Читаем без скачивания Ловите принца! (Щепки на воде) - Инна Сударева

Белокурая дама достигла места происшествия и повторила свое требование, чуть тише, но не сбавив властности:

— Господа, прекратите.

Мелин уже догадался, кто она, и отпустил странно притихшего Патрика со словами:

— Как угодно вашему величеству, — и поклонился, как умел, но вышло неплохо, учитывая его природную грацию и знатную кровь, что текла в жилах.

— Сын мой, — обратилась королева Корнелия к Патрику, который покраснел всей головой, — против тебя говорят многие. За тебя — лишь твой брат Дерек. И я прекрасно знаю, что против тебя он никогда ничего не говорит, поэтому слушать его я не намерена, — фиалковые глаза строго глянули на младшего принца. — Как это понимать, господа: только что вернувшийся в отчий дом лорд Мелин должен учить вас, лордов королевской крови, вежливости и учтивости?

Патрик что-то проскрипел зубами. У него, похоже, не находилось речей в свою защиту. А королева продолжала, пронзительно глядя на своего старшего сына:

— Немедленно проси прощения у лорда Мелина!

Патрик побагровел впалыми щеками, ушами, опустил голову и буркнул:

— Простите.

Корнелия удовлетворенно кивнула и снова заговорила:

— Остаток дня ты и твой брат проведете в классной комнате, за изучением книг по этикету и канонам вежливости, — голос ее звенел стальными нотами. — И знай, Патрик: даже если бы на месте лорда Мелина был простой рыцарь или даже слуга, я бы не изменила своего решения. Заступаться за даму — право и обязанность каждого мужчины. Теперь — иди и брата не забудь. Леди Грот, проследите, — кивнула одной из старших дам, женщине с тонким, строгим лицом.

Юные принцы, под надежным конвоем леди, с осанками обреченных на казнь через колесование, поплелись в сторону дворца, а королева Корнелия повернулась к Мелину, который делал вид, что все происходящее для него — скучно и неинтересно. На самом деле, сейчас у кронпринца было огромное желание уйти куда-нибудь далеко-далеко, потому как подобная встреча с королевой и последующая беседа с ней никак не входили в его планы. Скорее наоборот — эти мероприятия он желал оттянуть во времени, как можно дальше.

Корнелия же протянула молодому человеку руку, предварительно сняв с нее перчатку из тонкой белой замши — это было знаком большого доверия и благожелательности со стороны ее величества:

— Рада видеть вас, лорд Мелин. Рада привечать вас в нашем дворце, в нашей столице. Искренне сожалею, что наша первая встреча прошла не так, как мне хотелось бы, — говоря, Корнелия разгладила строгие складки меж бровей и убрала из голоса всякую властность, а улыбалась теперь мягко, стараясь смотреть юноше в глаза, открыто и ясно.

— Счастлив узнать ваше величество, — Мелин, не пытаясь скрывать досаду, вежливо пожал кончики ее пальцев и не подумал о том, что для большей учтивости стоило бы их поцеловать, — еще больше счастлив, что вы спасли меня от вспыльчивости вашего сына, — последние два слова подчеркнул, сам того не замечая. — Теперь позвольте мне уйти: после подобной стычки, думаю, будет разумным отдохнуть.

— Жаль, — королева искренне огорчилась и выразительно посмотрела на юношу. — Я надеялась, что вы погуляете со мной в парке. Это ведь тоже неплохой отдых. Поверьте, я не буду вам докучать, — и вновь ее улыбка воссияла для Мелина — не только на красиво изогнутых губах, но и в глубине фиалковых глаз.

Тут юноша ощутил весьма чувствительный толчок в поясницу: это стоявший позади и притихший, как мышь, Ларик дал о себе знать. Он как бы сказал 'ну же, давай, соглашайся! Но кронпринц так просто не сдавался — он предпринял еще одну попытку мирно отступить и пропасть с глаз королевы:

— Разве я подходящий вам кавалер? — пытаясь самоустраниться, он учтиво поклонился. — У меня и наряд-то совершенно не подходит для того, кто сопровождает королеву…

— Лорд Мелин, — Корнелия улыбнулась еще шире и протянула ему обе руки. — Если только в этом дело, прошу: не волнуйтесь о наряде. Поверьте королеве: вы — кавалер, достойный королевы. Доставьте мне удовольствие — пройдите со мной до Больших Фонтанов и обратно…

— Что ж, — немного растерялся и из-за этого чуть не согласился Мелин, — что ж… я вижу: король, мой батюшка, ничего вам не объяснил. Значит, я сам все сделаю, все объясню. Ваше величество, стоит сразу все расставить по местам, — голос юноши стал резче, и от этого к Мелину вернулась уверенность.

