Читаем без скачивания До поворота (Кровавый Крым) - Кирилл Якимец

— В топчан врезался, — пояснил Витя.

Слава снова оказался на парапете и, скорчившись в низкой стойке, медленно огляделся. Два самых здоровых харька спешили к нему, остальные принялись без разбору пинать окружающие зады. Витя стоял спокойно, к нему почему-то никто не лез, Милы, Сашка и бандитов не было видно. Слава неподвижно ждал своих харьков. Когда они подоспели, он прыгнул, резко растопырив ноги: попал! Оба харька, схватившись за головы, побрели каждый в свою сторону. Но харьков было много, «наезды» и пинки быстро переходили в более ожесточенные драки, сливаясь в один неуправляемый «махач». «Махач» ширился и уплотнялся: кого-то еще кинули через парапет, только четким углом махнули в воздухе длинные джинсовые ходули; девица, яростно заверещав, стукнула обидчика по голове откупоренной бутылкой пива — тот осел, покрытый вспененной жидкостью, на него наступили. Кто-то спешно уходил сам и оттаскивал разбушевавшихся близких; другие, наоборот, группами и по-одиночке вливались свежими силами в гущу событий. На бетон полилась темная жидкость — то ли кровь, то ли вино, не поймешь… Рассеянно наблюдая за происходящим, Слава оттолкнул, растерявшись, налетевшего на него здоровенного громилу, заломил ему кисть — нож упал на бетон, но был сразу кем-то подхвачен и пущен в дело. Больше в сторону Славы никто даже не смотрел. Рядом на парапете сутуло сидел Витя, наблюдая за свалкой. Остальные были заняты: казалось, теперь все били всех.

Витя докурил и слез с парапета. Поглядел на Славу:

— Пошли плов жрать.

— А драка…

— Я тут пару ментов приметил, вот и говорю — пошли в другой конец, плов жрать. Вся братва уже там.

Они обогнули нелепого милиционера, который лупил дубинкой по громоздкой человеческой туше, не в силах поднять ее, и побрели в темный конец «паперти», к погасшим ларькам, черным кустам и запаху плова. На самодельном очаге, сложенном из кирпичей, стоял огромный дымящийся котел, рядом нетерпеливо переминались люди из кемпинга. Вокруг котла суетился небритый коротышка в грязной кепке — видимо, «Повар». Сквозь кусты, цепляясь волосами за ветки, продрался кто-то большой и толстый:

— А это у вас что, плов?

— А это у нас кто? Кац? — ответил Витя, — ну как помахался?

— Я был в резерве… — Кац встал на цыпочки и сощурился в сторону утихающего побоища.

— Менты, — сказал он грустно, — пора съебывать.

— А плов?

— С пловом. Сашенька обещал в котел мешок анаши засыпать…

— Уже засыпал! — Радостно захрипел Повар, — хороший плов. Психоделицкий! Готово, теперь действительно пора съебывать.

Он ловко отвалил половину в большое ведро и, вместе со знакомыми голосами девушек, изчез куда-то в провале темноты.

Мила так и не появилась. Судорожно вглядываясь в неожиданно-умиротворенные лица, Слава уловил приторный запах — некоторые жадно запихивали пищу в рот пальцами, по ладоням тек жир, потом начлось всеобщее необьяснимое братание… Драка рассосалась окончательно, харьки тоже подгребли к котлу и мирно ели вместе с остальными. Ночь, кажется, тоже присоединилась к пиршеству: поглощая шатаюшиеся силуэты, она вылупила непривычно огромный глаз луны, чтобы равнодушно впитать разлитую только что человеческую кровь.

— Молодой человек, вы кого-то потеряли? — невольно вздрогнув, Слава попятился. Перед ним стоял низенький мужичок. Луна раздваивалась, отражаясь в дымчатых очках.

— Э… нет. То есть, да… — никак не вспоминалось странное скребущееся имя, — Уже поздно…

— Вы устали и хотите спать? — кокетливо свесив головку, мужичок смотрел искоса, как больной петушок, которому вот-вот свернут шею. — Торопитесь? Ах, молодежь-млодежь. Мы, в общем, тоже были такие, но все проходит, проходит, знаете ли… — Слава и не заметил, как пухленькая ручка подхватила его за локоть и повела за собой, как бы прогуливаясь… — Я слыхал, вы любитель Колриджа?

