Читаем без скачивания Виктор II. Академия (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте"

И вот размышляя подобным образом, я унёсся в царство Морфея. А наутро мы с Васькой отправились на лекцию по истории магии. Наш дуэт, как обычно, разместился на галёрке среди простолюдинов. И оттуда, с верхотуры, я принялся скользить внимательным взглядом по студентам. Грета и Пашка по понятным причинам отсутствовали, а вот Меццо и Громов восседали на первых рядах, поближе к преподавателю, который шелестящим старческим голосом нагонял на всех дремоту.

Маркиза с равнодушной миной на лице слушала лекцию и порой что-то записывала.

И тут зоркий Васька заметил на кого я смотрю, и с толикой восхищения прошептал:

— Как всё-таки умеют себя держать дворяне. Меццо выглядит так, точно не она вчера была на краю бездны.

— Угу, — поддакнул я, поглядывая на решительный профиль девушки. Кажись, она и на сей раз не покинет академию. Вся надежда на её батю. Авось, он заберёт её.

— Хотя вон Громов изрядно сбледнул, — подметил крепыш, криво усмехаясь. — Сидит тише воды, ниже травы, будто в штиль попал. Ежели повезёт, то он пару недель таким проходит и никого задевать не будет.

Васька был полностью прав. Похоже, барон в ближайшие недели постарается не отсвечивать, так что его на время можно выбросить из списка моих врагов. Он эти дни козни строить не будет. Значит, непосредственно из моих личных недругов в академии остаётся лишь Шарль де Монпасье. Но и он может на время затаиться, лишившись поддержки Громова. Да, хорошо бы, дабы так и произошло. А то у меня и без них проблем хватает.

Между тем крепыш легонько ткнул меня локтем в рёбра и с приглушённым смешком весело бросил:

— Слыхал, что рано утром произошло?

— Нет. Дай угадаю. Встало солнце? Так оно, Вася, часто встаёт.

— Да какое солнце? Садовник голышом бегал возле озера и кричал, что он птица, — выдал парень и прикрыл рот широкой ладонью, чтобы своим смехом не переполошить аудиторию.

— Ого. Чего это он? — удивился я, выгнув брови дугой.

— Говорят, что он пахучки обкурился стервец, — прошептал крепыш и стал обмахивать рукой раскрасневшееся лицо.

— Вот оно что… — задумчиво протянул я, сразу смекнув, где садовник нашёл пахучку. А скоро об этом будет известно и ректору. Станет ли он устраивать расследование?

И этот вопрос мучил меня остаток этой лекции и всю следующую. А уже после занятий я отправился в зверинец и выбрал там нового питомца. Мой выбор пал на большого яркого попугая. И я назвал его Эдуард Второй. Да, я ещё тот креативщик и точка. И весь мой креатив придётся применить в среду вечером.

Я ждал встречи с перевертышем Люпена, словно боксёр боя за чемпионский титул. Наверное, потому-то остаток вторника и первая половина среды промелькнули довольно быстро. И главное — они промелькнули без очередных неприятных сюрпризов. Громов и Шарль даже не косились в мою сторону. Меццо практически не вылезала из своей комнаты. А о накурившемся садовнике больше никто не упоминал. Возможно, ректора особо и не заинтересовала пахучка, попавшая на территорию академии. Всё-таки единичный случай.

А уже ближе к вечеру среды я скрылся в лесу. Дождался, когда на полянке вспыхнет портал, а потом без лишних переживаний шагнул в него. И спустя миг темноты я оказался перед задней дверью особняка Люпена. Тотчас извечный туман Велибурга накрыл меня серым влажным одеялом, а в нос проникла городская вонь.

Вероника же напряжённо произнесла, стоя возле небольшой лужи:

— Здравствуй, Вик. Пошли скорее в дом. Учитель уже ждёт тебя.

— Пошли, — кивнул я, заметив, что магичка предельно собрана. Она будто отправила под замок свою игривость. И вот такой Вероника нравилась мне больше.

Она открыла дверь и поспешно нырнула в особняк, дробно стуча каблучками по паркету. А я следом за ней проскользнул внутрь, закрыл дверь и энергично двинулся по коридору, освещённому тусклыми лампами, стилизованными под свечи.

Даже в доме будто бы витало напряжение, возникшее в преддверии важнейшего для всех обитателей особняка события. Ежели мы сегодня не разберёмся с перевертышем, то последствия могут быть ужасными, и они коснутся каждого из нас.

