Читаем без скачивания Я возьму тебя на руки (СИ) - Яблонская Альбина

Я продолжал и продолжал, делая все, чего меня научил тот видеоролик в интернете. В котором я смотрел на азы лечебной растирки скованных параличом ног. И постепенно терял грань между полезным и приятным. Между массажной процедурой и просто поглаживанием женского тела. Этой мягкой шелковистой кожи. Движение за движением, проход за проходом. Взгляд за взглядом.

Пока не услышал нечто похожее на шепот.

Я на секунду замер, чтобы прислушаться. Не мог понять, что это — что-то снаружи? Мне кажется, или Тома что-то шепчет под моими руками?

— Да? — спросил я тихо. — Что ты говоришь — я не расслышал…

Она открыла глаза и поманила меня пальцем. Хотела, чтобы я склонился ниже и прислушался к ее словам, сказанным настолько тихо, насколько это вообще возможно.

И я последовал просьбе. Склонился над Тамилой, чтобы уловить тот самый шепот.

И она тогда сказала:

— Я чувствую, как мне приятно. Вот что я чувствую. Благодаря тебе. Я все ощущаю. Хотя это и странно. Я не могу пошевелиться, но я чувствую, как ты проводишь по мне руками. Как ты гладишь мою кожу. Как я содрогаюсь от твоих прикосновений, — шептала она, прикрыв глаза, как будто во сне. Будто Тома не хотела себя сдерживать фактом, что все на самом деле. — Мне нравится то, что ты делаешь со мной. Это очень приятно. И я хочу, чтобы ты продолжал, не останавливаясь. — В эту минуту моя рука стала медленно и нежно подниматься выше. Все выше и выше по бедру. Пока не уперлась в футболку. Не начала ее задирать и подворачивать как ненавистную преграду. Моя ладонь уверенно двигалась вверх, пока не столкнулась с сопротивлением ее рук. Пока Тома с усилием не уперлась в нее обеими руками. — Я хочу и дальше чувствовать то, что я чувствую там. Внизу.

Тома надежно сдерживала мою руку. Я не мог продвинуться дальше, чтобы сжечь последние мосты перед безумием. И отдаться этому порыву, сломя голову. С полным погружением.

Но она закрыла глаза и облизала губы, будто предвкушая нечто особенное. Моя рука была скована, как и ее собственные. Но наши губы были свободны как никогда. И они были свободны отнюдь не для слов. А для нашего первого поцелуя.

Поэтому я склонился еще ниже. Вдыхая запах ее волос. Аромат ее кожи. Запах ее влажных и жаждущих прикосновения губ. Я хотел ее поцеловать. Очень сильно желал. И уже просто не видел причин не сделать этого в ту же секунду.

Губы коснулись ее теплых губ. Для начала — самые кончики. Поверхность раздраженной кожи. Но затем я повторил движение и позволил себе больше. Я прижался к ее рту и подарил поцелуй, который мы заслуживали оба с первой секунды знакомства. И вкус этого контакта крепко засел в моей памяти.

Это было максимально нежно и чувственно. Таких приятных губ я еще в жизни не пробовал.

Но увы.

Продолжить нам в тот вечер было не суждено.

— Мам! — раздался голос Ромки. Он стучался к нам в спальню и громко оглашал свою проблему: — Мне нужна твоя помощь, мам!

Я оторвался от женских губ. И посмотрел Томе в глаза. Так не хотелось прерываться. Останавливаться на половине пути. Хотелось продолжить. И сделать это снова. Опять вкусить ее уста, как в первый раз. Мне это очень понравилось. Хочу еще.

— Да, сынок! — отозвалась Тома, как и положено матери в таких ситуациях. Конечно, я все понимал. Дети — превыше всего. — Что там случилось?!

— Мне надо, чтобы ты помогла мне с домашкой!

— А ты сам не справишься?! Может, в интернете загуглишь?! — смотрела на меня Тамила, пока я навис над ней, не теряя надежды на близость. Может, все же обойдется, и мы продолжим?

— Не-а! — кричал сквозь дверь ее Ромка. — Тут по этой дебильной зоологии надо нарисовать коровью яйцеклетку!

— О боже… — закрыла рот Тамила. Она бесшумно смеялась себе в руку, и я тоже старался сдерживаться. Нарочно такого не придумаешь, конечно.

Коровью яйцеклетку. Твою ж дивизию. Вечер окончательно испорчен.

— Я пробовал нарисовать, но не получается! Выходит какая-то лажа! — кричал ее сынок. — Ты ведь хорошо рисуешь — нарисуй мне, пожалуйста! Мам!

