Читаем без скачивания Легионер из будущего. Перейти Рубикон! - Виктор Поротников

Для развлечения пирующих на середине зала сначала расположились музыканты, игравшие веселые мелодии на флейтах и различных струнных инструментах. Потом музыканты ушли, а им на смену появились фокусники и акробаты. Затем две молоденькие девушки исполнили несколько песен под аккомпанемент авлосов и арф.

К тому моменту, когда юные певицы допели свою последнюю песню, пристойное пиршество, называемое римлянами конвивиум, подошло к концу. За пиром последовала попойка, называемая симпосием. Гости надели на голову венки из цветов и плюща, пол в триклинии был усыпан лепестками роз. Шумным веселым голосованием был избран царь застолья, определявший, в какой пропорции вино должно разбавляться водой – на одну треть или на одну четверть.

Рабы-виночерпии внесли в триклиний большие сосуды-кратеры, в которых вино смешивалось с чистой родниковой водой перед тем, как его разливали специальными черпаками по чашам и кубкам.

Еще не прозвучала первая здравица, как Цезарь сказал хозяину дома, что он вспомнил про одно незавершенное дело. Цезарь заверил Руфуса Гавия, что отлучится на каких-то полчаса, а затем вернется обратно. Префект засуетился, предложив Цезарю своих слуг с зажженными факелами, так как на землю уже опустилась ночь. Однако Цезарь указал префекту на меня и Олвикса, сказав, что он и так имеет надежных сопровождающих.

Набросив на плечи плащ, Цезарь вышел из триклиния через боковую дверь. Я и Олвикс последовали за Цезарем. Запалив два факела, мы быстрым шагом устремились по главной улице Цезены в сторону форума. Олвикс шел впереди, освещая факелом путь. Цезарь шел за ним. Я был замыкающим.

Не доходя до форума, мы свернули в переулок, который вывел нас к речной мельнице. Отсюда через густую дубраву вела тропинка в обход городских строений до самой Эмилиевой дороги.

Шагая по тропинке следом за Цезарем, я слышал, как он бормочет себе под нос, как некое заклинание:

– О боги, на что же я отважился! Ведь я вознамерился ввергнуть Рим в гражданскую войну! О Юпитер, почему ты не разверзнешь передо мной бездонную пропасть, почему не разишь меня своей молнией!..

В дубраве было темно и жутковато. Рыжий свет факелов озарял корявые стволы дубов и буков, между деревьями плясали черные тени, отчего казалось, что лес наполнен призраками, которые жмутся к деревьям, прячась от факельного огня. Я несколько раз споткнулся о торчавшие из земли корни дубов и невольно выругался вполголоса. Цезарь, обернувшись ко мне, сердито обронил, что, выйдя ночью в путь, нельзя ругаться вслух, это привлечет злых духов ночи.

– Злые духи уже вьются над нами! – прошептал Цезарь, обратив ко мне свое бледное лицо. – Я чувствую их холодное дыхание.

Мне захотелось сказать Цезарю, что это задул ветер с севера и злые духи тут ни при чем. Однако я промолчал, сознавая, что Цезарю, как сыну своей эпохи, все равно везде и всюду будут мерещиться демоны и божественные знаки.

К тому моменту, когда мы выбрались на Эмилиеву дорогу, факел в руке Олвикса догорел и погас. Теперь впереди шел я, держа факел над головой. Эмилиева дорога, как и все стратегические дороги римлян, имела ширину достаточную, чтобы на ней могли разъехаться две повозки. Эмилиева дорога была вымощена широкими плоскими камнями, уложенными так плотно один к другому, что между ними нельзя было всунуть даже лезвие ножа. Вся эта дорога была размечена невысокими каменными милевыми столбиками. По обе стороны от Эмилиевой дороги были прокопаны длинные канавы для стока дождевой воды.

На дорожной развилке примерно в полумиле к югу от Цезены мы наткнулись на повозку, запряженную мулами. В повозке сидели Флавий и Азиний Поллион, добрую половину этого легкого четырехколесного возка занимал походный сундук Цезаря.

– Где Курион и Марк Антоний? – спросил Цезарь, подойдя к повозке и тяжело переводя дыхание после быстрой ходьбы.

Сидевший впереди на козлах Флавий молча пожал плечами, перебирая вожжи.

– Они не появлялись, – ответил Азиний Поллион, зябко кутаясь в шерстяной плащ с капюшоном.

– Странно, – проворчал Цезарь. – Они же ушли с пира раньше нас. Неужели оба оробели и передумали участвовать в этом деле.

– Подождем, – сказал Азиний Поллион. – Время еще есть.

Цезарь забрался в повозку и сел на солому, прислонившись спиной к дощатому бортику. Он выглядел утомленным и каким-то обеспокоенным. В нем не было его прежней уверенности. Таким я видел Цезаря впервые. Видимо, его одолевали сомнения и тревога.