— Нет. Это мама… — запнувшись, Слава ощутил неловкость и выдернул руку, — Куда вы меня тащите?! — кругом было тихо и почему-то страшно — виднеющиеся на фоне луного света кусты напоминали притаившихся монстров. «Все это — иррациональные страхи,» — определил Слава, но сил, чтобы себя сдерживать, оставалось все меньше и меньше.

— Никуда, — человечек остановился, разведя растерянно ладошками, — Простите, собственно, просто так… Беседуем… А что вас обеспокоило?

— Где Мила? — горячая волна подозрений прошелестела в груди, голос слегка дрогнул, — вы ее видели? Куда вы дели Милу?!

— Да спит она, уже давно спит. Устала… — теплые пальчики снова попытались ухватиться за его локоть, и это было неприятно. Слава дернулся и налетел спиной на стоящего сзади человека; кругом было совсем темно и поэтому пусто, кто-то попытался схватить его за руку, но он успел отскочить.

— Сволочи! Вы убили ее!!! — он замахнулся по серой круглой фигуре, стараясь не поддаваться знакомому гномику страха, свернувшемуся в животе тугим калачиком. Харьки страха не вызывали, особенно сейчас, когда радостно поглощали «психоделицкий» плов. Но маленький круглый мужичок был страшен — хотя бы потому, что легко ушел от удара, подставив вместо себя Бека. Слава узнал Бека по кроссовкам, тускло белевшим в темноте. Теперь, на бетоне, они не будут скользить, как в первый раз. Бек это сразу продемонстрировал, от пинка в пах подкосились ноги, но больно почему-то не было, а было страшно. Слава упал назад и закатился в кусты. Темно, бандиты умеют драться в темноте, а Слава привык драться на свету. Надо прорываться назад, на «паперть», где фонари… Он вскочил на ноги, но двинуться не успел — Евгений Альбертович (вот как его зовут, суку!) оказался рядом, за спиной, и схватил за локти. Бек тоже оказался рядом — но здесь под ногами был уже не бетон, а земля. Слава выдержал удар кулаком в зубы, потом еще один — в живот (выдохни и напрягись, говорил брат, тогда будет больно, но вырубить тебя не смогут), и наконец Бек поднял ногу для самого страшного удара. Евгений Альбертович держал крепко, Слава даже помог ему, уцепившись за ремень брюк, и, оттолкнувшись, пустил обе ноги по кругу. Левой ногой он попал Беку в челюсть (приятно захрустело), правой — только по плечу, но Бек все равно поскользнулся. Разумеется, Бек моментально вскочил и нанес свой самый страшный удар, но Слава успел по инерции развернуться, увлекая Евгения Альбертовича, поэтому страшный удар пришелся Евгению Альбертовичу по спине, возможно — по почкам. Раздался вопль, хватка ослабла, и Слава ринулся сквозь кусты к далекому фонарному свету. «Паперть» опустела, одинокий харек возле котла флегматично дожевывал свою порцию. Треск, легкий хлоп кроссовок по бетону — погоня. Слава решил повторить свой подвиг, вскочил на парапет и, развернувшись, принял низкую стойку, но Бек был умнее харька-питекантропа: не останавливаясь, он высоко подпрыгнул и сбил Славу на шифер пляжного навеса. Слава чуть не скатился на ту сторону — повис на руках. Бек уже был над ним, и Слава не стал ждать, пока тот наступит на пальцы — сам отпустил. Галька оказалась острой — и не галька почти, а щебень. Казалось, несколько угловатых камешков проткнули кожу и застряли в желудке. Слава прополз несколько метров и вдруг почувствовал рядом безликую прохладную силу. Море! Он встал и, спотыкаясь, устремился туда, где темнота была туманной, размытой и влажной. Позади плотно звякнула галька — Бек опять был рядом. «Море, я иду к тебе! Потопи Бека, а меня — спаси!.». Слава сделал три последних шага и вода бесшумно приняла его. Кто-то схватил за волосы — уже не важно, кто и зачем: впереди лежала добрая и ласковая глубина, светлая, зеленовато-лиловая. В глубине посреди аккуратной лужайки стояла белая «Ауди», на крыше которой сидела черноволосая утопленница. В одной руке она держала полное ведро психоделицкого плова, а в другой — что-то прятала за спиной. Здравствуй, сказала черноволосая утопленница, меня зовут Прекрасная Елена, иди сюда, я тебе что-то подарю. И она вытащила из-за спины автомат «Узи».