Читаем без скачивания Это у меня в крови - Габриэлла Зевин

– - Я очень сожалею о вашей потере, – сказала я, отвлекая внимание от Нетти и Вина.

Сестра повернулась ко мне.

– Весь этот балаган благодаря тебе! Уходи и забирай с собой свой грязный цирк.

Я поспешила вывести Нетти из церкви. Вин обнял ее за плечи. Он наклонился и прошептал ей на ухо:

– Ты очень храбра, раз пришла сюда. Не важно, что сказала эта женщина. Ты поступила очень правильно.

***

Квартира не изменилась с того утра, как я покинула квартиру, но все же чем-то отличалась, словно вдова, надевшая вуаль. Имоджен ушла, и Лео тоже никогда не вернется. Что касается меня, я почувствовала себя старше, хотя и не особенно мудрее.

– Помни, Анни, ты не можешь покинуть квартиру до двадцать восьмого февраля без согласования со мной, – сказал мистер Киплинг.

Как будто я могла забыть. Этим утром мне ввели датчик слежения в икру чуть выше моей татуировки, место введения опухло и порозовело, как после сильных поцелуев. Тем не менее, легче быть ограниченной. У меня есть время обдумать свой следующий шаг.

Саймон Грин сказал, что нанял охрану для обеспечения безопасности за пределами квартиры (на всякий случай, если кто-то попытается убить Нетти и меня), а после он и мистер Киплинг ушли. Скарлет и Вин ушли домой сразу после церемонии.

– Разве не странно, что так тихо? – спросила Нэтти

Я согласно кивнула. Но вдобавок было довольно мирно.

***

Ранним воскресным утром, в котором мы выбрали бы платье для мессы, если бы я не была прикованы к дому, в дверь позвонили.

Я, все еще сонная, протолкнулась в коридор и выглянула в глазок. Это была мать Вина, а позади нее и он сам. Я уже собралась открыть дверь, как остановилась. Это может показаться вам странным, но я хотела увидеться с ним, даже зная о слежке. На похоронах у меня не было возможности по-настоящему его увидеть. Он по-прежнему красив. За лето его волосы отрасли, он снова надел головной убор – шапку-ушанку из красной шерсти! Пальто было то же, что на похоронах и осеннем балу 2082-го. Мне он нравился. Мне хотелось залезть пальцами под пряжки, расстегнуть их и забыть произошедшее.

Звонок снова затрезвонил и я отскочила от двери.

Нетти вышла коридор.

– Анни, ну что такое? Открой дверь! – Она оттолкнула меня и открыла сама.

Вин и его мать были с пакетами.

– Здравствуй, Аня! – поприветствовала Джейн Делакруа. – Надеюсь, ты меня простишь. Я принесла вам с Нетти немного продуктов и других вещей. Знаю, у твой семьи трудное время. И таким вот образом решила помочь.

– Пожалуйста, – ответила я, – проходите. – Я взглянула на пухлые пакеты. – И спасибо вам за них.

– Этого немного, – добавила мать Вина. – Меньшее, что я могу сделать.

Нетти взяла пакет Вина и провела его мать на кухню.

Вин тащился следом, словно не хотел ко мне приближаться. Может быть я запараноила, но надеюсь, он позволит мне все уточнить.

– Сожалею о твоем брате и Имоджен тоже, – сказал он.

Я кивнула и устремила взгляд на плечо. Теперь за дверью мне небезопасно, а смотреть ему глаза было почти страшно.

– Моя мама действительно настаивала на этом, – произнес Вин. – Я не собирался заходить до обеда.

– Я… – была уверена, что собираюсь сделать ценное замечание, но ничего не вышло. Я хихикнула – да, хихикнула – и положила руку на грудь, пытаясь заглушить стук глупого, упрямого сердца. – Вин, твой отец проиграл выборы.

Он улыбнулся и я заметила его великолепные-превеликолепные зубы.

– Я знаю.

– Ну, когда увидишь, передай ему, что я не… – тут я хихикнула снова; от этого мне стало неловко; наверное, это объясняется тем, что я не до конца проснулась. – Передай, что Аня Баланчина ни о чем не жалеет!

Вин рассмеялся, уголки его глаз немного смягчились. Он оторвал мою руку от груди и прижал к себе, пока лицо мое не оказалось напротив шерстяного пальто, которое я знала достаточно хорошо.

– Я так долго по тебе скучал, Анни. Ты едва казалась мне реальной. Волновался, что повернусь, а ты исчезнешь.

– Ну, пока я никуда не собираюсь, – объявила я ему. – Домашний арест.

– Славно. Я как будто знал, где ты. Мне уже нравится новый окружной прокурор.

Было много вещей, о которых нужно волноваться и грустить, но в этот момент я не волновалась и не грустила. С Вином я ощутила себя смелее, крепче и лучше. Это стало легче – снова любить его. Внезапно я его оттолкнула.

– Что с тобой? – спросил он.

