугана Кудри Дей (имя придумала, конечно, сестра Анджела); шмыгая носом, он сообщил, что доктор Кедр уехал на поезде в Пороги-на-третьей-миле, куда начальник станции, в приступе религиозного фанатизма, отправил прибывший медленной скоростью труп. Начальник станции отказался его принять, и труп последовал дальше. Разъярившись на начальника, доктор Кедр вскочил в следующий поезд, начав погоню.
– Ох! – всплеснула руками сестра Эдна.
Гомер начал давать больной дигиталис. В очередную передышку спросил, оставит ли она ребенка в приюте или приехала сюда как в ближайший родильный дом, другими словами – нужен ли ей этот ребенок.
– Вы думаете, он умрет? – не ответив, спросила женщина.
– Конечно нет, – улыбнулся Гомер ободряющей улыбкой доктора Кедра, а про себя подумал: если в ближайшие часы роды не вызвать, ребенок наверняка погибнет; если поспешить с родами, очень вероятно, что погибнет мать.
Женщина рассказала, что приехала сюда с попутной машиной, потому что у нее никого во всем свете нет, взять ребенка ей некуда, но она очень-очень хочет, чтобы он родился живой.
– Да, – кивнул Гомер, как будто сам принял это решение.
– Вы очень молоды, – сказала женщина. – Я не умру?
– Нет, конечно. – Гомер опять улыбнулся, подражая Кедру: может, хоть это придаст ему солидности.
Но после двенадцати часов борьбы с эклампсией (было уже семь припадков) Гомер и думать забыл про солидность.
Посмотрев на сестру Анджелу, помогающую держать бьющуюся в судорогах женщину, Гомер сказал:
– Будем вызывать роды. Надо вскрыть плодный пузырь.
– Я уверена, Гомер, ты знаешь, что делать. – Сестра Анджела тоже попыталась ободряюще улыбнуться, но улыбка явно не получилась.
Через двенадцать часов начались потуги. Гомер потом так и не мог вспомнить, сколько припадков перенесла женщина. Теперь его больше беспокоило, что с Кедром; страх мешал принимать роды, и он силился его подавить.{17}
Еще через два часа женщина родила здорового мальчугана почти шести фунтов. Состояние ее, как и ожидал Гомер, сразу улучшилось. Судороги стали меньше, давление снизилось, белок в моче упал.
Вечером этого дня Уилбур Кедр вместе со спасенной Кларой – скоро так нарекут труп номер три, – усталый, но торжествующий, вернулся в Сент-Облако.
Накануне утром он имел бурное объяснение с начальником станции, который не принял странствующий в одиночку труп. Вскочив в следующий поезд, Кедр доехал до Порогов-на-третьей-миле. Но и там начальника станции чуть не хватил удар. Клара проехала еще одну станцию, потом еще одну, доктор Кедр следовал за ней по пятам, отставая на один поезд. Если бы кто и принял эту необычную посылку, так только затем, чтобы предать ее земле. Но в обязанности начальников похороны заблудившихся трупов не входят, так зачем же принимать труп, за которым никто не придет, – адресат-то в Сент-Облаке! Тем более что преданию земле он явно не предназначался: контейнер издавал неземные звуки – хлюпанье бальзамирующего состава; кожа была как гуттаперча, сквозь которую проступали вены и артерии цвета космических бездн. «Что бы это ни было, – категорически заявил начальник станции Порогов-на-третьей-миле, – мне оно ни к чему».
Так Клара миновала Пороги, Мизери-клин, Мокси-клин, Ост-Мокси. На станции Гармония (штат Мэн), где Клара задержалась минут на пять, напугав до полусмерти станционный персонал, доктор Кедр устроил грандиозный скандалище.
– Это мое тело! – вопил он. – На нем мое имя! Оно предназначено для студента-медика, проходящего практику в моей больнице «Сент-Облако». Это мое тело! Слышите, вы, мое! – бушевал он. – Почему вы отправили его не в ту сторону? По какому праву лишили меня наглядного пособия?
– Оно прибыло к нам, а не в Сент-Облако, – оправдывался начальник станции. – Там, мне сдается, его не приняли.
– Наш начальник совсем спятил! – Доктор Кедр от ярости даже подпрыгнул – невысоко, чуть-чуть. Но тоже произвел впечатление слегка спятившего.
– Может, оно так, а может, и нет, – продолжал железнодорожный страж. – Тело адресовано не нам, и я его не принял.
– Господи помилуй! Ведь это не вурдалак!
– А я и не говорю, что вурдалак! Хотя кто его знает. За две минуты не разберешь!
– Обормоты! – крикнул доктор Кедр, едва успев вскочить на подножку отходящего поезда.
В Корнвилле, где поезд не останавливался, доктор Кедр выглянул в окошко и крикнул двум работникам с картофельных ферм, которые махали вслед поезду:
– В Мэне идиотов не сеют, не жнут!
В Скоухегене спросил у начальника, куда, тысяча чертей, приедет в конце концов его тело.
– В Бат, наверное, – ответил тот. – Ведь его послали оттуда, а по указанному адресу никто его не востребовал. Значит, рано или поздно вернется обратно.
– Как – никто не востребовал! Я востребовал! – кричал доктор Кедр чуть ли не до хрипа.
Мертвое тело отправила в Сент-Облако Батская городская больница. Это был труп женщины-донора, которая перед смертью завещала свои бренные останки науке. А патологоанатом этой больницы знал, что доктору Кедру как раз нужен свежий женский труп.