Читаем без скачивания Дом непредсказуемого счастья - Лариса Соболева

— Ванька, ну, признай, что натворил, ведь из-за тебя мы живем как изгои, теперь еще и трястись будем от каждого стука в дверь. Не верю, что не знаешь своих врагов!

Ее сторону принял и Алик:

— Иван Николаевич, дубина с неба просто так не свалится на голову. Угрозы, записки со странными намеками вы получали? Сначала идут: ультиматум, потом предупреждение, а потом… казнь.

— Нет! — чуть ли не взвыл тот с отчаянием человека, которого приговаривают к повешению, а потом еще и к четвертованию. — В том-то и дело!

— Вань, а Вань, — снова обратилась к нему Юля, — ты не соблазнил, случайно, жену магната? Тот решил отомстить тебе, подложив бомбу, а ты боишься признаться. Не бойся, я тебя не прикончу, я все прощу.

— Чушь! — бросил Иван, отошел к столу, налил в стакан минеральную воду и выпил залпом. — Ты меня достала своей ревностью.

Но Юлю уже не задевали слова мужа, пытавшегося по старому сценарию перевести стрелки на нее, она бесстрастно парировала:

— Ревность я ампутировала на днях, здоровье дороже, но с тобой инфаркт наживешь. Не нравится мне вся эта история, в ней слишком много непоняток.

— В каком смысле непонятки? — заинтересовался Алик.

— Взрыв. Кто, за что, зачем? Неизвестно. Ну, Ивану соврать — как вон той водички минеральной попить, я не исключаю, что Ванечка знает, от кого прячется. Молчи уж! — упредила она негодования мужа, тот как раз собрался высказаться с пылом-жаром. — Кто-то видел, как он и Влада уезжали после взрыва, на нее покушались, за нами следят… И вот еще странность заметил Мишка: полиция не приходила с обыском ни к нам домой, ни в офис…

— Что, что, что? Ты до сих пор водишь дружбу с Михаилом? С этим… — рассердился муж, даже подскочил к ней, сидевшей на диване и обнимающей подушку, словно ударить хотел.

— По-твоему, я в угоду тебе должна прервать дружбу с человеком, с которым делила один горшок и тарелку манной каши в сопливом детстве?

— Меня бесит твой стиль изъясняться! Тебе как будто все равно…

Жена, милая и тихая (когда-то), отложила подушку, поднялась, вызывающе поставила руки на бедра, которых у нее почти нет, и по-петушиному вздернула нос. Она получала удовольствие, мстительно цедя прямо в лицо своему мужу:

— А мне действительно все равно. Что с тобой будет — все равно. Покушались не на меня, а на тебя, значит, заслужил. Знаешь, Ванечка, я рада, что тебя пришили. Да, да, ты труп теперь. И вряд ли тебя можно реанимировать, ведь когда пороки становятся нормой, реанимации никто не подлежит. Даже если ты захочешь начать заново, с чистого листа, стать добрым, честным, чистым, ну, прям святым… не сможешь этого сделать. Ты переформатировал себя. И меня. Я же тоже другая. Ты лгал, я тебе потакала, а ничто даром не проходит, меня изменили твоя ложь и твой круг сытых котов с похотливыми кошками. Но раньше я тебе верила, подстраивалась под тебя и теряла себя. Теперь хоть узнала, что такое был мой муж. Думаю, меня еще ждут неприятные открытия, но я к ним готова. Только никогда не буду готова к одному: что однажды тебя обнаружат твои «дружбаны» и придут добить, а тут я! И не дай бог — вместе с детьми! Не хочу умирать за твои грязные делишки.

Слушая, Иван то бледнел, то зеленел, то краснел. Он не делал попыток перебить ее, хотя то, что она говорила, не для посторонних ушей и очень било по самолюбию. Разумеется, и у него имелся запас претензий к ней, но он не стал превращать в свару заурядный семейный кризис, в общем, повел себя благородно, не оскорбляя Юлю. Он лишь бросил с чувством:

— Спасибо, жена. В час X ты не выдержала экзамена.

— Ах, ах, ах…

— Друзья мои, — вклинился между супругами Алик, — оставим обвинения для более подходящего дня, а пока давайте… давайте жить дружно. И обсудим некоторые детали…

Фыркнув, Иван демонстративно, как в цирке на параде-але, отошел к креслу, плюхнулся в него, вытянул ноги (также демонстративно) и взял тон жлоба, не терпел он вмешательства в его личную жизнь:

— Между прочим! Алик, все, что ты видишь здесь, и сам дом куплены на мои деньги. Которые я заработал! Здесь все мое. Я — хозяин. А ты кто такой, что лезешь в мое пространство, м? А ну-ка, проваливай, откуда пришел. Надоел.

