Читаем без скачивания Недотрога в моей постели (СИ) - Невинная Яна

— Вот видишь, я не бросаю слов на ветер, — начала она свой разговор, подходя ко мне и беря в руки рамку с фотографией со скромной свадьбы мамы и отчима. — Только не вздумай говорить, что я тебя толкнула. Никто не поверит.

Противный голос неприятно проходился по расшатанным нервам, а то, как бесцеремонно Илона лапала чужие вещи, выводило из себя.

— Тебе не кажется, что ты перебарщиваешь? Я понимаю, что перешла черту. Согласна, мне не стоило вмешиваться в твои дела. Это твое тело, ты права. Но и угрожать себе я не позво…

— А что ты сделаешь? Что? — зло рассмеялась она, насмехаясь надо мной. — Хотела бы, давно бы рассказала Максиму. У тебя кишка тонка это сделать, тем более когда боишься за свою жизнь. Ты уже убедилась, что я найду способ отправить тебя на тот свет и не вызову ни малейших подозрений. И нет, я не перебарщиваю. Не люблю, когда мне угрожают или стоят у меня на пути! Ведь я серьезно собираюсь связать жизнь с Максом. После завершения модельной карьеры я выйду за него замуж. И ты мне не помешаешь, поняла, девочка-ромашка? Думаешь, я не заметила, как ты на него смотришь? Я всё про тебя выяснила. Мне сразу показалось знакомым твое лицо, а потом я узнала про клуб и выступление. Неприятно, когда выясняешь, что твой мужчина так много от тебя скрывал. Но это уже не важно всё. Главное, что он со мной, а ты будешь держать рот на замке и перестанешь вокруг него крутиться!

— Я не претендую на Максима! — выпалила я, сев прямо с горящим от стыда лицом. Болезненный ком скопился в горле, но я не дам Илоне насладиться моими слезами. — Если хочешь знать, это он не дает мне прохода, еще с Недели моды. Но ты же понимаешь, что ничего между нами не будет, потому что он заставил меня выступать на сцене! И вообще, кто тебе об этом рассказал?

— У меня свои источники, не твоего ума дело! Ой, ну ты только не переживай так, солнышко, — притворно пожалела меня Илона, качая головой и смотря на меня с высокомерной улыбкой, от которой коробило. — Я понимаю, что тебе любой знак внимания мужчины кажется чем-то несусветным! Таким, как ты, улыбнись — уже планируете свадьбу. Но только мужчины не любят подобных тебе амеб. Даже не могу представить, чтобы Максим за тобой ухлестывал! Боже, ну у тебя и фантазия, — продолжала она потешаться, поглядывая на часы. — Короче, я всё сказала. Ладно, не дрожи так. Я руки марать не собираюсь, слишком много возни. Но помимо смерти есть еще много способов испортить человеку жизнь. Попробуй только пикнуть — и вскоре узнаешь, как со мной связываться…

Вдоволь натешившись своими угрозами, Илона оставила меня воображать, что она в действительности сможет сделать. Оказалось, что неизвестность не менее страшна, чем прямые конкретные угрозы. Лежа в спальне, я до предела себя накрутила, представляя различные способы членовредительства, после которых моя жизнь не будет прежней. Почему-то воображение подкинуло образ покалеченных рук, и от этого больно кольнуло в сердце.

Никогда не играть? Не брать в руки скрипку? Неужели я в самом деле планировала никогда-никогда в жизни не касаться любимого инструмента? Пальцы заныли от полузабытого ощущения от соприкосновения со струнами.

Они явно заболят с непривычки, но я желала этого больше всего на свете, и поднялась с постели, зная, что скрипка совсем близко — в шкафу. Мне нужно было срочно сделать хоть что-то, напомнить себе, что я могу решать что-то важное в жизни, а не кто-то посторонний мною управляет. И мне так хотелось уничтожить липкий страх, бегающий по позвоночнику из-за разговора с этой ужасной женщиной.

Скрипка ладно легла в руки. Как влитая. Встав напротив зеркальной двери шкафа-купе, я прикоснулась смычком к струнам. Первый звук показался надрывным и плачущим, словно инструмент жаловался мне на свою судьбу. Я всегда воспринимала скрипку как живую и теперь чувствовала нечто вроде стыда. Когда мне стало плохо, сразу же обратилась к старому другу, даже не извинившись за долгое пренебрежение.

