Читаем без скачивания Новая пташка для владыки (СИ) - Светлая Варя

Его губы дернулись, и воздушная волна подхватила Эллин и прижала к стене. Руки и ноги держали невидимые кулаки так крепко, что мгновенно появились синяки, хотя боли она не чувствовала.

Таэрлин в одну секунду оказался рядом с ней.

— Кто ты такая? — прошипел он, прожигая ее взглядом, — как ты выбралась из моих пут?

Только сейчас Эллин поняла, что ленты, что до этого связывали ее руки и ноги, исчезли, растворились в воздухе. Но сейчас это было неважно.

Она глубоко дышала, глядя прямо в пламенные глаза мужчины. Ей было страшно — немного — и еще какое-то новое чувство плескалось где-то в глубине. Оно-то и придавало ей сил.

Владыка подошел к ней вплотную. В черных глазах сверкает огонь, зубы обнажены в улыбке-оскале. Он поднял руку и намотал ее волосы на кулак. Наклонил голову, прикасаясь к ней горячим лбом. Он жег ей кожу прикосновением — будто вместо крови по его венам тек огонь.

Эллин вздохнула, почувствовав вдруг, против своей воли, томление между ног. Почти как раздражение. Мужчина, глядя на нее, ухмыльнулся. И Эллин поняла, что он почувствовал это. Он знает, что она слегка возбуждена. О, боги! Она и не знала, кого сейчас ненавидела больше: себя или его.

Владыка размотал ее волосы и обхватил ее грудь, больно сжав сосок.

Ардел так не делал, пронеслось у нее в голове. Он был нежным.

Рука Таэрлина скользнула ниже, к животу. По коже бегали мурашки, а Эллин проклинала колдовство, которым он приковал ее к стене. Томление между ног становилось сильнее, острее. Она попыталась сжать колени, но тщетно — воздушные кулаки плотно держали ее тело.

Резким движением владыка задрал подол ее платья и прикоснулся к бедру, властно и требовательно. И не отрывая от нее глаз, положил ладонь на ее лоно и сжал. Провел пальцами по клитору, а затем засунул их внутрь. Эллин издала хриплый стон. Он снова сжал ее лоно, до боли, но от этого ее томление стало еще сильнее, невыносимее. Теперь ей хотелось раздвинуть колени шире, а не сжимать их.

Но через миг она вспомнила, кто перед ней, и кто она.

— Я не твоя пташка! — произнесла она, — и твои игры меня не волнуют!

Конечно, она лгала сейчас. Его прикосновения волновали, будь он проклят.

— А кто сказал, что это игра? — прошипел Таэрлин ей в ухо и провел пальцем по ее клитору. Сначала медленно, затем быстрее и быстрее. Эллин ненавидела его. Ненавидела, как никогда ранее. Но тело откликалось на его ласки, так, словно это были пальцы Ардела, того Ардела, в которого она была влюблена. Каждое прикосновение владыки казалось ей знакомым и желанным.

Она пыталась сжать колени, оттолкнуть его — тщетно. Она была крепко прикована, а мужчина был настойчив. В его глазах плясали красные огни, а на губах играла самодовольная улыбка. Он видел, что ее телу нравится, что он делает. Одной рукой Таэрлин ласкал ее сосок, второй — клитор, внимательно глядя на Эллин.

В ее горле пересохло, в низу живота полыхал такой пожар, что она еле сдерживала себя, чтобы не закричать. Она жаждала, до смерти жаждала прикосновений. Сильнее, крепче, горячее. Темп все нарастал, наслаждение нарастало. Невыносимо!

Казалось, еще миг. Еще немного, и она достигнет пика…

Эллин прикрыла глаза, невольно отдавшись во власть этих ощущений. Таэрлин ласкал все быстрее и настойчивее…

Но вдруг он резко остановился и убрал руки. Эллин едва не вскрикнула от разочарования и открыла глаза. Таэрлин с усмешкой смотрел на нее.

— Как томительно не получить желаемое, когда оно было так близко, не так ли? — произнес он с довольной улыбкой, — порой наслаждение тоже может быть пыткой.

Он отошел от нее на пару шагов, нагло разглядывая с головы до ног, раскрасневшуюся и полуобнаженную.

— Скоро ты будешь сама просить меня, чтобы я взял тебя, — жестко произнес он.

Эллин дрогнула и покраснела — на этот раз от гнева.

— Ни за что! — вскрикнула она.

Таэрлин тихо рассмеялся.

— Однажды ты уже попросила, — сказал он и взмахнул рукой. В воздухе появился алый огонек.

