Читаем без скачивания Бездна - Роберт Силверберг

Душа Лоулера освободилась от оков прошлого.

Все, что удерживало его здесь, исчезло в одно мгновение.

Все…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. К ПУСТЫННОМУ МОРЮ

1

Первых четыре дня путешествия прошли спокойно, подозрительно спокойно.

– Странно, очень странно, вот что я вам скажу, – заметил Гейб Кинверсон и торжественно покачал головой. – К этому времени уже следовало бы ожидать неприятностей. Все не так просто посреди этой пустоты, – произнес он, посматривая на лениво-спокойные синевато-серые волны.

Небольшой ветерок раздувал паруса. Корабли держались вместе, не спеша продвигаясь по зеркальной поверхности моря на северо-запад, по направлению к Грейварду, их Новому Дому, новой жизни. Для семидесяти восьми путешественников, бездомных изгнанников это казалось вторым рождением. Но может ли рождение – неважно, первое или второе – быть таким легким? Сколько так будет продолжаться? День? Два? Неделю?

В первые сутки их плавания, когда они еще находились в заливе, Лоулер обнаружил, что его постоянно тянет на корму, чтобы взглянуть на удаляющийся и постепенно исчезающий Сорве.

Вначале остров возвышался за кораблем подобно огромному желто-коричневому кургану. Он все еще казался таким реальным и таким достижимым. Вальбен хорошо различал знакомую центральную часть и отходящие от нее загибающиеся боковые ответвления, серые шпили вааргов, электростанцию, беспорядочно разбросанные постройки верфи Делагарда… Ему даже порой казалось, что он видит сумрачный строй джилли, спустившихся к берегу, чтобы наблюдать за отплытием шести кораблей.

Затем цвет воды начал меняться. Густой насыщенный тон мелководья залива сменился фоном океана – темно-синим с сероватым оттенком. Это говорило о том, что они уже довольно далеко отошли от берега и остров остался позади. У Лоулера возникло странное ощущение: за его спиной захлопнули дверь, и он летит вниз с огромной высоты. Теперь, когда под ними больше не было искусственного дна залива, Сорве начал быстро уменьшаться в размерах, сделавшись узкой темной полоской на горизонте, и вскоре совсем исчез из поля зрения.

Потом океан станет приобретать другие цвета. Все будет зависеть от микроорганизмов, в нем обитающих, от климата, от выбросов на поверхность веществ из глубоководных слоев. Различные моря получили свои названия от цветового тона преобладающего оттенка: Красное, Желтое, Лазурное, Черное. Самым опасным считалось Пустынное море, бледного льдисто-голубого цвета, полностью оправдывавшее свое имечко: в нем не обитало никаких живых существ. Большие океанские просторы тоже не отличались обилием обитателей и в этом смысле напоминали Пустынное море. Но маршрут экспедиции пролегал вдали от сих мест.

Корабли плыли плотной группой в форме пирамиды, придерживаясь друг друга в любое время дня и ночи. Каждым судном командовал один из капитанов Делагарда, за исключением того, где поместили одиннадцать монахинь. Эти женщины сами справлялись с управлением. Нид предложил им одного из своих людей в качестве навигатора, но они, как и следовало ожидать, отказались.

– Управлять судном не так уж и сложно, – заявила Делагарду сестра Халла. – Мы будем наблюдать, что делаете вы, и станем все в точности повторять. Вот и вся наука…

Во главе флотилии, в самой вершине пирамиды, шел флагманский корабль Нида Делагарда «Царица Гидроса». Им командовал Госпо Струвин. За ним на одинаковом расстоянии следовали два других: «Звезда Черного моря» под руководством Пойтина Стайвола и «Богиня Сорве» с Бамбером Кэдреллом в роли капитана; за ними – еще три в ряд, на несколько большем удалении друг от друга: в середине – судно с монахинями, «Крест Гидроса»; его с обеих сторон окружали «Три луны» под командованием Мартина Янсена и «Золотое солнце», командиром которого назначили Дамиса Сотелла.

Теперь, когда Сорве полностью исчез из поля зрения, вокруг простирались только небо, океан, плоский горизонт и неторопливо катящиеся волны. Странное ощущение умиротворения снизошло на Лоулера. Он обнаружил, как, в сущности, легко отдаться чувству бесконечности всего этого и полностью раствориться в нем. Море абсолютно спокойно, ничего не предвещает опасности… Вот только Сорве более невидим… Исчез… Ну и что? Сей остров больше не имеет никакого значения.

Лоулер прошел по палубе, спиной чувствуя силу ветра, заставлявшего судно двигаться вперед и все более отдалявшего его от того, что он считал родным и до боли знакомым.

