Читаем без скачивания Сидя в огне - Арнольд Минделл

Наши сводки новостей изобилуют личной жизнью политиков, кинозвезд и знаменитых спортсменов, которые составляют менее одного процента от всего населения.

В капиталистических демократиях средства информации являются бизнесом. Их продукция предназначена потребителям, имеющим достаточную покупательную способность для приобретения газет и журналов. То же самое касается и рекламируемых в СМИ товаров. Центральную роль играют клевета, дискредитация и насилие. Таким образом, наша покупательная способность поддерживает гнет, осуществляемый средствами информации.

Значительный вклад в возросшее осознавание проблем окружающей среды, конфликтов в нашем мире, развития психологии и духовных движений внесли «альтернативные» СМИ. Среди них радиостанции «Новые измерения» в Сан-Франциско и «Радио во имя мира» в Коста-Рике. В библиографии к этой книге я указываю многие ценные «альтернативные» периодические издания.

Часто угнетенные группы и осознанные индивиды, пострадавшие от гнета со стороны СМИ, в результате борьбы за выживание сами становятся работниками СМИ. Сара Хэлприн и Том Воу ввели для кинематографической работы таких общественных активистов термин «озабоченная документалистика»*. Среди тех, кто внес значительный вклад в наше понимание угнетения, много женщин и цветных, а также работников кино из таких стран, как Сальвадор, Куба, Никарагуа, Россия, Чешская Республика и Китай.

Обычные средства информации чаще всего освещают «конфликты», показывая нам, как «хорошие» бьют «плохих» или, наоборот, как побеждают «плохие». Установка на соперничество и борьбу приносит прибыль. Она рассматривает мир, как гигантский футбольный матч между двумя командами, у которых нет никаких иных взаимоотношений друг с другом.

СМИ любят выставлять напоказ слабости публичных людей. Но агрессивные методы соревновательной установки ничего не в состоянии исправить. Работники средств информации не должны ограничиваться лишь привлечением общественного внимания к растратившимся политикам. Они должны показывать, как насилие действует в обоих направлениях между общественностью и ее «слугами». Обе стороны атакуют друг друга, и обе, в отсутствие фасилитаторов и равноправного обсуждения, страдают.

В своей фасилитаторской работе не придавайте большого значения соперничеству и соревновательности, поддерживая одну сторону или даже обе. Концентрируйтесь на взаимоотношениях между оппонентами.

Образование, медицина и психотерапия часто делают суждения на основании скрытых исходных постулатов. Например, они сильно подвержены влиянию современной физики, в которой считается непререкаемым фактом, что наука началась с древних греков, и которая игнорирует шаманские прозрения в сфере понимания материи и природы, разделяемые туземцами во всем мире.

Евроцентрические суждения современной науки оказывают колоссальное влияние на наш мир. Такие авторитетные фигуры, как учителя, врачи и психологи, используют свою власть, не изучив ее воздействия. В частности, они часто проявляют непреднамеренную жестокость к учащимся и пациентам. К примеру, мы все страдаем от распространенной практики третирования детей за недостаточный интерес или неспособность к конкретным общеобразовательным предметам, как математика или другие точные науки.

«Диагностический и статистический справочник Американской психиатрической ассоциации»* в статье под номером 313 утверждает, что диагноз «вызывающее оппозиционное расстройство» относится к детям, которые в течение полугода часто совершают любые четыре из следующего списка действий: выходят из себя, злятся на родителей, отказываются подчиняться правилам взрослых, беспокоят других, обвиняют других за последствия собственного плохого поведения, проявляют гнев или злость. Такой подход исходит из установки, согласно которой взрослые автоматически свободны от какой-либо вины, а дети, вместо того чтобы отстаивать свои интересы, обязаны подчиняться. Каким образом десятилетний ребенок может оспорить такой диагноз?

Если врач считает пациента «плохим» из-за отказа безоговорочно следовать его рекомендациям, то его суждение основано на исходном представлении о том, что сотрудничество пациента следует считать нормой. Поскольку это допущение вслух не произносится, пациент не может защититься от него.

