Читаем без скачивания Ловите принца! (Щепки на воде) - Инна Сударева

Вновь начался дождь, густой и косой, и Нина порадовалась: пробегая через двор, мимо королевских воинов, стоявших и беседовавших под навесами, она могла не опасаться, что кто-то из них, бросая заинтересованные взгляды на ее тонкую фигуру, заметит и ее слезы…

Глава пятая

— Привет тебе, столица,

Мне покажи все лица,

Что прячешь от пришельца

В своем из камня сердце…

Эти строки легко и просто сочинил принц Мелин, когда его породистый конь застучал копытами по серой брусчатке, внося юношу на улицы Тильда — самого старого, самого крупного, самого красивого города в Лагаро.

Тильду было более пятисот лет. Из небольшой, сперва деревянной, потом каменной крепости, построенной первым королем Лагаро — Тилем Лысым — он и вырос, развернулся в шумный город. Его центром была Солнечная площадь, где высился королевский замок и где в праздники устраивались военные парады, а в будни разворачивали торговлю лавки на колесах. Улицы, прямые, светлые и достаточно широкие, чтоб две телеги могли спокойно разъехаться, лучами расходились от площади. Кое-где их ровные линии перебивались небольшими парками, садами, кладбищами и площадями. И, наверное, если осмотреть Тильд сверху, можно было бы найти в нем сходство с паутиной.

Король Лавр, Мелин и рыцари, их сопровождавшие, въехали в столицу ранним-ранним утром. Восток только начал розоветь, и лишь караульные Ворот Большого Копья да редкие метельщики Приветной улицы, что начиналась сразу за воротами, стали свидетелями их скромного прибытия.

— Сперва — в мой дворец… э… в наш дворец, — говорил король сыну, который, словно деревенщина какая-то, пялился на красивый каменный дом, украшенный причудливым декором. — Отдохнем, приведем себя в порядок. Потом хочу представить тебя семье, двору, объявить о восстановлении всех твоих прав…

— Королева Корнелия знает что-нибудь обо мне? Обо мне теперешнем? — спросил Мелин, переведя взгляд на с дома на каменный фонтан, похожий на цветок тюльпана: он весело журчал водой на одном из перекрестков, который они сейчас проезжали.

— Нет, нет. Я же говорил: никто ничего не знает. Впрочем, какая разница? Еще пару часов — и все всё узнают, — улыбнулся Лавр.

— Как-то она это воспримет? — пробормотал больше себе под нос, чем для отца, юноша.

— Так, как и дОлжно! Порадуется тому, что число ее сыновей увеличилось! — хохотнул король.

Мелин нахмурился: в его голове были отнюдь не такие радужные мысли касательно реакции королевы на то, что ее сыновьям придется потесниться в очереди к трону. Не понравилось и то, что сказал Лавр: он, Мелин, никак не хотел становиться для Корнелии сыном. Тем более — звать ее матушкой. Поэтому юноша сразу решил расставить точки над 'i'.

— Отец, не жди от меня теплоты к твоей супруге, — мрачно сказал он. — Через себя мне не перешагнуть. Да и надо ли? Я давно уже не нуждаюсь в матери, а королеве вряд ли нужно такое дитё, как я.

— Неволить не стану, — Лавр успокоительно похлопал сына по плечу: он не желал с первых же дней выставлять Мелину кучу условий и оговорок. — Но буду не против, если постараешься вести себя мирно и по-доброму в своей же семье.

Эти, вроде бы великодушные слова нисколько не убаюкали тревогу Мелина. Даже, наоборот, дали повод кое в чем сомневаться. И уже про сомнения он сказал Ларику, который согласился держать путь с ним в столицу и теперь важно ехал рядом:

— Боюсь, братец, впереди проблем больше, чем позади…

— Зря ты волнуешься, — отозвался верный друг, не забывая крутить головой во все стороны, чтоб все увидать: и высокие стены столичных домов, и яркие вывески лавок. — Ну, что за проблемы у принца крови?.. Ух ты, какие большие окна! — это он воскликнул, увидав витрины дамского салона.

Мелин нахмурился еще больше. Он вдруг почувствовал, что остается один. Несмотря на то, что у него появился отец, и товарищ не бросил его в новой жизни.

В последнее время юноша нехорошо себя чувствовал: как не в своей тарелке. Поклоны знатных рыцарей, которые ему доставались, постоянное нахождение рядом с отцом, отказ мастера Германа ехать с ним в Тильд, резкое охлаждение со стороны Нины, — все угнетало. Вообще, последние его дни сильно отличалось от прежних, в которых было много веселья, свободы и беспечности. Может, поэтому и казалось, что сделал он ошибку, большую и, возможно, роковую.

