Читаем без скачивания Убить чужой рукой - Лиза Гарднер

Когда Бобби каждый месяц сдавал на квалификацию, он никогда не делал больше одного выстрела. Ты как следует готовишься, а потом один раз стреляешь. Так называемый холодный выстрел. Самая первая пуля идет по холодному стволу. Она накаляет его, и у каждого последующего выстрела получается своя, слегка отличная траектория.

Предполагается, что снайперу не нужен второй выстрел. Одна пуля — один труп, вот и все — и так каждый день, тренировка за тренировкой. Один «холодный» выстрел.

Теперь Бобби выложил шесть коробок с патронами, латунные оболочки позвякивали внутри. Он открыл первую коробку и принялся заряжать.

Он начал со «смит-и-вессона», с десяти футов, чтобы размяться, потом отодвинул мишень на двадцать один. Исследования говорят, что обычно полицейским приходится стрелять именно на этой дистанции, и потому ее так любят те, кто делает разметки в тирах. Бобби всегда удивляло: кто проводит подобные исследования и почему эти люди никогда не задумываются над тем, каков может быть итог злополучной перестрелки?

Сначала дело не клеилось. Худший результат в его жизни — и крайне непривычный для человека, заслужившего репутацию профи в национальной стрелковой ассоциации. Интересно, не притаился ли где-нибудь здесь частный сыщик, который на суде предъявит эту мишень в качестве улики. Он поднимет ее и покажет всем ужасающий разброс отверстий: «Взгляните, ваша честь. И этого парня полицейский департамент называет профессионалом».

Наверное, Бобби больше никогда не сумеет стрелять по бумажной мишени. После того как ты убил человека, все остальное — просто игрушки.

Эта мысль его расстроила. Глаза слезились, и было тоскливо. Он злился и не знал, что с ним творилось.

Он опустил «смит-и-вессон», взял «кольт», потом положил и его. И впервые за долгое время просто постоял, одолеваемый непонятными чувствами, пощипывая себя за переносицу и пытаясь обрести спокойствие.

В другом конце тира еще один профессионал, Дж. Диллон, заканчивал стрельбу. Бобби сошел со своего места и, укрывшись в тени, принялся наблюдать за тем, как работает старший.

Сегодня Диллон стрелял из пистолета двадцать второго калибра, который, в общем, весьма отдаленно смахивал на настоящее оружие. Огромная деревянная рукоятка, мало походившая на рукоятку, а скорее на кое-как обтесанный сук. Ствол, отливающий серебром, ярко-красный оптический прицел. Все, вместе взятое, выглядело точь-в-точь как бластер из «Звездных войн».

На самом деле этот пистолет, сверхлегкий, выполненный по индивидуальному заказу в Италии, стоил больше полутора тысяч долларов. Только очень крутые ребята пользовались такими штуками, а в мире профессиональных стрелков Диллон по праву считался крутым.

Диллон был своего рода конкурентом — он входил в международную стрелковую ассоциацию. Тамошние парни — первые специалисты по боевой стрельбе. Они поражали скоростью и точностью, отработанными в замысловатых тренировочных ситуациях: например, их учили стрелять с седла, или пробираясь по сильно пересеченной местности с тяжелым саквояжем, прикованным наручниками к правой руке, или прокладывая дорогу через джунгли, с ногой в лубке. Чем труднее оказывалась ситуация, тем больше она нравилась.

Стрелки из международной ассоциации всегда говорили, что стрелять по мишени — к чему привык Бобби — это как наблюдать за растущей травой. Боевая стрельба — там, где жарко.

Теперь Бобби следил, как Дж. Диллон заряжает свой уникальный пистолет, берет его в левую руку и быстро стреляет шесть раз подряд. Спокойно. Собранно. Не моргнув глазом.

Бобби не нужно было смотреть на мишень, чтобы убедиться: все шесть выстрелов легли в яблочко. Диллон тоже в этом не нуждался. Он уже перезаряжал пистолет.