Тома убрала ладонь от губ и довольно потянулась подо мной. Как будто мы ночевали на этой постели и было все чудесно. Вот только ничего пока что не было.

— Это было прекрасно, — шепнула Тома, промокнула указательный палец своими губами и прижала его к моим. Как будто воздушный поцелуй на прощание. — Но сейчас не получится. Может, как-нибудь в другой раз? Да?

— Хорошо, конечно. Не будем спешить. Пускай это будет не сегодня — в другой денек. Может, я тебя куда-то приглашу, а? Съездим в ресторан или… Давай я тебя отвезу в какой-нибудь спа-салон. Где есть хамам, теплый бассейн. Твоим ножкам точно понравится.

Тома заулыбалась, прижала дрожащую от эмоций ладошку к моей колючей щеке.

И сказала:

— Мне очень нравится ход твоих мыслей. Продолжай.

— Там мы найдем тебе нормального массажиста. Настоящего, который умеет делать массаж, а не лезет под юбку, как я.

— А мне понравилось. Не хочу другого массажиста, — прошептала Тамила. — Я хочу тебя.

— Хочешь меня?

— Да. Хочу тебя.

На этот раз настала уже моя очередь зажмуривать глаза. Потому что желание продолжить было просто невыносимым. Она была так близко. Совсем рядом. Просто подо мной. А я так хотел это сделать. Натурально боролся со своей природой. Сжимал кулаки, подавляя желание внутри.

Еле сдержался, чтобы не наброситься.

— Но не сейчас, да? — проговорил я очевидный тезис. — Так ведь? В другой раз?

Понимал, что уже не выгорит сегодня. Но все равно хотел услышать от нее последнее слово. Правильно ли я понимаю — что продолжить будет плохой идеей.

— К сожалению — да. Сейчас я точно не могу, — ответила Тома с долей грусти в голосе. А затем с усмешкой добавила: — Надо рисовать коровью яйцеклетку.

Мы оба рассмеялись. Старались делать это тихо, почти беззвучно. Но получалось плохо. Я склонился и поцеловал ее в губы. А затем еще раз — уже в лоб.

Поднялся, поправил рубашку, застегнул манжеты. Придвинул кресло к кровати. Надел пиджак. И мы попрощались. Когда я вышел из спальни, в гостиной было пусто. Хорошо, что Рома этого не видел. Тихо прокравшись к выходу, я сделал вид, будто это не я и меня здесь не было.

А когда вышел во двор, чтобы сесть в машину, то оглянулся наверх — посмотрел на пятый этаж. В одном из окон увидел девушку. Это была Тома. Она мне помахала рукой и закрыла окно. Было уютно и тепло от такого жеста. Мы неожиданно сблизились. Хотя и не виделись некоторое время. Все эти дни в разлуке мы созревали. У нас внутри созревали чувства. Как будто саженец. Семя, посаженное в первый день знакомства. Оно росло, пускало корни. И вот теперь все стало на свои места. Нас тянуло друг к другу. Все было нешуточно серьезно. Это уже очевидно.

Я ехал по городу и сам себе улыбался. Посматривал в зеркало заднего вида — все никак не мог смахнуть с лица дурацкую улыбку. Впрочем, почему же она дурацкая? Она как раз не дурацкая. Она счастливая. Это самая обычная улыбка счастливого мужчины.

Спокойной ночи, Тома. Скоро мы опять с тобой увидимся. И все продолжим.

16

Руслан

По пути домой я заехал к матери. Что-то никак не мог дозвониться, переживал. То ли проблемы со связью, то ли мать снова упустила телефон, и он разбился, как в прошлый раз. Пожилые люди часто не дружат со смартфонами. То какие-то кнопочки сами включаются. То звук загадочным образом пропадает. То стекло ни с того ни с сего вдруг трескается, когда телефон лежал на тумбочке и никуда не падал.

Словом, я понимал, что не смогу уснуть, пока не узнаю точно — с мамой все в порядке. Поэтому заехал в ее район, там были обычные двухэтажные дома на два подъезда каждый. Традиционные постройки из советского кирпича. Эти дворы я знаю с пеленок. На этих улицах проходило мое взросление, в этих подворотнях были первые драки. Здесь я получил свои первые уроки жизни. Ностальгия. Потому и мать не захотела уезжать отсюда. Я уже давно ей предлагал перебраться в новостройку или жить у меня дома. Коттедж ведь большой, два этажа. Три спальни. Мама могла легко заменить Татьяну Павловну. И сама была бы при деле, и меня бы чаще видела. И я бы меньше переживал.