Вскоре вдалеке раздался цокот копыт, к развилке со стороны города мчались два всадника.

Олвикс отбросил край плаща с правого плеча и взялся за рукоять своего длинного галльского меча. Я тоже на всякий случай взял факел в левую руку, освободив правую, если вдруг придется схватиться за оружие.

Всадники на всем скаку подлетели к повозке, с трудом остановив разгоряченных лошадей. Это были Курион и Марк Антоний. Оба были в длинных галльских плащах с капюшонами, под плащами у обоих виднелись панцири и перевязи с короткими мечами.

С появлением Куриона и Марка Антония Цезарь заметно ободрился. Он властно бросил Флавию, чтобы тот трогался в путь. «К рассвету мы должны быть в Аримине!» – добавил Цезарь.

Флавий щелкнул вожжами, повозка покатила по каменному покрытию Эмилиевой дороги. Курион и Марк Антоний, сдерживая коней, ехали рядом с двух сторон от возка. Олвикс и я шагали пешком позади повозки. Вскоре догорел и мой факел. Теперь наш путь озарял лишь бледный призрачный свет луны, которая проглядывала между облаками. Ветер то заволакивал ночные небеса плотными тучами, то разгонял их, обнажая лик ущербной луны.

Проехав через обширный лес и спустившись по склону довольно крутого холма, наш маленький отряд очутился на низком берегу неширокой мелководной реки.

– Вот и Рубикон! – сказал Азиний Поллион. – Это граница Италии.

Эмилиева дорога подходила к пограничной речке в том месте, где имелся брод, удобный для всадников и повозок, рядом через реку был перекинут узкий пешеходный мостик из жердей и досок.

Цезарь выбрался из возка, пожелав перейти реку по мосту. У него затекли ноги от долгого неподвижного сидения в тряской повозке, и ему захотелось немного размяться. Азиний Поллион также выпрыгнул из повозки, направившись к мостику вслед за Цезарем. Олвикс и я тоже зашагали к мосту.

Взойдя на выгнутый дугой мостик, Цезарь вдруг остановился и, облокотившись на перила из грубо отесанных ясеневых жердей, засмотрелся на мутную речную воду. Выше по течению находился загроможденный камнями перекат, оттуда доносился смутный ровный шум речного потока, преодолевавшего преграду. Водяные струи, протекая под мостом, несли длинные водоросли и клочья пены. В ночном воздухе явственно пахло сыростью и камышами. Было тихо и таинственно; лишь шумела река на перекате да скрипела повозка, медленно спускаясь по берегу к речному броду. Флавий, погоняя мулов, негромко посвистывал.

Курион и Марк Антоний, спешившись, разминали ноги. Они глядели на Цезаря, замершего на середине моста, догадываясь, какая внутренняя борьба сейчас происходит в нем.

Сознавал это и Азиний Поллион. Подойдя к Цезарю, он негромко промолвил:

– Еще не поздно вернуться. Но стоит перейти этот мостик, и все будет решать оружие.

Цезарь помолчал, затем задумчиво произнес, продолжая смотреть на текущую под мостом реку:

– Если я откажусь от перехода через Рубикон, это будет бедой для меня, если перейду – для всех римлян.

Азиний Поллион понимающе покивал головой, не промолвив больше ни слова. Он видел, что Цезарь мысленно еще раз взвешивает все «за» и «против», поэтому не хотел мешать ему в принятии столь важного решения.

Флавий на своей скрипучей повозке уже въехал на мелководье, переправляясь на другой берег реки. Следом за ним, вскочив на коней, тронулись Курион и Марк Антоний, поднимая высокие брызги воды. Стоявший рядом со мной Олвикс нетерпеливо переминался с ноги на ногу. По его мужественному лицу было видно, что он редко колеблется в принятии любых решений и что теперешняя нерешительность Цезаря ему совершенно непонятна.

Наконец Цезарь расправил плечи и уверенно воскликнул:

– Вперед, куда зовут меня знаменья богов и несправедливость противников! Жребий брошен!

В знак своей решительной поддержки этого решения Азиний Поллион крепко пожал Цезарю руку. Плечом к плечу они преодолели оставшуюся половину моста, почти бегом устремившись по противоположному берегу к дороге, на которую уже выбрались из реки два всадника и повозка, запряженная парой серых мулов. Олвикс и я тоже ускорили шаг, подхватив полы своих длинных плащей.

«Вот она, знаменательная в древней истории ночь с 10-го на 11 января 49 года до нашей эры! – билась мысль в моей голове. – Знаковое событие в жизни Цезаря и в судьбе Рима! Это событие было описано Плутархом, Аппианом, Светонием и другими анналистами, труды которых дошли до двадцать первого века. И вот все повторяется вновь, но уже с участием человека, заброшенного в эпоху Цезаря из далеких грядущих времен!»