Надо отдать должное королю. Лавр все подмечал: растерянный, полный сомнений, взгляд сына, его ставшие скованными движения, частое хмурое молчание. Потому король старался вести себя, как можно более свойски: хлопал Мелина по плечу, рассказывая что-то, обращался к юноше с вопросами. Ему хотелось, чтоб сын поскорее освоился, слился с тем положением, которое ему приготовили. Поэтому, чтоб лишний раз не смущать юношу резким окунанием в знатную среду, Лавр не стал посылать гонца в Тильд, считая, что с роскошным приемом надо повременить.

— Праздник нужен: я не могу не поделиться радостью с народом, к тому же необходимо объявить о том, что у меня новый наследник. Но не сейчас. Всему свое время, — так сказал государь своему камергеру, который еще в дороге намекнул о том, что надо бы распорядиться насчет торжеств.

Вот почему въезд принца Мелина в Тильд был тих и незаметен. Вот почему гвардейцы, стоявшие на часах у высоких кованых ворот королевского замка, коротко, по-повседневному, отсалютовали государю и его рыцарям, вернувшимся из поездки в дальний город Илидол. Вот почему король, спешившись и бросив поводья коня слугам, кивнул сыну:

— Не обессудь — во дворце для тебя еще не определены апартаменты. Придется временно пожить на моей половине. Что скажешь?

— Апартаменты? — невольно улыбнулся Мелин. — Пеку-Рифмачу — апартаменты…

— Привыкай к тому, что ты больше не Пек-Рифмач, — приказным тоном заметил Лавр. — Про тот кошмар забудь…

— Кошмар? Что есть кошмар: моя жизнь в Кленовой усадьбе или моя жизнь в Илидоле? Вольная, веселая, беззаботная, — юноша покачал головой: что бы там ни было, а пропасть между ним и отцом не убывала. — Никогда она не будет для меня кошмаром, — эти слова он постарался сказать твердо и сурово, чтоб король понял: не стоит пренебрежительно отзываться об илидольском периоде жизни сына.

Лавр понял это, слегка сведя вместе брови, затем опять пригласительно кивнул на вход в замок.

— А мой друг Ларик? Как его устроят? — Мелин не торопился оказаться под сенью отчего дома. — Он не слуга мне, а друг. Желаю, чтоб с этим считались.

— Без вопросов, сынок, — в который раз кивнул король. — Временно он поживет с кем-нибудь из придворных. Хоть бы с бароном Валером. Когда мы определим тебе покои, Ларик может жить где-нибудь поблизости. Слава богу, комнат в нашем дворце предостаточно.

Теперь согласно качнул головою кронпринц и взошел-таки на ступени, ведущие в замок.

Показалось Мелину, что не в доме он, а по-прежнему — на улице. Это вышло из-за того, что сводчатый потолок холла, поддерживаемый тонкими, украшенными изящной лепниной, колоннами, уходил далеко вверх, а анфилада арок — далеко вперед, словно продолжение улицы. Из-за множества стрельчатых окон было светло и холодно. Даже ветер гулял в здешних коридорах, тревожа висевшие на стенах тяжелые, старинные гобелены, длинные и узкие, с геральдическими зверями, деревьями и цветами.

Вошедших встретил толстый, важный мажордом в роскошном наряде и дежурная прислуга. Других обитателей дворца не наблюдалось — по причине слишком раннего часа.

— Государь мой, — почтительно склонился перед Лавром толстяк.

— Доброе утро, Гурий, пусть приготовят ванну. Мне и вот этому молодцу, — король указал на Мелина, который, потрясенный размерами коридоров, рассматривал, задрав голову, насколько высоки здесь колонны, перевитые зеленым плющом, который по специально натянутым шнурам поднимался из больших каменных кадок к потолку.

Через пару минут юноша уже сидел на мягком диване, укрытом серебристыми волчьими шкурами, в королевских покоях и смотрел, как истопник разжигает огонь в красном гранитном камине, а пятеро слуг вкатывают в комнату огромную деревянную бадью, полную горячей воды. В ней плавало большое количество душистых розовых, белых и алых лепестков.

— Это — для тебя, — кивнул на бадью Лавр. — Раздевайся и отмокай. Думаю, будешь рад. Для меня готовят то же самое в опочивальне. Халат возьмешь мой. Судя по всему, он будет в пору. Как и вся та одежда, что тебе здесь понравится, — король с улыбкой распахнул перед сыном резные дверцы гардеробной. — Ростом и плечами ты весь в меня, — сказал эти слова весьма довольным тоном. — Так что пока не обзавелся собственными платьями, можешь пользоваться моими. Согласен?

— Думаю, нет шанса отказаться, — пожал плечами Мелин. — Мои обноски вряд ли годятся для столь блистательного жилища, — развел руками, демонстрируя старую потрепанную куртку, на которую еще доспехи одевал во время заварухи в Илидоле.