Читаем без скачивания Мужей много не бывает - Адель Паркс

— Ну это вряд ли правда, только правда и ничего, кроме правды. Филип потребует объяснений — он не такой человек, чтобы не обратить внимания на твои недомолвки. Лучше сразу все ему объяснить, — не соглашается Амели.

— Я что-нибудь придумаю. Разберусь. — Я столько лет прятала голову в песок — у меня нет никакого желания ее вытаскивать. — А потом мы с Филипом опять поженимся, на этот раз тихо. Никто ничего не узнает. А Лаура и Стиви будут вольны делать… все, что они хотят делать.

Для меня это верх благородства и самопожертвования. Может, Стиви мне и не нужен, но все же тяжело просто взять и подарить его подруге. Где-то в глубине души, в самом дальнем ее уголке, я тайно верила, что он по-прежнему мой. Всегда был и всегда будет, с начала времен и до их скончания… Я восемь лет не видела его и месяцами о нем не вспоминала, но где-то в подсознании продолжала считать его своим. Амели явно не может оценить мое самопожертвование — она делает такое лицо, какое обычно наблюдают Фрейя и Дэйви, когда ссорятся.

К столику возвращается Лаура. Ее триумфальный блеск несколько приугас. Может быть, она ждала звонка, а он не позвонил или послал ей сообщение типа «отвали». Хоро-шо-о. Если он пошлет ее куда подальше, мне не придется с ним разговаривать.

— Что-то не так? — спрашиваю я.

— Странно, что ты меня об этом спрашиваешь, — говорит Лаура. — Я собиралась задать тебе тот же вопрос. Ты сегодня как-то странно себя ведешь.

Я смотрю на нее пустым взглядом, всеми силами стараясь, чтобы в него не просочилось ни капли моих истинных чувств.

— Слушай, я хочу, чтобы ты была со мной максимально откровенна. Чем тебе не нравится Стиви?

— Ничем, — пряча глаза, бормочу я.

— Хорошо, потому что, если все же что-то есть, тебе следовало сказать мне об этом. Ты была настроена против него, так как мы думали, что он уличный музыкант. Но он не уличный музыкант.

— Да, ты говорила, он учитель. Это здорово.

— Если тебе известна какая-либо реальная причина, объясняющая, почему мне не стоит встречаться со Стиви, то, как моя подруга, ты должна сказать о ней сейчас.

Вот она, моя возможность. Я могу рассказать ей все, как в прошлом рассказывала о многочисленных заведомо менее серьезных вещах. Когда я стала принимать таблетки для похудения, Лаура была единственным человеком, кто узнал об этом, — естественно, она убедила меня, что это все чепуха, и отправила меня в спортзал. Когда незадолго до свадьбы с Филипом у меня пропали месячные, именно Лаура сидела перед дверью туалета и дожидалась, когда я пописаю на полоску теста на беременность. Она знает, когда я в последний раз обесцвечивала волосы. Она знает обо мне все — ну, практически все. Три года она была на моей стороне, и я хочу, чтобы она там осталась.

Я задумываюсь о том, согласится ли Лаура держать все в секрете от Филипа, если я ей расскажу об истинном положении дел. Может, и удастся ее убедить. А что, если нет? Что, если она разозлится и обидится — и, кстати, будет на что — и твердо решит разоблачить меня перед Филипом? Я чувствую, что Амели затаила дыхание. Она хочет, чтобы я поступила правильно и призналась во всем. Но я не могу, просто не могу.

Мой план должен сработать.

Сгорая от стыда, я качаю головой.

— Я просто беспокоюсь о тебе, — мямлю я. Это в общем-то правда — но правда также и то, что еще больше я беспокоюсь о себе. — Не хочу, чтобы тебе было плохо. — И я действительно не хочу, чтобы ей было плохо. Она не так давно пережила тотальный разрыв отношений, который чуть не убил ее, — и Амели права, она влюбилась в Стиви. Если отбросить в сторону мои заморочки, связанные с двоемужеством, и подумать о Стиви и Лауре как о паре, то нельзя не признать, что они подходят друг другу. Я хочу, чтобы мой новый план сработал — так будет лучше и мне, и им. — Мне бы хотелось познакомиться с ним надлежащим образом, — говорю я.