Ну, тут уж Юля не могла оставаться в равнодушном покое:

— Стоп, дорогой! Слишком тебя понесло! Если хочешь, чтобы я помогла тебе спасти твою шкуру, придется терпеть Алика, который спас меня от бандитов, и Владу… а с ней мы теперь родственники. Иначе… Мне есть куда уйти. К маме. А ты бултыхайся один в своем шикарном доме и жди убийц. Что выбираешь?

Поджавший губы Иван шумно сопел, беспомощно моргая. Что такого страшного он совершил, из-за чего жена и мать его детей готова отвернуться от мужа в труднейшую минуту? Подумаешь, переспал с другой бабой! Правда, «другая баба» полежала с ним в постели не одна, но это же зов природы, бороться с ним противоестественно. Жена не застукала — значит, все тип-топ, какие претензии? Вот только Владу черт подсунул некстати, тут поверишь в потусторонние силы, во всяком случае, в бесов — точно. Но разве сравнима банальная измена с прямой угрозой смерти? Слишком не равные категории по ценности.

«Рухнула жизнь, я весь в страданиях, меня осталось только убить», — читала Юля на челе мужа, как на манускрипте, но ее не тронул подавленный, в то же время жалкий вид Ивана. Тем не менее она не собиралась его добивать, выбор-то все равно оставила за ним, при этом взяла и себе право выбирать, а то ведь долгие годы была лишена голоса.

— Молчишь, значит, принимаешь мои условия, — сделала вывод Юля. — Это правильное решение. Итак, Ваня, говори, что нам всем делать? Мы же не можем сидеть здесь вечно и вообще… следует как-то разрулить ситуацию.

— Мне нужно уехать.

— Иван Николаевич, — вступил в диалог Алик. — Вы уедете, а убийцы придут к вашей жене. Что они с ней сделают, как думаете?

— Я согласна! — приняла условия мужа Юля. — Но у меня есть встречное условие, Ванечка. Подумай, что ты мне оставишь, а то я вашего брата бизнесмена знаю — обдерете, как липку, родную жену. Говори, что, помимо детей, оставишь?

— Я думал, мы уедем вместе, — робко произнес Иван.

— Влада, хочешь последовать за ним? — обратилась к девушке Юля на полном серьезе (без желчи). Та отрицательно качнула головой, почему-то придя в ужас от предложения. — Видишь, Ваня, твои любимые жены отказываются участвовать в побеге. Короче, думай о контрибуции в мою пользу за все пятнадцать лет, прожитых мною в глубоких заблуждениях на твой счет. Дети останутся со мной, разумеется, и это ультиматум.

Посчитав, что сказано достаточно, не желая развивать тему раздела имущества, а отдавая этот пункт на совесть мужа, она пошла наверх. Но Иван, кажется, не понял смысла сказанного, а ведь Юля поставила точку на их слегка бракованном браке. Он выкрикнул, когда жена была на середине лестницы, с негодованием выкрикнул:

— Считаешь, я трус? (Она продолжила шествие по лестнице с королевским величием.) Я хочу уехать, потому что это разумно! Хочу переждать. А когда найдут убийцу, вернусь. Если не знаешь, кто хочет твоей смерти, зачем становиться мишенью?

— А я не верю, что не знаешь, — вторично заявила Юля, остановившись наверху и взявшись обеими руками за перила. — Судя по твоему мастерству обманщика, тебе мстил тот, кого ты крупно нагрел, до смерти обидел, или оскорбил, или унизил. Может, ты считаешь свои действия невинными шалостями? Но, видишь ли, достаточно одной маленькой гадости, чтобы навсегда прекратить с человеком всяческое общение. А вы, бизнесмены, умеете жутко кошмарить людей, при этом смеетесь, если удается размазать человека, так как убеждены, что только вам дозволено абсолютно все. Вам на ум не приходит мысль, что однажды с вами поквитаются.

Ей было что сказать еще, только она не стала этого делать, внезапно замолчала и, безнадежно махнув рукой, ушла в спальню, куда мужа не пускала. Иван опустил голову на грудь и несколько раз отрицательно мотнул ею, проговорив:

— Можно подумать, я не хочу узнать, кто меня пытался убить. Если бы это было так просто…

— А подставу вы исключаете? — спросил Алик.

— Подставу? — поднял голову Иван. — Понятия не имею, где меня могли подставить… И кто?

— Тот, кто находился к вам очень близко и пользовался доверием. И тот, кто знал, куда вы едете двадцать пятого декабря. Подумайте, Иван Николаевич, мы хотя бы примерно просчитаем, каковы мотивы этих людей.

Между бровями Ивана пролегла глубокая складка, выдававшая напряжение, с каким он перебирал знакомых.

— Боб знал точно! — сказал он через несколько секунд. — А остальные… Секретарша… то есть мой референт… Лора заказывала продукты для дачи.

— А кто такой Боб?

— Борька? Мой экономист. Толковый мужик, с цифрами дружит, с его помощью я увеличил доходы фирм. Но взорвать… он на такое не способен, нет… Боря безвольный. А убить — убивают люди крепкие, властные, с холодом внутри. Извините, я должен поговорить с женой.