Читаем без скачивания Полиция, полиция, картофельно пюре ! - Пер Вале

Уже после обеда Кольберг позвонил в Мальмё, чтобы сообщить результаты. К этому времени Мартин Бек уже полчаса нетерпеливо ходил взад-вперед по коридору, и когда наконец телефон зазвонил, то схватил трубку, не дав дозвенеть первому сигналу. Он завел магнитофон, присоединенный к телефону, и записал рассказ, ни разу не прервав Кольберга, а когда тот кончил говорить, сказал: - Больше я тебя беспокоить не буду. - Да, незачем. Вы, кажется, нашли того, кого нужно. А я займусь своим делом, но позвони, расскажи, как пойдет дело. Привет тем, кто заслуживает привета. Мартин Бек взял магнитофон и направился к Монссону. Они вместе прослушали запись. - Да-а, - проговорил Монссон. - Причины налицо. Сначала уволили после двенадцати лет работы на предприятии Пальмгрена, потом тот же Пальмгрен вышвырнул его из квартиры, и в довершение всего развод. Ему пришлось уехать из Стокгольма, пришлось взяться за работу и по зарплате и морально гораздо хуже той, какая у него была раньше. И все из-за Пальмгрена. Бек кивнул, Монссоп продолжал: - Свенссон был в Стокгольме в прошлый четверг. Я так и не понял, почему его не задержали на аэровокзале. Ведь он был бы у нас до того, как Падьмгрен умер. Прямо настроение портится, когда думаешь об этом. - Я знаю, почему они не успели, - сказал Мартин Бек. - Но об этом я расскажу тебе в следующий раз. Тогда настроение у тебя станет еще хуже. - Ладно, побереги до следующего раза. Мартин Бек зажег сигарету. - Как мерзко это выселение! Совершенно ясно, что именно фирма Пальмгрена сообщала о нем разным комиссиям. - При помощи готового на все соседа, да. - Который, несомненно, служил Пальмгрену, или Брубергу, или обоим вместе. Пальмгрену хотелось выгнать Свенссона из квартиры, раз тот больше у него не работает. - Ты думаешь, Пальмгрен сказал своим служащим, что нужно найти предлог и выселить его? - сказал Монссон. - Я в этом убежден. Он передал это через Бруберга, конечно. А Бертиль Свенссон, наверное, все понимал. Нет ничего удивительного в том, что он ненавидел Пальмгрена. Монссон почесал затылок и сделал гримасу. - Это ясно. Но убить его... - Вспомни, что в течение долгого времени на Свенссона сыпались удар за ударом. Когда он понял, что это не удары судьбы, а следствие поступков определенного человека, точнее - определенной группировки, ненависть его стала целенаправленной. Ведь фактически у него постепенно отняли все. - А Пальмгрен представлял именно эту группировку, - сказал Монссон. Мартин Бек поднялся: - Надо будет послать кого-нибудь последить за Свенссоном, чтобы мы не потеряли его еще раз. Кого-нибудь из тех, кто не ест картофельное пюре на работе.

