Читаем без скачивания Бездна - Роберт Силверберг

– Сомневаюсь… Но солнце умирает каждую ночь и возрождается каждое утро. Возможно, так и возникла эта ассоциация.

«А может быть, все обстояло иначе? Он ведь только высказал свое предположение», – подумала Сандира и взяла маленькую бронзовую фигурку, поставила ее на ладонь, словно пытаясь взвесить.

– Четыре тысячи лет… Я даже не могу представить себе столь огромный период времени.

Лоулер улыбнулся.

– Иногда я тоже держу эту статуэтку, как вы, и пытаюсь заставить бога Солнца или Смерти (кто бы он там ни был) перенести меня в то место, где ему верили… Сухой песок, горячее солнце, голубая река с деревьями по берегам… Города с тысячами жителей… Огромные храмы и дворцы… Но так тяжело удерживать все это в воображении. Единственное, что я по-настоящему могу представить себе, – океан и маленький остров среди его бескрайних просторов.

Сандира поставила статуэтку на полку и указала на черепок.

– А этот осколок твердого раскрашенного материала? Вы говорите, он из Греции?

– Да, из Эллады. Остатки глиняной посуды… Посмотрите, вот деталь рисунка… Видите? Фигурка воина и копье, которое он, вероятно, держит в руке.

– Какая красивая форма! Наверное, это смотрелось как великолепнейшее произведение искусства. Увы! Нам не дано знать… А когда существовала Греция? После Египта?

– Да, гораздо позже. Но, тем не менее, тоже в глубокой древности. Там жили поэты и философы, великие художники и скульпторы, ученые… Гомер был родом из Греции.

– Гомер?

– Он написал «Одиссею» и «Илиаду».

– Мне очень жаль, но я не…

– Замечательные поэмы, правда, очень длинные. В одной из них рассказывается о войне, в другой – о путешествии по морю. Отец познакомил меня с некоторыми отрывками… С теми, что запомнил от своего деда Гарри, отец которого родился на Земле… Каких-нибудь семнадцать поколений назад наша прародина еще существовала. Иногда мы забываем об этом. Забываем, что вообще существовала такая планета, носившая гордое имя Земля. Вы видите во-он тот круглый коричневый медальон? Это карта Терры, ее континенты и моря.

Лоулеру часто приходило в голову, что, по-видимому, данная вещица и есть самое ценное сокровище в его коллекции. Оно не было древним и красивым, но на нем сохранился портрет Земли. Вальбен не знал, кто изготовил эту карту и в какой стране.

Плоский твердый диск, побольше монетки из Соединенных Штатов Америки, но достаточно маленький, чтобы умещаться у него на ладони. Вдоль обода медальона начертаны буквы, которых никто не знал, а в центре – два пересекающихся круга, символизирующих полушария. Два континента расположены в одной окружности, два – в другой, пятый материк изображен в самом низу на обоих полушариях. Бесконечность морских просторов нарушают огромные острова, разбросанные повсюду. Возможно, некоторые из них тоже могут быть континентами (Лоулер не совсем понимал, где пролегает грань между островами и материками).

Он указал на кружок слева.

– Предположительно, Египет находился здесь, в середине вот этого места. А Греция – где-то в этой точке… Так… А на другой стороне Земли, скорее всего, располагались Соединенные Штаты Америки. Помните ту монетку? Там ею пользовались…

– Для чего?

– Как деньги, – ответил Лоулер. – Монеты служили в качестве денег.

– А эта заржавевшая штука?

– Оружие. Она называется винтовкой. В нее вкладывались такие маленькие штучки, называвшиеся пулями.

Сандира содрогнулась.

– У вас всего шесть предметов с Земли, и один из них – разновидность оружия. Да, именно такими и были наши пра-пра-прапредки: постоянно воевали друг с другом.

– Некоторые из них действительно таковы, особенно – в древности. Я полагаю, позже многое изменилось. – Лоулер указал на необработанный кусок камня, свою последнюю реликвию. – Это частичка какой-то стены, стены между государствами, построенной из-за ожесточенного антагонизма между ними. Непонятно? Например, если бы у нас выстроили стену, отделив людей от джилли. Со временем наступил мир, «железный» щит уничтожили – и все очень радовались этому, а куски сохранили, чтобы помнить о когда-то существовавшей преграде между людьми одной расы. – Лоулер пожал плечами. – Они ведь были обычными представителями человеческого общества, совершенно обычными… Некоторые из них имели добрый и хороший характер, другие – нет. Не думаю, что те люди сильно отличались от нас.

– Но их мир выглядел совершенно иначе.

– Да, иначе… Странное и прекрасное место.

– У вас необычайное выражение глаз, когда вы говорите о Земле. Я заметила это еще тем вечером, у залива, когда вы говорили об изгнании. Какое-то сияние… Мне кажется, это тоска. Тогда вы сказали, что некоторые считают Землю раем, а иные – местом ужаса, из которого нужно было бежать. Возможно, доктор, вы сами принадлежите к первой категории.