У фок-мачты стоял отец Квиллан, одетый в темно-синюю накидку из какого-то необычно легкого материала, воздушного и мягкого, который он, вероятно, привез с собой из другого мира. На Гидросе подобных тканей просто не существовало.

Вальбен остановился рядом с ним. Священник махнул рукой в сторону моря. Оно напоминало огромный голубой самоцвет, ослепительно сияющий, его слегка выпуклая зеркальная поверхность простиралась беспредельно, охватывая планету единой блистающей сферой.

– Глядя на все это, трудно поверить, что на свете существуют и другие вещи, кроме воды, не правда ли?

– Да, безусловно.

– Такой огромный океан… Такая пустота повсюду…

– И сие заставляет поверить в то, что Бог действительно существует, не так ли? Иначе и не подумаешь, созерцая величие и безграничность этой бездны.

Квиллан удивленно взглянул на собеседника.

– Неужели?

– Не знаю. Ведь я вас спрашивал.

– Лоулер, а вы верите в Бога?

– Мой отец верил.

– Но не вы?

Вальбен пожал плечами.

– У папы была Библия. Он часто читал ее нам. Но она уже давно утеряна… А может, кто-то ее украл. Я кое-что помню из нее: «И сказал Бог: „Да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды…“ И назвал Бог твердь небом». То небо, которое над нами, отец Квиллан? Или выше обычного? А те воды, которые за ним, – это океан Вселенной? – Священник посмотрел на него с нескрываемым удивлением. – «И сказал Бог: „Да соберется вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша“. И стало так. И назвал Бог сушу землею, а собрание вод назвал морями».

– Вы что, знаете всю Библию наизусть? – изумленно поинтересовался Квиллан.

– Только этот маленький отрывок, первую страницу. Оставшуюся часть я так и не смог понять. Всех этих пророков, царей, битвы и тому подобное…

– А Иисуса?

– Повествование о нем находилось в самом конце. Я до него просто не добрался. – Лоулер взглянул в сторону бесконечно удаляющегося горизонта, голубого изгиба в вечность. – Так как здесь нет суши, это, очевидно, означает, что Бог собирался создать на Гидросе нечто другое, совсем не похожее на твердь Земли. Как вы думаете? «И назвал Бог сушу землею…» А сушу, покрытую водой, – Гидросом, так, наверное? Какой же это великий труд – творить огромное множество разных миров! Не одну Землю, а все космические тела Галактики! Ириарте, Феникс, Мегало Кастро, Дарма Барма, Ментироза, Копперфилд, Набомба Зом – все это великолепие, миллион и одну планету… Причем с разными целями для каждой из них. В противном случае зачем было создавать такое количество? Ведь их сотворил один и тот же Бог, не так ли?

– Не знаю, – растерянно ответил Квиллан.

– Ведь вы же священник!

– Но сие не значит, что я должен все знать, и даже не означает, что мне что-либо известно об этом.

– А сами вы верите в Бога? – спросил Лоулер.

– Не знаю.

– А вообще во что-нибудь верите?

Некоторое время отец Квиллан молчал. Его лицо подернулось маской непроницаемости и смерти, словно душа на мгновение покинула тело.

– Не думаю, – наконец ответил он.

Здесь море казалось более плоским, чем с острова. Темнота наступала внезапно, буквально обрушиваясь на океан. Солнце проносилось по западной части неба, на секунду зависало над головой и погружалось в его пучину. Практически мгновенно мир вокруг них чернел, и на небосклоне появлялось созвездие Креста.

Команда «Царицы Гид роса» делилась на две вахты: четыре часа на посту, затем – столько же для отдыха. Люди каждой смены вместе завтракали, обедали и ужинали. В состав первой подкоманды входили Лео Мартелло, Гейб Кинверсон, Тила Браун, Гхаркид, Даг Тарп и Госпо Струвин; второй – Нейяна Гольгхоз, Сандира Тейн, Данн Хендерс, Делагард, Оньос Фелк, Лис Никлаус и отец Квиллан. Для офицерского состава не существовало отдельного стола; Делагард и Струвин, хозяин корабля и его капитан, питались на камбузе вместе с другими членами экипажа.

Лоулера, не имевшего строго фиксированного расписания работы, так как необходимость в его услугах могла возникнуть в любое время дня и ночи, полностью освободили от дежурств. Такая ситуация позволяла ему не нарушать привычные биоритмы: утром он ел на рассвете со второй вахтой, вечером – с первой сменой, на закате. Но сие «послабление» вызывало в нем ощущение некой свободы и отсутствия реальной связи со всем происходящим вокруг. Уже в первые дни плавания в каждой подкоманде стал формироваться дух коллективной общности. Вальбен же не принадлежал ни к той, ни к другой.