Читаем без скачивания Мадам Лафарг - Александр Дюма

Несчастная! Я полагала, что вы удовольствуетесь поцелуем в лоб, что вы будете по-отечески добры ко мне и снисходительны. Поймите же, сколько страданий принесли мне прошедшие три дня! Поймите, если вы не придете мне на помощь, мне придется умереть. Не буду скрывать: я почитаю вас всем сердцем, я боготворю вас, но привычки и воспитание воздвигают между нами непреодолимую преграду. Я слышу не слова искренней любви, а общепринятые банальности, в вас говорит ваш рассудок, а мой – возмущается в ответ. Между тем человек, которого я люблю, раскаивается. Я видела его в Орлеане. Вы обедали в это время, а он стоял на балконе напротив моего. Теперь он находится в Узерше, и, если вы меня не спасете, я стану неверной женой вопреки собственной воле. Как глубоко я оскорбляю вас, Шарль, и вас, только вас умоляю о помощи – спасите меня от себя и от него тоже. Сегодня же вечером – скажите, что вы согласны, – дайте мне двух лошадей и поясните, как доехать до Брива. В Бордо я сяду на корабль и высажусь в Смирне.

Вам я оставлю свое состояние. Бог поспособствует вашему процветанию, вы этого заслуживаете. Я заработаю себе на жизнь трудами рук своих или уроками. Прошу вас забыть и никогда не вспоминать о моем существовании. Если хотите, я брошу плащ в одну из пропастей по дороге, этого будет достаточно, чтобы прекратить все толки. Или приму мышьяк, он есть у меня, и толков тоже больше не будет. Вы так добры, что я могу доверить вам свою жизнь, хоть и не могу одарить вас любовью. Согласиться на ваши ласки? Никогда! Во имя чести вашей матери – не отказывайте мне. Во имя Господа Бога – простите меня. Я жду вашего ответа, как преступник ждет приговора. Увы! Если бы я не любила его больше жизни, я, возможно, полюбила бы вас благодаря тому уважению, какое к вам чувствую. Но без любви ваши ласки претят мне. Убейте меня, я заслуживаю смерти, и все-таки продолжаю уповать на вас. Ответ просуньте под дверь моей комнаты сегодня вечером. Если я ничего не получу, завтра утром я буду мертва.

Не заботьтесь обо мне, если надо, я дойду до Брива и пешком. Живите здесь с миром. Ваша мать так добра, ваша сестра так заботлива, мое сердце рвется на части, я внушаю ужас сама себе. Проявите благородство, спасите меня от необходимости покончить с собой. Кому мне довериться, если не вам? Разве я могу обратиться к нему? Никогда! Я не буду принадлежать вам, но не буду принадлежать и ему, я умерла для любых привязанностей. Будьте мужчиной, вы еще не успели полюбить меня, поэтому вам будет легче меня простить. По следу лошадей люди догадаются, куда мы делись, дайте мне лучше грязную одежду одной из ваших крестьянок. Господь воздаст вам за зло, которое я вам причинила.

Я увезу с собой только несколько украшений, подаренных подругами, как последнее воспоминание о себе в прошлом. Если вы сочтете нужным оделить меня чем-то еще, то пришлете мне в Смирну. Я все оставляю вам.

Не вините меня в лицемерии: с понедельника, с того часа, когда я узнала от своих тетушек, что буду вам вовсе не сестрой, когда мне объяснили, что значит отдаться мужчине, я поклялась умереть, Я приняла яд, но доза оказалась слишком маленькой; в Орлеане я опять попыталась отравиться, но меня стало рвать. Я держала у виска заряженный пистолет, но испугалась. Сегодня я отдаю решение в ваши руки и не проявлю малодушия.

Спасите бедную сироту, станьте ее добрым ангелом, или прикажите ей покончить с собой. Ответьте мне, без вашего честного слова, написанного на бумаге – а я ему от всего сердца поверю, – я двери не отопру»,

В дверь постучали со всей силы. Я отказалась открыть. Я рыдала, стоя на коленях возле кровати. Настойчивое желание г-на Лафарга войти вернуло мне самообладание. Я приказала Клементине открыть дверь и оставить меня одну, а сама встала в амбразуру возле открытого окна.

Г-н Лафарг вошел, он был в ярости, поток унизительных упреков обрушился на меня. В отъезде мне было отказано – он нуждался в жене и не был достаточно богат, чтобы купить любовницу, я принадлежала ему по закону, и он не собирался пренебрегать своими правами. Г-н Лафарг приблизился и уже протянул ко мне руки, но я холодно заявила: еще один шаг, и я выброшусь в окно. Я признаю за ним право убить меня, но не осквернить! Меловая бледность и отчаянная решимость подействовали отрезвляюще, он отступил и позвал из соседней комнаты мать и сестру»[106].

Думаю, не стоит продолжать цитату. Положение мужа и жены – среда, где они родились, их характеры, место в обществе, люди, с которыми они привыкли общаться, – очерчены достаточно отчетливо. Он и она открыли театр военных действий: женщина никогда не исполнит своего супружеского долга, мужчина постоянно будет добиваться его исполнения. Война между ними будет длиться вечно.

Если только ее не прервет что-то ужасное и непредвиденное…

15

Мария не выбросилась из окна, Мария не отравилась мышьяком, который возила с собой, Мария не сбежала.

Только развод, вновь вернув свободу двум столь не похожим друг па друга людям, как Мария Каппель и Шарль Лафарг, мог сделать их счастливыми.

Но развод во Франции отменен.

Мария склонила голову, преодолела свое отвращение и стала на деле женой г-на Лафарга.

Древние изображали Необходимость в виде фигуры, держащей стальную цепь в одной руке и железный чекан в другой.

Мария постаралась сама рассказать нам о примирении с мужем, в которое нам так трудно поверить. Послушаем ее, до сих пор она говорила правду. Но теперь, похоже, начнет лгать. Как поэт, философ, анатом и вместе с тем присяжный заседатель, я бы предположил, что ложь начинается как раз там, где Мария пытается описать свое ужасное решение.

«Как-то я провела день на заводе, смотрела на плавку чугуна и к вечеру устала. Г-н Лафарг предложил мне вернуться домой на лодке. Было уже довольно поздно. На земле все уже успокоилось, веял только легкий ветерок; пролетая над большими деревьями, он заставлял трепетать их листья, а уснувшие цветы ласково покачивал, чтобы сонные дети света расплескали вокруг сладкий аромат. Легкомысленная цикада короткой игривой трелью будила порой целую армию суровых муравьев. Непонятая лягушка время от времени жалобно постанывала, и вдруг высокая дрожащая нота вторглась во вздохи и стоны – соловей потребовал тишины, собираясь пропеть серенаду самой юной из роз, своей обожаемой возлюбленной… В небе мерцали звезды, и луна радовалась своей красоте, любуясь божественной бледностью, отраженной в воде.

Г-н Лафарг греб медленно, слегка опуская весла в воду. Потом одной рукой обвил мою талию, поддерживая меня, потому что я наклонилась к воде, опустила в нее руки, ища прохлады и глядя, как течет наша маленькая речушка, гладкая, без единой морщинки, таинственно что-то лепеча.