Навешивая на ярость бесправных ярлыки антиобщественного поведения, происходящего из ощущения своей неадекватности или иной психологической проблемы, врачи и психиатры пользуются безопасностью своего положения, в котором они располагают всеми привилегиями мейнстрима. Характеристика симптомов как параноидных, маниакальных или психосоматических настраивает людей против их собственных переживаний. Возникает порочный круг — в поведении маргинализированных групп возникает тенденция к саморазрушению и безумию, которое им как раз и приписывают. После того как «авторитетные» фигуры вынесли свой диагноз, представителям меньшинства требуются огромная сила и мужество, чтобы поверить, что их гнев спровоцирован тем, как мейнстрим избегает рассмотрения социальных проблем, а не какими-то психологическими особенностями групп, не принадлежащих мейнстриму.

Трудно поверить в то, что психология и психиатрия могут причинять вред, ведь мы знаем, что многим они помогают. Тем не менее в своей работе «Расизм и психиатрия»* Александр Томас и Сэмюэл Силлен тщательно исследовали патологическую историю расизма в современной психиатрии. Вот пример: согласно психоаналитическому подходу, яростные проявления в поведении черных объясняются эдиповым комплексом. За этим стоит исходное допущение, состоящее в том, что, во-первых, у черных такая же связь с греческой и европейской мифологией, как у белых; а во-вторых, что гнев черных вызван проблемами детства, а не пороками расистской культуры.

Юнг, следуя постулатам европейского мышления, никем в начале двадцатого века не оспариваемым, писал: «Совместное проживание с представителями варварских рас производит суггестивное воздействие на прирученный с таким трудом инстинкт белой расы, угрожая подавить его». Юнг чувствовал, что чернокожие «заражают» белых. «Что может быть более заразным, чем жизнь бок о бок со столь неразвитыми людьми?» — интересовался он**.

Карла Густава Юнга я люблю, и мне не легко указывать на наличие у него бессознательного ранга. Я мучился несколько недель, не решаясь выступить с критикой в адрес любимого учителя за то, что он был махровым расистом, антисемитом и сексистом. Но если ни вы и ни я не будем открыто обсуждать подобные моменты, то мы тоже примем участие в насилии.

Будущие поколения будут критиковать и меня за неосознанность к насилию, которое я не способен распознать на сегодняшний день. Это их долг. К счастью, отсутствие осознавания привилегий не обязательно означает, что все, что мы делаем, дурно. Если бы Юнг был сегодня с нами, ему — я уверен в этом — стало бы не по себе и он пожелал бы учиться и меняться. Я знаю, как он любил людей. Я также знаю, как мне бывает не по себе, когда кто-то принуждает меня осознавать, что мои поступки ранят других людей. Мне приходится напоминать себе, что быть правым или неправым не самое важное. Чувства, которые мы испытываем друг к другу, вот что по-настоящему имеет значение.

Как я уже сказал, психология по сей день остается евроцентричной. Она публично поддерживает культуру насилия в академическом мире с его никогда открыто не обсуждаемыми постулатами, согласно которым поведение белых является нормой и белые лучше цветных. Евроцентричное мышление призывает: «сделай это сам; будь сильным и независимым; приручай свои эмоции», игнорируя тот факт, что в других культурах упор делается на семью и общество, а за чувствами признается очень почетная роль. Если мы хотим избежать общественного гнета, нам необходимо образование, ориентированное на Африку, Австралию, Японию, американских индейцев, в той же мере, что и евроцентричное образование.

Сегодня те, кто разделяет психологию мейнстрима, поддерживают ценности доминирующей культуры, относя бунт, гнев, ярость, «инфантилизм» и «выпускание пара» (это считается «антиобщественным» поведением) к сфере патологии. Понятие «сознательный» стало синонимом сдержанности в проявлении чувств. Бессознательное поведение повсеместно называют «тенью», используя понятие, неявно порочащее темный цвет кожи.

Проблемой являются не сами слова, скрываемые за терминологией неосознанные чувства и допущения. Нет никаких признаков сомнения в состоятельности этих обобщений, одна лишь непоколебимая уверенность. Термины, как «пустота» или «самопознание», не в достаточной степени включают в себя опыт групп, не имеющих европейского исторического прошлого. Такие евроцентричные понятия, как «отыграть эмоцию», предполагают, что непосредственное выражение эмоций — а для многих культур это самая сердцевина — патологично. Такие идеи представляют собой не истины, а лишь пристрастия конкретной культуры. Тем не менее евроцентричные обобщающие суждения о людях и культуре имеют хождение по всему миру. Мы нуждаемся в новой поликультурной психологии, которая была бы не кросс-культурна, а, напротив, ориентирована на каждую конкретную культуру.