Эллин яростно замотала головой.

— Нет! Это был не ты! Не ты!

Ехидно улыбаясь, Таэрлин провел ладонью по лицу, и оно изменило черты. Владыка превратился в Ардела.

— Неужели? — сказал он, — Меня зовут Двуликим, пташка. И это всегда был я. Я всегда был рядом и видел тебя. Я знаю все о тебе, птаха, все!

Лицо его внезапно стало серьезным, будто он вспомнил нечто важное. Несколько секунд он странно смотрел на Эллин, а затем раздался хлопок, и владыка исчез.

Эллин осталась прикована к стене, обессиленная от желания. Она тихо застонала, пытаясь унять огонь между ног. Разгоряченная, полураздетая, она умирала от стыда, ненависти и дикого возбуждения.

Как же она ненавидела владыку! И как ж она сейчас хотела, чтобы он завершил начатое до конца. Наконец, невидимые путы исчезли, и Эллин рухнула на пол. Горячее желание по-прежнему жгло ее лоно, и она умирала от возбуждения. Всхлипнув, Эллин прикоснулась к клитору, туда, где ее ласкал Таэрлин. Не отдавая себе отчета, она начала ласкать себя, повторяя движения владыки. Все быстрее, неистовее. До тех пор, пока точка наслаждения не разрослась и не накрыла ее с головой. Эллин громко вскрикнула — и долгожданное облегчение накрыло ее и подарило блаженство.

Она так и осталась лежать на полу, разгоряченная, от удовольствия и стыда.

Она выкрикнула его имя. И ненавидела его за это. За то, что он сделал ее такой.

20

Он приходил к ней семь дней. А, может, это были ночи — Эллин не знала наверняка, так как окон, как и часов, в этой жуткой комнате не было. Кто-то, закутанный с головы до ног в серое покрывало, приносил ей два раза в день еду. Рядом с жесткой кроватью появилась дверь, которая вела в узкую купальню. Там, как и в комнате, не было ни окон, ни дверей.

Не было выхода.

В купальне ее мыл тот же человек, что приносил еду. Мыл, до красноты натирая ее кожу ветошью. Здесь с Эллин не церемонились.

Во второй свой визит владыка испепелил всю ее одежду, оставив на теле ожоги. Они затянулись через несколько минут. Но боль оставалась еще несколько дней.

День или два — она потеряла счет времени — Эллин была полностью обнаженной. Но затем ей принесли новое платье, черное, сплошь расшитое символами владыки. Иногда он, конечно, срывал его, доводя Эллин до исступления.

Иногда он ничего не делал. Создавал магией кресло, садился в него, подпирал подбородок рукой и смотрел на нее. Словно она была увлекательной книгой или завораживающей картиной.

Сначала ее вводило это в оцепенение, и Эллин зачарованно сидела прямо, не шелохнувшись, глядя в огненные глаза владыки. Его взгляд всегда был разным. То полным любопытства, то страсти, то горькой ненависти. В очередной раз она не выдержала.

— Что тебе нужно? — закричала Эллин, подскочив с кровати. — Зачем ты смотришь на меня?

Владыка ничего не ответил и зло усмехнулся. Девушку разозлило это, и она, движимая невесть откуда взявшимся гневом, подбежала к нему и занесла руку. Он легко перехватил ее запястье и притянул к себе.

— Безрассудная, мелкая пташка, — прошептал он ей на ухо, и его тон вдруг изменился, — Эллин. Моя горячая, прыткая Эллин. Помнишь, как ты отдавалась мне? Помнишь, как шептала: «Еще»? Помнишь, как ловила мой взгляд, как рассказывала о своих мечтах?

У нее задрожали руки, сердце ухнуло куда-то вниз, к животу, и она отчаянно замотала головой.

— Это был не ты, — прошептала она, не в силах говорить громче, — не ты. Это все ложь, обман, ты весь — состоишь из обмана и горечи. Весь.

Он вдруг тихо рассмеялся и лизнул ее шею.

— Ошибаешься, — только и ответил он и провел по ее шее пальцем.

Эллин почувствовала, как глубоко внутри шевельнулась энергия, тихая сила, которую доселе она не ощущала. Владыка, пробормотав что-то на незнакомом языке, чуть отстранился и взглянул ей в глаза.

— Хм, — сказал он и поцеловал ее.

На удивление, поцелуй был скромным, даже робким, словно он только-только решился попробовать ее губы на вкус. Эллин оторопела от неожиданности и не шевелилась. Ей отчаянно захотелось ответить на поцелуй, обвить его шею руками и будь что будет!