Читаем без скачивания Первый поход - Андрей Посняков

— Устраиваемся на ночлег, — объявил Хельги, и все облегченно вздохнули — утомились шататься по лесам, да если б еще и лес-то был путний, а то ведь одни урочища. Наломав веток, устроили шалаши. Магн предлагала один, большой, прямо у жертвенника, однако Хельги рассудил иначе. Шалашей соорудили пару. Небольших, незаметных, и не в капище даже и не на поляне, а чуть глубже, в лесу. — На всякий случай, — пояснил ярл. — Вдруг кто нагрянет?

Магн хмыкнула, Снорри, глядя на нее, рассмеялся, а Ирландец одобрительно кивнул. И правда — вдруг кто нагрянет? Кто знает, может, этим капищем пользуются?

Ночь пришла незаметно. Просто потемнело небо, а в лесу и без того было темно, лишь поляна с плитами светлела между стволами. На краю поляны развели костер в маленькой, специально для этого вырытой яме. Поджарили подстреленного в лесу зайца. Зайца подстрелил Снорри и даже полез за добычей в чащобу, игнорируя осуждающий взгляд ярла. А вот теперь пригодился заяц! Вкусный. Дрожащее пламя костра выхватывало из темноты ближние камни капища и стволы деревьев до самых вершин. Хельги поморщился. Эти отсветы были бы хорошо заметны издали, если б было кому смотреть. Сразу после того, как заяц поджарился и привязанных меж деревьями лошадей напоили водой из текущего рядом ручья, ярл велел затушить костер. Готовились спать, разделив ночную стражу на смены. Первой дежурила Магн, затем Снорри, Хельги и — уже под утро — Ирландец. На черном небе мерцали звезды, прятался за облаком узкий край луны, заливавшей капище зеленоватым колдовским светом. Где-то недалеко, в балке, тихо верещали сверчки. На надоедливо звенящих комаров уже давно не обращали внимания — привыкли, да и не до них, честное слово, было. От ручья струился туман. Густой, дрожащий, холодный. Магн поплотнее закуталась в плащ, бросив взгляд на луну… Ага, серебряный полумесяц уже над краем капища, а вот когда будет вон над той сосной — тогда можно будет будить Малыша Снорри.

Снорри проснулся быстро, как и полагалось викингу. Протер кулаками глаза, кивнул и, обойдя капище — не появилось ли чего подозрительного? — уселся под старую ель, положив на колени копье. Охватывающая лес тишина была лишь кажущейся. Малыш прислушался к ночным звукам. Вот грузно захлопали чьи-то крылья. Сова. Ага, вот и пискнула мышь. В отдалении послышались чьи-то шаги, тяжелые, но вместе с тем осторожные. Снорри приподнялся, крепче сжав в руке копье. Кабан! Здоровенный секач, да не один — со всем стадом. Было слышно, как хрюкали детеныши и самки. Поводив длинной клыкастой мордой, кабан призывно хрюкнул и, спустившись к ручью, стал шумно пить. За ним последовало все стадо. Напившись, ушли… только чуть погодя, уже довольно далеко, раздались вдруг приглушенный визг и злое рычание. Видно, напала-таки на кабаненка рысь. Да, это ее дурное мявканье. А вот странный тягучий вопль — так кричит выпь. Похоже, в той стороне болото. Вот снова пролетела какая-то большая птица, на этот раз куда как более ловкая, чем сова. Коршун? Или пустельга? Нет, пустельга вроде бы по ночам не летает, да и не такая она огромная. Вот захрапели в темноте лошади. Затихли. А вот опять кто-то идет к водопою. Даже, скорее, крадется. Какой-то большой зверь. И, видно, опять не один. Стадо. Или стая? Волки? Нет, коли б были волки, не стояли бы так спокойно кони. Снова кабаны? Но не слышно хрюканья. Лоси? Косули? Лани?

Чья-то нога неосторожно шлепнула по воде ручья. Нет! Это не зверь. Явно люди! Снорри быстро поднялся и осторожно прокрался ближе к ручью. Впрочем, и красться-то долго не пришлось — идущие вышли на поляну. Они ничуть не скрывались — а кого опасаться в этом безлюдном, давно заброшенном месте? — трое, один впереди, двое других — следом, с какой-то тяжелой ношей. Они шли прямо к капищу и, остановившись у жертвенника, бросили ношу наземь. Снорри ужом прополз к шалашам, разбудил всех, шепотом поведав об увиденном.

— Магн и ты, Ирландец, — к лошадям, а мы со Снорри посмотрим, — распорядился ярл и вслед за Малышом пополз к капищу.

А там уже разворачивалось весьма интересное действо! Пришедшие зажгли воткнутые в землю факелы, четыре, по краям жертвенника, один — среднего роста, длиннобородый, возраст из-за полутьмы было не определить — завозился у жертвенника, а двое других — здоровенные парни — наклонились к ноше. Послышался чей-то стон… Следящие переглянулись. Ношей, что притащили сюда парни, оказалась завернутая в рогожу связанная нагая женщина. Даже не женщина, юная дева с прекрасным, белеющим в свете луны телом и длинными темными волосами. Длиннобородый обернулся к ним и что-то повелительно произнес. Разом кивнув, парни грубо подхватили девушку и быстро потащили ее к каменной плите жертвенника. Перевернув на спину, привязали, воткнув по углам вешки. Девушка застонала и что-то сказала длиннобородому, в голосе ее, дрожащем и беззащитном, явственно слышалась мольба. Тот что-то злобно прошипел в ответ и, наклонившись, несколько раз ударил девушку по щекам. Послышались приглушенные рыдания. Между тем здоровяки низко поклонились длиннобородому и встали по обе стороны жертвенника. Главный взмахнул рукой. Блеснуло изогнутое лезвие серпа. Девушка вскрикнула и закрыла глаза, готовясь к неминуемой смерти.