'Что она придумала? Угомонила своих молокососов и решила: я — её с потрохами?! — молодой человек натянул свои нервы, как тетиву, в упор глянул на Корнелию и пустил стрелы острых слов. Голос его при этом звучал тихо, но твердо и жестко:

— Я не желаю притворяться и улыбаться вам, ваше величество, словно мы добрые родственники. Тем более, не желаю быть рядом с вами. Никакого удовольствия ни мне, ни вам не принесет эта прогулка — не обманывайте себя. Уверен: при дворе найдутся молодцы, чтоб поддержать вас во время топтания по аллеям парка, и им это, в самом деле, будет в удовольствие.

Он обратил внимание: как дрогнули красивые губы королевы, как в глазах ее задрожали растерянность и замешательство.

— Вы ожидали чего-то другого? — напустив в голос и грудь холода, осведомился Мелин. — Как думаете, кто вы для меня?

Взгляд королевы стал еще и вопросительным. Но она ответила, решительно и твердо, не опуская глаз перед кронпринцем:

— Я супруга вашего отца.

— Жена папаши — не мама наша, — хмыкнув, ответил Пек-Рифмач. — Никогда об этом не забывайте, ваше величество. И о том не забывайте, что вас и только вас считаю я причиной гибели моей матери. Уяснили? — вдруг, очень недобро ухмыльнувшись, он взял руку Корнелии и быстро поднес к своим губам, при этом больно ударил верхними резцами ее кисть в костяшки — королева едва сдержалась, чтоб не ахнуть.

— Это я сделал, чтоб вы лучше запомнили: через боль все очень хорошо запоминается, — хищно улыбаясь, объяснил Мелин и поклонился. — Теперь — до свидания, ваше величество.

Оставив потрясенную его словами и выходкой королеву с придворными дамами, кронпринц развернулся и как можно быстрее пошагал за кипарисы.

Ларик поспешил за приятелем. Он, наверное, был единственным человеком, который видел и слышал все, что произошло между Мелином и Корнелией, потому что свита королевы во время беседы королевы и кронпринца держалась на почтительном расстоянии, у розовых кустов.

— Ты что? Ты чего? — уже за кипарисами, на дорожке, ведущей обратно во дворец, посыпал вопросами Ларик. — Саму королеву отделал! Она ведь ничего грубого или плохого тебе не сказала…

— Я ж предупреждал! — вдруг зарычал Мелин, из-за вырвавшегося наружу гнева становясь белым, как полотно. — Я ж говорил отцу, что не хочу с ней любезничать и не буду! Я на нее смотреть спокойно не могу — меня трясет от злобы. И это сильнее меня!.. Знаешь, что я думаю, брат? Она все это подстроила! Чтоб столкнуться здесь со мной, чтоб очаровывать меня, чтоб набиваться мне в матери! — тут Мелин ударил кулаком правой руки в ладонь левой. — Дрянь! Как увидел ее в аллее, так и понял: вот она — дрянь Корнелия!

— Она ведь королева! — пролепетал Ларик, не ожидая от приятеля такой гневной вспышки.

Мелин пару раз глубоко вздохнул, чтоб успокоить злобные, порывистые вихри, что бушевали в груди, в голове:

— Как только закончиться вся котовасия с моим представлением, упрошу короля отпустить меня в землю Данн. Там родина моей матери, там я спокойно поживу, хоть какое-то время… Вся эта столичная трясина, эти дворцовые своды на меня давят…

— Я с тобой, братишка, — решительно тряхнул головой Ларик.

— Все со мной? А как же…

— Вам, ваша милость, опять про клятву мою напомнить? — парень не дал Мелину продолжать намеки и напоминания. — Не доводи до греха, дружище…

Глава восьмая

Зима нагрянула на Лагаро быстро и стремительно. Прилетела уже в ноябре с холодным ветром и снегопадными облаками с дальних северных пределов и принялась усыпать поля, леса и холмы королевства белоснежными хлопьями, ледяной крупой. За первую декабрьскую неделю даже в южной земле Данн, известной теплым и мягким климатом, все спряталось в снежные шубы.

Этот первый и обещавший пролежать долго снег кронпринц Мелин Лагаронский встретил в замке, в котором лет сорок назад родилась его мать, леди Аманда — в Двуглавой Крепости, в родовом гнезде даннских герцогов. Такое название грозная крепость имела из-за двух высоких донжонов-близнецов, что берегли ее покой на западной и восточной стенах…

Одинокий хутор за раздетым лесом

У реки холодной снегом занесло,

На холмах, притихших от зимы-мороза

Съежилось под ветром тихое село…

Такое стихотворение написал кронпринц Лагаро в тетради, сидя на широком подоконнике в своих Зеленых покоях в Двуглавой Крепости и глядя на то, как три прислужника большими деревянными лопатами расчищают замковый двор от снежных наносов…