– Вин… Сестра Имоджен сказала на похоронах правду. Людям вокруг меня больно. Я это знаю. – Я коснулась его бедра кончиками пальцев. – Мы не должны это начинать сначала. Если ты встретил девушку, которая тебе нравилась в школе, еще не значит, что ты должен остаться с ней навсегда. Я хочу сказать, так никто не делает. Никто в хорошем смысле. Я… – я как раз собиралась сказать что-то о том, что считала себя этим человеком, но добавила:

– Я люблю тебя, – сказала я; я была уверена. – Я люблю тебя, но не хочу…

Вин прервал меня.

– Стой. Я тоже тебя люблю. – Он умолк. – Ты недооцениваешь меня, Анни. Я не слепну от твоих недостатков. Ты хранишь слишком много секретов для одного человека. Временами лжешь. Тебе трудно говорить, что лежит у тебя на сердце. Характер у тебя ужасный. Ты держишь обиды. Не ставлю тебе в вину следующее, но у знакомых тебе людей есть тревожная склонность словить пулю. Ты никому не веришь, включая меня. Иногда думаешь, что я идиот. Не отрицаю, так это могу сказать. Наверное, год назад я и был идиотом, но с тех пор много воды утекло. Я другой, Аня. Ты говорила, я не знаю, что такое любовь. Но думаю, я узнал. Узнал за лето, считая, что потерял тебя. Узнал, когда нога заныла от чего-то ужасного. И узнал, когда ты уехала и я не знал, свидимся ли мы снова. Я не хочу жениться на тебе. Я просто счастлив быть с тобой рядом столько, сколько ты мне позволишь быть. Никого другого кроме тебя у меня не будет. Никогда. Я знаю. Анни, моя Анни, не плачь.

(Я плакала? Полагаю, да. Но я так устала. Вы не можете использовать этот факт против меня.)

– Я знаю, что любить тебя будет тяжело, Анни. Но я люблю тебя, и будь что будет.

Я заглянула в его глаза, а он заглянул в мои. Его глаза не похожи на те слепо обожающие, что были год назад. Они стали ясными. Мои были такие же, за исключением того, что за слезами все размылось.

– А что тебе еще во мне нравится? – спросила его я.

Он обдумал мой вопрос.

– Волосы, – сказал он наконец. – И быть твоим полу-приличным лабораторным партнером в прошлом году. Когда ты рядом, разумеется.

– Мне пришлось отрезать волосы. Они отросли только наполовину.

– Я знаю, Аня. Великая потеря.

– Волосы не так важны для отношений, – сказала я.

Я встала на носочки и поцеловала его в губы. Первый поцелуй был мягкий, но потом я снова поцеловала его. Второй поцелуй был упорным, мои зубы поцарапали губы и я почувствовала кровь. Я слизала кровь языком и рассмеялась. Вин подошел ближе, чтобы поцеловать меня снова.

– Стоп, Вин! – сказала я. – У меня идет кровь.

– Я не думаю, что скоро тут будет кровопролитие, – заметил он.

Я призналась, что надеюсь этого избежать.

– Может быть, нам нужно делать это медленнее, – сказал он, снова притянув меня к себе. – Чтобы быть увереннее, что никто не пострадает.

– Так и сделаем, – сказала я. А потом сняла шапку. Все это время он ее не снимал. Я коснулась его волос, шелковистых и чистых, которые немного пружинили.

Сердце очень своеобразно. Каким легким и каким тяжелым оно может быть в одно и тоже время.

Каким легким.

***

Тема: ставшиеся двадцать девять дней домашнего ареста. Я не могла выйти на улицу, а значит и начать решать все жизненные проблемы. Вин приходил каждый день, Скарлет в большинство, и месяц прошел достаточно быстро.

Мы играли в Скрэббл, я с Нетти плакали, а я вдобавок игнорировала всех, кто пытался со мной контактировать. Не знала, что им вообще хочу сказать.

Около трех недель бушевала метель, из тех, что заставляет делать остановки по всему городу. Вин каким-то образом пробрался в мой район и пробыл три дня.

Спала я ночью плохо, размышляя о Лео, Тео и Имоджен, временами вспоминая о человеке, которого, вероятно, убила в роще, поэтому была рада компании Вина.

– Облегчи душу, – настаивал Вин. – Признайся.

– Не могу.

– Ты умрешь, если будешь держать в себе, и я хочу знать.

Я взглянула на Вина. Посещать священника я не могла, а хранить секреты тем более. И я ему все рассказала. Рассказала о выращивании какао. О предложении замужества. Я даже рассказала ему об отрезанной мачете руке. Как ощутила лезвие в человеческой кости. Как рука оказалась лежащей в траве. Как пахла кровь того человека. Теперь я знала, что кровь у всех разная.

– Думаешь, Юджи Оно запланировал убийство? – спросил Вин.

– Он сказал, что нет. Думаю, я ему верю.

– Тогда Микки? Или Толстый? Или кто-то еще?

– Я думаю на Микки, – сказала я немного погодя. – Не слышала о нем с тех пор как убралась из Нью-Йорка. Представляю, что после того как я потеряла благосклонность Юджи Оно, Микки решил отомстить за своего отца, убив Лео.