Не дожидаясь этого, Хельги поднялся и, схватив короткое копье, изо всех сил метнул его в длиннобородого! Пронзенный почти насквозь, тот со стоном повалился на жертвенник, заливая своей кровью испуганную нагую красавицу. Помогая ярлу, Снорри быстро пустил несколько стрел подряд, и одна из них, судя по короткому вскрику одного из парней, явно попала в цель. Парень схватился за шею и навзничь повалился в кусты. Его напарник не стал дожидаться нового потока стрел, а, низко пригнувшись, бросился прочь, намереваясь укрыться от неведомых врагов в густой лесной чаще. Как раз там, где были привязаны лошади. Донесшийся оттуда крик красноречиво свидетельствовал о том, что Магн с Ирландцем отнеслись к своим обязанностям часовых явно непредвзято.

Снорри и Хельги быстро освободили пленницу от пут. На вид ей было вряд ли больше двадцати, а скорее и того меньше. Бледное, чуть заостренное книзу лицо, пышные темные немного волнистые волосы, черные загнутые ресницы, аккуратно, по ниточке, выщипанные брови — девчонка, видно, была большой модницей, — глаза темно-зеленые, большие; белая, чуть тронутая ровным светло-коричневым загаром, кожа, тонкая талия, грудь — средних размеров, не большая и не маленькая, — с призывно торчащими коричневатыми сосками, плоский живот с изящной ямочкой пупка…

— Красивая, — вздохнул Малыш Снорри и сглотнул слюну.

Девушка посмотрела на него и неожиданно улыбнулась.

— Кто вы? — спросила она на языке саксов.

— Путники, — уклончиво пояснил Хельги, предложив прекрасной незнакомке свой плащ.

Чуть прикрыв наготу, та благодарно кивнула, дрожа от накатившей прохлады раннего утра.

— Их друзья не придут сюда? — покосившись на убитых, поинтересовался ярл.

Девушка отрицательно качнула головой:

— У них нет друзей, есть лишь сообщники по грязным делам. Вряд ли они придут сюда, тем более что эти… — она презрительно кивнула на трупы, — выкрали меня втайне.

— Выкрали?

— Да. Я — Гита, дочь Седрика, купца из Честера.

— О, так вы из Честера? — переспросил неслышно подошедший Ирландец. — А мы как раз туда и направляемся.

— Мой отец даст вам много серебра, только доставьте меня к нему, — попросила Гита, и в зеленых глазах ее проскочили искры — видно, она не привыкла к отказам.

— Седрик… — задумчиво повторил Ирландец. — Седрик из Честера. Не тот ли это Седрик, корабли которого постоянно ходят в Ирландию?

— Да, — кивнула Гита. Дрожь ее унялась, и теперь девушка, одетая в запасную тунику Снорри, благосклонно принимала оказываемое ей внимание.

— Так эти негодяи… — начал было ярл, но Гита предвосхитила вопрос:

— Да, они обманом похитили меня и поначалу хотели потребовать у отца выкуп. Но потом встретили Вульфрама, жреца…. — По плечам девушки вновь пробежала дрожь.

— Ты, наверное, хотела сказать — друида? — поправил Ирландец. — Что, в Англии еще существуют друиды?

— Не знаю, как во всей Англии, — Гита вздохнула, — а у нас в Мерсии и в соседней Нортумбрии, бывает, встречаются. Особенно когда неурожай, голод или иная какая напасть. Но и Вульфрам тоже не собирался приносить меня в жертву. Он встретил Эйра с Хорсой — ну, этих парней — в Честере, в корчме Лохматого Теодульфа…

— Знаю такую… — разговаривая словно сам с собою, снова кивнул Конхобар. — Бывшая римская харчевня. То еще местечко!

— Вот и я говорю, — подтвердила девушка, с благодарностью принимая из рук Снорри плетеную флягу с элем. — Они увезли меня в какую-то деревню, не помню, как она называется, у местного тана там выстроена в усадьбе такая высокая башня. Нет, в ней меня не держали, заперли в сарае. Сами все совещались о чем-то, а потом Вульфрам ушел. Парни промеж собой говорили — пошел в Честер, узнать, что да как. Вернулся к утру, злой, пнул во дворе хозяйскую собаку. Потом разбудил Хорсу — тот постарше, — отошел с ним к изгороди, шушукались там, я половину слов не разобрала, но кое-что услышала. В Честере, в той же корчме, он встретил какого-то монаха, паломника. И вроде как, оказывается, этот монах никакой не монах, а друид, имеющий над этим самым Вульфрамом необъяснимую власть. Что-то он ему там приказал, этот монах-друид, что нужно было обязательно выполнить, хотели они того или нет. Когда разговаривали, они иногда в сторону сарая, ну, в мою, значит, все посматривали этак нехорошо. Я-то, дура, тогда и не подумала ничего худого, ладно, их проблемы. К вечеру посадили меня на лошадь, вроде как договорились с отцом, поехали… а как свернули с прямой дороги к лесу — я и спросить не успела куда. Стащили с лошади, да в мешок. Ну, а потом уж вы видели… Вообще, вы производите впечатление благородных и сильных людей. Молю, отвезите меня в Честер! — Гита упала на колени, и стоило больших трудов снова поднять ее на ноги.