Читаем без скачивания Безмолвные узницы - Илана Касой

Брандао поднимается по лестнице, чтобы забрать Джессику. Джессика, Джессика – имя девушки прокручивается в ее голове. Зеленоглазка, приехавшая из Альтамиры на последнем автобусе в воскресенье, вся в мечтах и с маленьким багажом. Постойте, а что он делает с сумками? Она так ничего и не нашла. Доказательство того, что, возможно, он действительно отпускает их! Может, он не убийца. Может, это все театр, настоящая пытка для нее, призванная заставить ее поверить в реальность происходящего. Это объяснило бы тот факт, сколько времени у него уходит на то, чтобы привести сюда девушек после приготовления кофе. Возможно, это безумие, но не жестокость.

Если его арестуют, Брандао будет лечиться в клинике. Возможно, это даже можно вылечить. Вероника уверяла, что ни слова, сказанного Жанеттой, не появится на бумаге, начальник на ее стороне, он предоставил команду. Все хотят ей помочь, она будет под защитой. В ее мыслях бродит надежда, но это ненадолго. В коробку врываются крики Джессики, словно та избавилась от кляпа.

– Помогите, Боже, помогите! Отпусти меня, ублюдок, я заявлю на тебя, я пойду в полицию!

Брандао смеется, и на секунду все кажется театральной постановкой.

– Я – полиция, – заявляет он как раз перед тем, как крики боли прерывают угрозы Джессики.

– Нет, ради бога, только не это! Убери это с моей головы, убери! – Жанета слышит крики, рыдания, скрип цепей, прокручивание шкивов. У Джессики от испуга перехватывает дыхание. Все это не может быть ложью. Жанета задерживает дыхание и не шевелится. Она замирает так настолько, насколько только может, и слушает, как Брандао поднимается по лестнице и вновь захлопывает люк. Она понятия не имеет, сколько прошло времени, но следующее, что знает – Джессика разговаривает с ней. Она вырвалась на свободу? Или Брандао забыл заткнуть ей рот?

– Донья Глория, вытащите меня отсюда, развяжите меня! Вы, ребята, сумасшедшие? Мне нужно растить сына, меня ждет мама, не делайте этого со мной, я ничего не скажу полиции, клянусь! Никто не узнает… Я никому не скажу…

Жанета тоже думает о том, что ничего больше не будет рассказывать полиции. Повинуясь импульсу, она подносит дрожащие руки к металлической щеколде. Щелк. Сейчас или никогда. Она должна увидеть, что на самом деле здесь происходит. Не для того, чтобы рассказать Веронике, а ради собственного рассудка. Должна увидеть.

Она чуть-чуть приподнимает коробку, но ничего не может рассмотреть. Перед глазами все размыто, зрение приспосабливается к свету. Все по-прежнему выглядит нечетко, каждую секунду в поле зрения вторгается новая подробность. Она одновременно парализована страхом и заворожена. Это все равно что вдохнуть свежий воздух после того, как твоя голова надолго застряла в переполненной раковине. Жанета бросает коробку на пол и осторожно поворачивает стул.

Бункер намного больше, чем ей представлялось. К потолку крепится кольцевая балка, перекрывающая почти весь периметр. Прямо над головой горит множество свечей, освещая комнату. Это настолько жутко, что выглядит красиво. На соседней стене возвышается внушительная доска с инструментами, все аккуратно расставлено по размеру. Плоскогубцы, пилы, банки из-под майонеза, полные гвоздей, наручники, кнуты, ремни, маски, всевозможные кляпы, электрические провода, вибраторы, ножницы, скальпели, веревки, ножи всех видов, фотографии и рисунки связанных молодых женщин, приклеенные к стене.

Жанета замирает на минуту, рассматривая десятки изображений, похожих на архитектурные проекты: точные линии, подробные измерения, материалы для пыток. Там много всего, для чего – она не представляет и предпочитает не знать. Сердце сильно колотится в груди, желая выбраться через горло. Она поворачивается еще немного, зная, что вот-вот столкнется с невообразимым: цепи удерживают Джессику подвешенной, как птицу с распростертыми крыльями, в другом, более темном углу. Ее кожа натянута крючьями, всаженными в плоть, кровь вытекает из ран и капает на пол, забранный белым пластиком. Лужи скапливаются, образуя красные потеки. Жанета хочет встать, успокоить девушку, но не может двинуть ни единой мышцей. Она страдает от ужасающего чувства беспомощности. Она понятия не имеет, с чего начать. Все тело дрожит, реальность поражает ее с головы до ног.

Считай до пяти, вдохни. Считай до пяти, выдохни. Она безжалостно игнорирует взгляды Джессики и бежит к стене с инструментами. Срывает три рисунка, аккуратно складывает их и засовывает за пояс штанов. Они должны что-то доказать. Она должна выбраться отсюда. Жанета делает первый шаг в направлении лестницы. И еще один. И еще. Она боится упасть на землю, но видит, что стоит лицом к ступенькам, опираясь на перила.

Выходит из бункера, глубоко вдыхает свежий воздух. Оглядывается, чтобы убедиться: Брандао нет рядом. Если она права, до его возвращения еще далеко. Она бежит к машине, пригибаясь, на полусогнутых ногах, осторожно открывает дверцу и прячет рисунки под ковриком переднего сиденья рядом. Потом почти бесшумно захлопывает дверь. Что теперь?

В похоронной тишине виднеется черное небо с редкими звездами. Жанета отступает. Лучше всего вернуться в бункер. Ты слишком много видела. Она открывает люк и собирается спуститься, когда замечает в отдалении слабое световое пятно. Она сдается, похоронив крики Джессики на задворках сознания. Двигается вперед, задыхаясь, ни о чем не думая. Подойдя ближе, она видит небольшой домик, спрятанный среди деревьев.

Крадучись Жанета обходит дом и добирается до заваленной террасы. Свалка газет, птичьего пуха, бумажных листов и упаковочных коробок, некоторые с птицами. Они напоминают ее собственную коробку. В другом углу сложены гамаки ручной работы и установлен деревянный ткацкий станок, в котором виднеется наполовину сотканный красочный гамак с незавершенным геометрическим орнаментом. Жанета находит окно позади дома и крадется к нему, поднимая голову до тех пор, пока не получается заглянуть внутрь.

Она инстинктивно прикрывает рот, чтобы не издать ни звука. В комнате – обнаженная старуха с ожерельями на шее, дряблой грудью и седыми спускающимися до талии волосами, заплетенными в косы. Она стоит рядом с Брандао, сидящим на соломенном табурете спиной окну. Ее муж тоже обнажен. Форма офицера военной полиции аккуратно сложена на стуле рядом с ними. Старуха стоит сбоку, с деревянной палочкой, которой покрывает тело мужчины женипапо[29] и черной краской, рисуя на его плече и левой руке красные круги, перемежающиеся прямыми линиями. Круг, черта, круг, черта, круг, черта. Лицо мужа выкрашено в красный цвет, а его бритая голова блестит под фонарями, свисающими с потолка.

Жанета так поражена, что забывает обо всем. Она наблюдает за своим мужем и таинственной старухой, которая ходит вокруг него, бормоча что-то ритмичное – Жанета едва слышит слова песни. Та напоминает ей проклятую музыку, которую она вынуждена слушать в