Между тем мы с Вероникой вошли в гостиную и увидели Люпена с Марком. Первый восседал на кресле, хмурил брови и легонько постукивал себя тросточкой по коленке. А вот некромант мрачно пыхтел на диване и перед ним на столе красовалось блюдце с недоеденным куском пирога. Офигеть! Он что-то не доел! Да-а-а, сегодня точно знаковый день.

— Виктор, присаживайся, — сказал учитель, увидев меня, и указал тростью на ту часть дивана, которая была к нему ближе всего.

— Добрый вечер, ваша милость, — вежливо поздоровался я и опустил свою пятую точку на указанное бароном место.

А тот, не став мешкать, достал из кармана небольшой шелковый мешочек, передал его мне и сказал:

— Она внутри.

Я кивнул, с жадным интересом развязал тесёмки и вытащил сморщенную кисть руки. Она была именно такой, какой и описывал её Люпен. Твёрдой, тёплой на ощупь и с четырьмя пальцами, каждый из которых имел четыре фаланги. И состряпанный бароном мизинец ничем не отличался от других пальцев. Он был таким же бледно-коричневым и морщинистым.

Размером же кисть оказалась не больше детской.

— Кому же она могла принадлежать? Какому существу? — пробормотал я. — И какими способностями обладала?

— Мне тоже весьма любопытно узнать ответы на эти вопросы, — жарко проговорил Люпен, глядя на Руку, точно Голлум на кольцо Всевластия. — Сколько же загадок таит в себе этот артефакт? А отгадки вполне могут стать поводом для умопомрачительной статьи. Всё научное сообщество Гардарики… да что там Гардарики! Всей Европы! Могло бы узнать имя барона Артура Люпена, химеролога в десятом поколении.

— Ваша милость, ежели это вас утешит, то вот, возьмите, — сказал я и протянул учителю тот самый золотой перстень с рубином. — Штука явно древняя. Я нашёл её во время полевой тренировки, которая проходила на Блюдце Дьявола. Может, она принадлежала какому-то известному магу или ещё чего. Вы изучите её. Авось что-то любопытное и выявите.

Барон с сомнением глянул на цацку, пожевал бледные губы, но всё же взял перстень и проговорил:

— Благодарю. А теперь, Виктор, переодевайся и отправляйся в катакомбы. Можешь даже взять таксомотор. Поедешь один.

— Вы сегодня необычайно добры, — иронично заметил я и встал с дивана.

— Наверное, съел что-то не то, — парировал мою шпильку Люпен.

Я усмехнулся и поднялся в свою комнату. Там мне не составило труда сменить форму академии на повседневную одежду и присовокупить к ней непромокаемый плащ с капюшоном. А ещё я сунул в карман небольшой фонарь и блестящий револьвер. Береженого Бог бережёт. А вот значок с буквой «М», я не стал лепить на грудь, а вышел из особняка без него.

Возле парадного входа меня уже ждал весёлый жёлтый таксомотор с шашечками на дверях. Его определённо вызвал дворецкий. Я уселся на потёртое заднее сиденье и бросил усатому шаферу в форменной кепке:

— Поехали, приятель.

Тот кивнул. И погнал тачку по улицам Велибурга в сторону кладбища Сен-Мари. По пути мы миновали сиротский приют, распугали голубей на площади Трёх Императоров и постояли в заторе около кинотеатра. А затем таксомотор вырвался из пробки и спустя полчаса уже был около потрескавшегося оштукатуренного забора кладбища.

Тут я расплатился и вышел из машины. И буквально через мгновение до меня донёсся приглушённый, раскатистый звон колокола башни святого Варфоломея. Он оглашал округу каждый час. Ну, кроме ночного времени, когда все дрыхли. И если колокол не врёт, а у меня нет причин ему не доверять, то сейчас уже восемь часов. Надо поторопиться.

Я открыл небольшую кованую калитку, глянул на пустую кособокую сторожку и пошёл среди облупившихся склепов и памятников. На этом кладбище хоронили простолюдинов, но не бедных, а тех, кто к своей кончине кое-чего достиг. Посему эти люди перед смертью пытались уподобиться дворянам и соорудить похожие усыпальницы. Конечно, они не блистали мрамором и особым шиком, но тоже смотрелись весьма достойно.