– Нет, – спокойно ответил Вальбен. – Мне уже довелось сообщить вам, что я ничего толком не знаю о той Земле, даже не представляю, как она выглядела. Скорее всего, планета оказалась перенаселенной, не слишком благоустроенной, а к концу своего существования – довольно грязной, иначе бы не возник такой мощный поток эмигрантов с нее. Но я ничего не могу сказать точно. Кажется, мы никогда не узнаем всей правды о Земле. – Он замолчал и пристально взглянул на Тейн. – Единственное, известное мне наверняка, – это то, что Терра была нашим домом, нашим настоящим домом. И как бы мы ни пытались поверить в Гидрос, но люди на нем – только гости.

– Гости? – удивленно переспросила Сандира.

Она стояла очень близко от него, ее серые глаза блестели, губы отливали влагой; Лоулеру показалось, что и дыхание у нее учащенное. Игра воображения? Или она и в самом деле приближается к нему?

– На Гидросе… Вы себя чувствуете здесь, как дома? – спросил у Тейн Вальбен. – По-настоящему, как дома?

– Конечно. А вы разве нет?

– Увы! К сожалению, нет.

– Но вы же здесь родились?

– Ну и что?

– Я не пони…

– Разве я джилли? Или ныряльщик? Это они чувствуют себя дома. Это их лом.

– Но и вы тоже…

– Ничего-то вы не понимаете, – с сожалением произнес Лоулер.

– Но я пытаюсь понять… Вернее, хочу понять.

«Настал момент, когда я должен протянуть к ней руку, – подумал Вальбен, – обнять ее, ласкать руки и губы Сандиры… Сделать так, чтобы это наконец произошло. Она желает понять меня… Нужно предоставить ей этот шанс».

В сей миг в его голове прозвучали слова Делагарда: «Кроме того, она – женщина Кинверсона. Если Тейн может быть полезна и к тому же они являются супружеской парой, зачем же их разлучать?»

– Да, – произнес Лоулер, его интонации внезапно сделались резкими и отрывистыми, – много вопросов и почти нет ответов… Разве не всегда так происходило? – Ему вдруг захотелось остаться одному. Он постучал по бутылочке с настойкой травы. – Этого хватит еще на пару недель, вплоть до самого отъезда. Если кашель не пройдет, дайте мне знать.

Сандиру явно удивило столь неожиданное и поспешное завершение встречи, но она улыбнулась, поблагодарила его и вышла из ваарга.

«О, черт!.. – подумал Вальбен. – Черт! Черт! Черт!»

– Корабли уже практическим готовы к отплытию, а у нас еще почти целая неделя в запасе, – улыбаясь, сказал Делагард. – Мои люди не жалели сил, чтобы привести их в порядок.

Лоулер бросил взгляд на пирс, где на приколе стоял весь флот Нида, за исключением одного судна, находившегося в доке, – требовалось проконопатить его корпус. Этим кораблем занимались два плотника. Трое мужчин и две женщины работали на двух ближайших судах, застывших у пирса. Они что-то энергично приколачивали и обрабатывали рубанками.

– Полагаю, вы несколько преувеличили, – спокойно заметил Вальбен.

– Что? О!.. Забавно, док… Послушайте, у всех, кто работает на меня, кое-что есть в штанах, даже у баб. Простите мне мою обычную вульгарность. Или мой столь обычный стилистический прием, как вам будет угодно… Вы хотите посмотреть, чем мы занимались все это время?

– Знаете ли, мне никогда не приходилось бывать на судне. Только на маленькой рыбацкой лодке…

– Все когда-нибудь нужно начинать. Пойдемте, я покажу вам флагманский корабль.

Судно показалось ему значительно меньше, чем при взгляде с берега. Но даже и теперь, поднявшись на борт, Лоулер как-то недоверчиво посматривал по сторонам, словно попал на незнакомый остров. Он чувствовал под ногами покачивающуюся палубу, и сама собой родилась мысль о прогулке по берегу залива. Вообще все напоминало Сорве. Киль судна был изготовлен из того же твердого и прочного материала, что и сам остров: желтой «древесины» древовидных водорослей; длинные крепкие бревна так же скреплялись и просмаливались. С внешней частью корабля поступили несколько иначе. Точно так же, как крепления со стороны моря на Сорве покрывались сетью постоянно обновляющихся водорослей «морского пальца», так и корпус судна по всему периметру был защищен гирляндами океанических растений, доходивших почти до самой палубы. Короткие и толстые сине-зеленые трубочки «морского пальца», которые больше напоминали маленькие бутылочки, нежели сами пальцы, создавали особо мощный щетинистый покров корабля, заплетавшийся в причудливые узоры и узлы под ватерлинией. Палуба представляла собой плоскую поверхность из плотно пригнанных друг к другу досок, изготовленных из более легкого сорта древесины, и устроена так, чтобы почти всегда оставаться сухой, даже когда морские волны поднимаются выше борта судна. По осевой линии палубы были укреплены две мачты. Люки на носу и корме вели в таинственные нижние отсеки.