Читаем без скачивания Зять для мамы - Ирина Словцова

– Может-может, – проводила бывшего мужа Марина.

В тот же день она получила письма от дочери. Одно было адресовано ей, другое – Полу.

Мамуля, привет. Поздравь меня, я выхожу замуж.

«Так, – подумала Марина, – еще один Гена, только в юбке».

Правду говорят, что венгры – самые красивые мужчины в мире!

Мамуля, не обижайся, но я не хочу возвращаться домой. То есть я приеду, но только ненадолго, чтобы оформить документы для перевода в Будапештский университет. Я узнавала, это не так уж и трудно. Скорее всего я приеду, как только закончится этот семестр, чтобы оформить развод. Второе письмо – для Пола. Можешь прочитать, там ничего личного нет, зато ты будешь в курсе.

Целую, Алена. 

Марина сидела как громом пораженная. Паразит Геннадий знал, поэтому и постарался быстрее ретироваться и не попасть под тяжелую Маринину руку. Она машинально раскрыла файл с письмом Ипполиту. Текст был короткий.

Пол, привет!

Извини, что так получилось, но мне нужны документы о разводе.

Я встретила тут парня, в которого влюбилась по уши, и хочу выйти за него замуж. Приеду, наверное, в конце лета. Пожалуйста, узнай, как побыстрее получить свидетельство о разводе. Наверное, это не сложно. Ведь у нас нет ребенка.

Алена.

Глава 20. Коржиков-старший

Дворец культуры, где давал концерт Иван Коржиков, приятно удивил Марину своим интерьером, уютом и хорошей акустикой небольшого зрительного зала. Ей хотелось получше разглядеть отца Ипполита, поэтому она купила билеты на первый ряд. Валентин страшно ругался, так как не любил сидеть близко к сцене. «Я не могу смотреть на неухоженные челюсти. Лучше все это слушать издали, но не видеть». И они чуть не поссорились из-за этого.

Публика, которая пришла послушать стареющего барда, была разнородной: от студентов до вполне импозантных седеющих джентльменов и дам.

Коржиков-старший оказался высоким, поджарым мужчиной, с такой же чуть подпрыгивающей походкой, как у Ипполита. Передняя часть головы у него была лысая, а оставшиеся волосы росли где-то с середины затылка и достигали плеч. Он обладал приятным, с хрипотцой, баритоном, тонким чувством юмора, уважением к публике и умением с ней общаться. Первое отделение концерта бард пел и развлекал публику остротами сам, а во втором отделении обещал познакомить со своей сменой.

В антракте Марина с Валентином прогуливались в фойе, как вдруг Валентин, имитируя в голосе обиду, заявил ей:

– Я начинаю ревновать тебя к тому типу, – и показал глазами на колыхавшуюся толпу. – Мало того что он все отделение пялил на тебя глаза и чуть шею себе не свернул, так теперь он подпрыгивает, машет руками… вот! А теперь недвусмысленно направляется к нам.

– О ком ты говоришь? – спросила Марина и посмотрела в направлении взгляда Валентина. К ним против движения курсирующей публики пробирался Анатолий Губерман, ее стародавний приятель, и махал рукой.

Пока он делал последние усилия, пробираясь сквозь толпу, она успела успокоить Валентина:

– Валечка, это же Губерман, театральный режиссер, который приходил на мои любительские спектакли в колледж. Для его театра я иногда придумываю декорации. И это тот самый Толька Губерман, с которым мы вместе когда-то в глубокой юности играли в любительской театральной студии. Но я стала дизайнером, а он – театральным режиссером.

– Я же тебе машу-машу, – энергично говорил до–бравшийся до них Анатолий, – а ты даже не видишь! В нашем с тобой возрасте дальнозоркость развивается, а у тебя что?

– Вежливым ты, конечно, с возрастом не стал, Толечка, – весело подметила Марина и представила мужчин друг другу: – Познакомьтесь: Валентин – Анатолий.

– Очень приятно. – Мужчины пожали друг другу руки.

– Я и не думал, что ты ходишь на такие концерты, – сказал Губерман.

– А что в них плохого? Мне даже понравилось. А ты за чем пришел?

– Иногда на таких концертах можно найти что-нибудь интересное. Ты вспомни: я в прошлом сезоне открыл Катю Витмину, тоже на концерте бардовской песни. А Ивана я давно знаю, он умеет работать с моло–дежью. Ты знаешь, что у него здесь, в этом ДК, лет два–дцать существует клуб бардовской песни? Ребята его любят.

– А свои дети у него есть? Они по его стопам пошли? – решила воспользоваться удачным случаем Марина.

– Да вот как-то странно получилось. Я знаю его сына – Ипполита. Талантливый парень. Мне кажется даже, что при определенной огранке он стал бы на голову выше отца по исполнительскому мастерству. Да я у него в группе занятия вел курсе на первом или на втором… А потом, ребята говорили, он почему-то из института ушел, за границу уехал. А что с ним – не знаю. Жаль, очень жаль.

Зазвучала мелодия, приглашающая публику в зал, и Губерман откланялся. Конечно, второе отделение было нужно скорее молодым исполнителям, чем зрителям. Тем не менее зал радушно встречал дебютантов, надеясь, что мэтр бардовской песни Иван Коржиков в конце чем-нибудь порадует своих почитателей. По всей вероятности, опытный исполнитель хорошо изучил свою публику и ее ожидания не обманул, исполнив под занавес несколько своих новых песен. Молодежь ему подпевала и подыгрывала – вполне благостная картина получилась. Только Марине от нее стало не по себе: чужие мальчики и девочки получают внимание и заботу талантливого человека, в то время как его собственный сын вынужден прятаться у чужих людей, чтобы не попасть туда, где ему быть не следует.

Злая, она отправилась за кулисы, попросив Валентина сопровождать ее – на всякий случай, но в гримерку вместе с ней не ходить.

Щеки лысого барда зарумянились, он был доволен собой и учениками, которые окружали его в тот момент, когда Марина подошла к ним поближе. Она демонстративно достала программку концерта, давая понять, что жаждет получить автограф обожаемого мэтра. Он заметил ее, сделал шаг в ее сторону, протянул руку к буклету:

– Вам понравилось?

– Да, спасибо. Скажите, Иван… – И она запнулась, не зная его отчества.

– Просто Иван – я могу себе это позволить.

– Хорошо, просто Иван, мы могли бы поговорить с вами тет-а-тет минут пять?

– Да, пожалуйста. – И он провел ее в небольшую проходную комнату без дверей. Здесь были только старый круглый стол и кресла вокруг него. Они сели напротив друг друга, и Коржиков в ожидании замер.

Марина, кипевшая злостью, не знала, как начать разговор. Но самое главное, она не знала, как представиться. Наконец она решила не мудрить.

– Я теща вашего сына.

Он с некоторым недоумением посмотрел на нее, так как надеялся, вероятно, услышать совсем другое. Потом усмехнулся:

– А вы знаете, что мой сын женат?

– Как и то, что он живет в моем доме.