XXVIII

Человек по имени Бертиль Свенссон жил в Кирсеберьсстадене, у восточной границы города; район в обиходе назывался Холмы. "Жить на Холмах" буржуазия Мадьмё всегда считала несолидным, но многие жители гордились Кирсеберьсстаденом, любили его, несмотря на то, что в большинстве домов не было современных удобств, да и вообще никто не думал о том, что дома нужно ремонтировать и приводить в порядок. В самых плохих квартирах ютились люди, нежелательные в привилегированных районах, а также те, кому, казалось, ничего лучшего и не надо. Не случайно многие иностранные рабочие, прибывшие за последние годы в Швецию, жили именно там. Это был пролетарский район, и мало кто из жителей Мальмё, принадлежавших к той категории что и Виктор Пальмгрен, бывал в нем или знал о его существовании. Туда вечером в пятницу и отправился на велосипеде Бенни Скакке с поручением узнать, находится ли Бертиль Свенссон в своей квартире, если да, то взять его под наблюдение, не вызывая подо зрении. Скакке должен был каждый час сообщать о себе Мартину Беку или Монссону. Они собирались арестовать Свенссоиа в тот же вечер. Мартин Бек сказал, что пока не хватает еще кое-каких подробностей. Свенссон, как это следовало из записей на его работе и в стрелковом клубе, жил на Ваттенверксвеген, на улице, пересекающей Кирсеберьсстаден от Люндавегея; улица кончалась холмом, и Скакке предпочел слезть с велосипеда, взбираясь наверх. Он катил велосипед мимо старой круглой водонапорной башни, которая много лет назад была перестроена в жилой дом. Скакке подумал, что квартиры там должны быть похожи на куски торта. Ой вспомнил, что читал об ужасающих санитарных условиях в этом доме, где жали только югославы. Он поставил велосипед на площади Кирсеберьсторь в надежде что его не украдут. Он заклеил надпись "ПОЛИЦИЯ" на велосипеде: такую меру предосторожности он предпринимал, когда не хотел, чтобы его узнавали. Дом, за которым ему следовало наблюдать, был старый, двухэтажный. Он рассмотрел его с тротуара напротив. Быстрыми шагами Скакке пересек улицу и вошел в подъезд. На дверей справа он увидел приколотую картонку, на ней шариковой ручкой было написано Б. СВЕНССОН. Скакке вернулся на площадь, нашел скамью, откуда был виден дом. Вынул газету, которую купил по пути из полицейского управления, развернул ее и сделал вид, что читает. Ему пришлось ждать не более двадцати минут. Дверь открылась, и из подъезда вышел человек. Его внешность совпадала с приметами стрелявшего в "Савое", хотя он и оказался ниже ростом, чем Скакке представлял себе. И одежда была та же - темно-коричневый пиджак, брюки более светлого коричневого цвета, бежевая рубашка и галстук в красно-коричневую Полоску. Скакке неторопливо сложил газету, поднялся, запихнул ее в карман и медленно пошел за ним. Тот повернул в переулок и довольно быстро направился к тюрьме у подножия холма. Скакке почувствовал жалость к этому человеку, который не знал, как скоро окажется в мрачных стенах старой тюрьмы. Может быть, он уже начинает верить, что ему удастся этого избежать? У тюрьмы человек повернул направо, потом налево на Гевальдигергатан, где остановился у футбольной площадки. Скакке остановился тоже. На площадке шел матч, и Скакке сразу же узнал обе команды: "Флаг" в красных майках и "Балкан" в синих. Игра, кажется, была интересная, Скакке не имел ничего против, чтобы посмотреть ее подольше, но человек почти сразу двинулся дальше. Они продолжали путь по Люйдавеген, а когда прошли площадь Дальхемспланен, человек в коричневом вошел в бутербродную. Через витрину Скакке видел его у прилавка. Через несколько минут человек вышел с коробкой в одной руке, пакетом в другой и пошел обратно тем же путем. Скакке теперь держался на большем расстоянии, считая, что человек направляется домой. Когда они проходили мимо футбольной площадки, "Балкан" как раз забил гол и публика, по-видимому, состоявшая главным образом из болельщиков "Балкана", встретила его единогласным кликом торжества. Мужчина с маленьким ребенком на плече громко выкрикивал рифмованные приветствия, но Скакке не мог разобрать слов, поскольку язык был югославский. Человек, за которым следил Скакке, действительно пришел домой. Через окно было видно, как тот вынул банку с пивом. Тогда Скакке зашел в телефонную будку и позвонил Мартину Беку: - Он дома. Выходил купить пива и бутербродов. - Хорошо. Стой там и позвони, если он выйдет. Скакке вернулся на свой пост на скамейке. Через полчаса зашел в ближайший киоск, купил вечерние газеты, плитку шоколада и вернулся на скамейку. Время от времени он прохаживался по тротуару, но опасался слишком часто проходить мимо окна. Стемнело, и за окном зажегся свет. Тот человек снял пиджак, съел бутерброды, выпил две банки пива и теперь ходил по комнате взад и вперед. Иногда присаживался за стол у окна. К двадцати минутам одиннадцатого Скакке прочел по несколько раз три газеты, съел четыре плитки шоколада, выпил две бутылки апельсинового сока и был уже готов завыть от тоски. Свет в той комнате погас. Скакке подождал пять минут, затем позвонил в полицейское управление. Ни Монссона, ни Мартина Бека там не оказалось. Он позвонил в "Савой". Комиссар Бек ушел. Позвонил домой Монссону. Оба были там. - Ты все еще на месте? - сказал Монссон. - Конечно. Оставаться еще? Почему вы не приходите? - Скакке почти плакал. - А, - флегматично произнес Монссон. - Я думал, что ты знаешь. Мы подождем до завтра. А что он делает? Скакке заскрежетал зубами: - Потушил свет. Наверное, собирается лечь спать. Монссон ответил не сразу. Скакке услышал подозрительное бульканье, слабый звон и чей-то голос. - По-моему, тебе нужно сделать то же самое. Он, надеюсь, тебя не видел? - Нет, - отрезал Скакке, бросился к велосипеду и буквально полетел вниз с холма к Люндавеген, а через десять минут стоял в передней своей квартиры и набирал номер телефона Моники.

В пять минут девятого в субботу утром Мартин Бек и Монссоп постучали в дверь Бертиля Свенссона. Он вышел к ним в пижаме. Увидев их удостоверения, только кивнул головой, вошел обратно в квартиру и стал одеваться. В квартире, состоявшей из комнаты и кухни, оружия они не нашли. Бертиль Свенссон последовал за ними и сел в машину, не сказав ни слова. Всю дорогу он молчал. Когда они вошли в кабинет Монссона, он указал на телефон и впервые заговорил: - Разрешите позвонить жене? - Позже, - ответил Мартин Бек. - Сначала мы немного побеседуем.