«Я больше тебя не оставлю», — пообещала я скрипке, вовсе не считая себя сумасшедшей за то, что мысленно разговариваю с неодушевленным предметом.

«Пока она мне не отвечает, беспокоиться не о чем», — подумала я с горькой иронией, осторожно извлекая из любимой скрипки красивую мелодию.

Вопреки ожиданиям, память не перенесла меня к выступлению на сцене, напротив — я вспомнила все свои успешные отчетные концерты, торжественную и вместе с тем уютную атмосферу консерватории.

Поняла, как я соскучилась по учебным будням. Вспомнила папу и бабушку, с благоговением взирающих на маленькую девочку и ее робкие попытки овладеть инструментом.

Забывшись на несколько мгновений, я почувствовала, что на душе полегчало. Проблема не исчезла, но я на это и не надеялась. Однако появились силы на то, чтобы найти способы борьбы с Илоной.

Размышляя о них, перебирая варианты, я не сразу поняла, что происходит на улице. Бросившись к окну, выходящему во двор, я увидела, что несколько мужчин с истошными криками кого-то волокут.

Можно было подумать, что они убили какое-то большое животное и радуются великой добыче, но они явно не радовались, а пребывали в панике. Прислушавшись, я ничего толком не слышала, пока не догадалась раскрыть окно шире, и тогда поняла — кого-то ранили! Меня прострелило внезапной догадкой.

Случайный выстрел из-за кустов… Толпа… Неизвестно, кто стрелял, но ранили Максима! Зашатавшись, вцепилась пальцами в подоконник, ощущая, что готова провалиться в обморок. Неужели он мертв?! Нет! От вида бездыханного на вид тела у меня кружилась голова и темнело перед глазами.

Нет! Он не может умереть! Я не смогу… Не смогу что?.. Мысли путались… Не смогу жить без него? Не смогу жить в мире, где нет Максима Суворова? Да… Оказалось, что настолько привыкла к его присутствию рядом, что он незаметно стал необходим.

Не могла представить, что его глаза навсегда закрылись, что он больше не посмотрит на меня ласково и не скажет мне «милая». Не будет говорить возмутительные вещи и рассказывать истории из детства.

Нет… Не верю! Кинувшись вниз, я растолкала всех, кто мешал мне подойти к Максиму, и упала на колени рядом с его сильным, но сейчас таким беспомощным телом. Несколько часов назад я лежала на этом же полу, а теперь Максим при смерти, как будто нас преследует какое-то проклятие…

Он не мог, не мог умереть! Подступала истерика, руки тряслись, хотелось тормошить его и заставить подать признаки жизни. Кто-то схватил за плечи и попытался оттащить, но я стряхнула мешающие руки и потянулась к Максиму, чтобы погладить по щеке, ощутить тепло и убедиться, что его сердце бьется.

И услышала шипение в ухо:

— Тая, что ты творишь, дочка?

— Мама, что с ним?! — вскричала я, не обращая внимания на ее попытки снова меня оттащить. Вокруг слышался гул, мужчины переговаривались по-деловому, а женщины беспорядочно причитали.

— Случайный выстрел, сама не знаю. Куда-то в бок попало, он сразу сознание потерял. Врача вызвали, Николаша? Таблетку, таблетку прими! — уговаривала мама, и я впервые оторвала взгляд от Максима, ища полуслепыми глазами отчима.

Он шатался как пьяный, а Ромка поддерживал его, и эта картина привела меня в еще большее отчаяние. Склонившись над Максимом, я губами прижалась к его рту, пытаясь уловить таким образом дыхание.

— Максим, пожалуйста, очнись… — шептала я ему, ощупывая тело в попытке убедиться, что он не ранен смертельно. Руки наткнулись на кровавое месиво справа, и от вида крови на ладони мне стало дурно, но я удержалась, лихорадочно смотря в сторону выхода.

Ну где же врач? Где скорая, когда она так нужна?

Спустя минут пятнадцать окрестности огласились сиренами. Приехала скорая, следом — полиция. Случайный выстрел или нет, но необходимо было расследование. Оно меня мало волновало, пока существовала угроза жизни Максима.

Мгновенно позабыв о собственном состоянии, я без разговоров, невзирая на возражения мамы, бросилась вслед за носилками с Максимом в скорую. У меня отобрали право ухаживать за ним после пожара, а теперь я не собиралась его никому отдавать. Илону я встретила уже в больнице, в отчаянии расхаживая по коридору, пока Максима оперировали.