— Да? — Прежний Лаурин блеск возвращается к ней. Я непроизвольно улыбаюсь:

— Да. Вся эта эпопея стартовала не с той ноги. — Это в большой степени правда. — Почему бы вам со Стиви не прийти в субботу ко мне на ужин?

— Это было бы здорово. Ой, но у него выступление в субботу. На свадьбе. Может быть, на следующей неделе?

Я задумываюсь, насколько за неделю может ухудшиться ситуация, — но, так как у меня все равно нет выбора, соглашаюсь.

— Он будет в восторге, — радуется Лаура. — Он так хочет с тобой познакомиться. Мы столько о тебе говорили.

Я решаю воспринять это замечание буквально, потому что если я задумаюсь над альтернативой — что он догадывается, что я Белинда Макдоннел из Кёркспи, а не Белла Эдвардс из Уимблдона, — то, наверное, превращусь в камень.

— Амели, ты же тоже придешь? — спрашиваю я.

— Не пропущу ни за что на свете, — говорит Амели.

А я, в свою очередь, отдала бы все на свете, только чтобы не устраивать этот званый ужин.

18. ЭТОТ ВЕЧЕР ТАК ПОДХОДИТ ДЛЯ ЛЮБВИ

Пятница, 4 июня 2004 года

— Он уснул? — спрашиваю я, когда Стиви входит в кухню.

— Почти. Я прочел ему три сказки: «Человек на Луне», «Лис в носочках» и «Питер — пиратский попугай».

— Ха! Он обвел тебя вокруг пальца. — Я улыбаюсь. Все три сказки довольно длинные. — Прежде чем прочесть ему сказку на ночь, я всегда оговариваю условия: две короткие сказки или одна длинная. Почти никогда две длинные. Три длинные — это вообще нонсенс. Ему только дай шанс — он тебя у себя всю ночь продержит.

— Да я не против. Мне это нравится, — говорит Стиви. Я искоса смотрю на него и замечаю, что он чуть-чуть покраснел. Очевидно, это признание далось ему не совсем легко. Но я в восторге.

— Тебе повезло, что ты не встретил нас в прошлом году. В то время он заставлял меня по десять раз перечитывать одну и ту же книгу. Больше всего он любил рассказ о непонятных звуках на стройке. И почему, спрашивается? Там нет ничего, что, по моему мнению, должно быть в хорошем рассказе. Ни напряжения, ни чувств, ни…

— Концовки? — прерывает меня Стиви.

— Точно. — Мне становится слегка неловко. Кажется, пора сменить тему. — Думаю, здесь мы пока все закончили. Давай возьмем бутылку вина из холодильника и посидим в комнате, пока жарятся овощи и маринуется мясо.

Я занялась ужином, пока Стиви готовил Эдди ко сну. Эдди сам попросил, чтобы Стиви выкупал его, почистил ему зубы и почитал сказку. Обычно я просто наслаждаюсь этим временем суток — и не только потому, что скоро можно будет лечь спать и отключиться от прошедшего дня. Я люблю свернуться клубочком на кровати Эдди и почитать ему вслух. Люблю наблюдать, как его веки становятся все тяжелее и тяжелее, пока, наконец, усталость не берет свое и его глаза не закрываются. Я могу целую вечность смотреть на то, как его длинные ресницы лежат на розовых щечках. В такие моменты я подбираюсь к нему поближе и дышу его дыханием, смакуя его свежесть и мягкость. Я понимала, что такие вечера закончатся, когда моя забота об Эдди станет излишней, но не ожидала, что это случится так скоро, — и все же у меня не возникло ни малейших возражений, когда Эдди потребовал, чтобы Стиви, а не я выкупал его и прочел ему сказку.