По слухам, Диллон — бывший морской пехотинец, уволенный с лишением всех прав и привилегий. Некогда он жил в Аризоне, где, как поговаривали, убил человека. Может, сплетни начались из-за неровного рубца у него на груди. Или из-за силы, которую не умалили годы. Или из-за того, что Диллон в свои пятьдесят лет по-прежнему мог заткнуть любого лишь одним мрачным, угрожающим взглядом.

Бобби не слышал всего, но ему как полицейскому штата Массачусетс было известно о Дж. Диллоне нечто такое, что знали далеко не все: десять лет назад некто Джим Беккет, бывший коп, серийный убийца, вырвался из тюрьмы строгого режима — из «Уолпола». За краткий срок, проведенный на свободе, Беккет оставил позади себя длинный кровавый след и недобрую память в силовых структурах, уничтожив нескольких патрульных, одного снайпера и агента ФБР.

Бобби не знал подробностей, но, судя по слухам, в конце концов Джима Беккета поймала не полиция. Это сделал Диллон, когда Беккет убил его сестру.

Диллон поднял глаза и встретил взгляд Бобби.

— Самая дрянная стрельба из того, что я видел, — сказал он.

— Я сожгу свою мишень.

— Правильно.

Бобби ухмыльнулся.

Диллон снова прильнул к прицелу, и Бобби отошел. Они никогда не разговаривали подолгу, хотя оба уважали друг друга за профессионализм.

Диллон отодвинул мишень на пятьдесят футов. По-прежнему левой рукой прицелился, вдохнул, выдохнул, снова вдохнул — и Бобби физически почувствовал, насколько сосредоточен этот человек. Палец Диллона шесть раз нажал на курок — амплитуда движений была не больше, чем у крыльев летящей бабочки. За три секунды стрелок разрядил обойму.

Когда Диллон снял мишень, Бобби покачал головой. В этот раз Диллон не просто всадил все пули в яблочко: отверстия выстроились в форме звезды.

— Хвастаешься? — спросил Бобби.

— Надо же хоть что-то отнести домой девочкам.

— Дочкам?

— Да. Одной шестнадцать, второй шесть.

— И обе стреляют?

— У старшей, Саманты, здорово получается.

Бобби понял намек. Если, как говорит Диллон, у его дочери здорово получается, это, вероятно, означает, что она может заткнуть Бобби за пояс. А учитывая вещи, которые иногда творят мальчишки-подростки, этот навык ей весьма пригодится.

— А младшая?

— Лэнни? Вся в мать. Терпеть не может звука стрельбы, зато умеет кое-что еще. Ты бы видел, как она ездит верхом.

— Мило.

Диллон собирал пустые гильзы, Бобби принялся помогать. Латунь — самая дорогая часть патрона. Настоящие стрелки любят отдавать гильзы в переплавку и самостоятельно готовят себе боезапас.

— Ты женат? — спросил Бобби.

— Уже десять лет, — ответил Диллон.

А старшей дочери шестнадцать. Бобби мысленно посчитал в уме.

— Чем занимается жена?

— Тесс? Работает воспитательницей в садике, растит девочек и заодно не позволяет мне влезать в переделки.

— Похоже, ты неплохо живешь.

— Точно.

— Что ж, а я, пожалуй, пойду еще постреляю.

Но Бобби не двинулся с места. Диллон наблюдал за ним, и взгляд у него был выжидающий. Между стрелками существуют узы, неведомые другим. Они ценят искусство и уважают технику. И понимают, снайперам не нужны всякие штучки, они заняты тем, что отбивают охоту затевать перестрелки. Бобби сделал то, что следовало, и вовсе не из-за желания кому-либо навредить.

— Это было трудно? — негромко спросил Бобби. — Потом, я имею в виду.

— Когда — потом? Когда я застрелил парня в Аризоне или когда убил Джима Беккета?

— И то и другое.

— Прости, сынок, но я никогда и никого не убивал.

— Даже Беккета?

— Да. — Диллон грустно улыбнулся, потом расправил плечи. — Хотя и нельзя сказать, что не пытался.

— Вот как? — отозвался Бобби, и в его голосе невольно прозвучало явное разочарование.

Диллон задумчиво смотрел на него несколько секунд, а потом обвел рукой пустое пространство.

— Десять лет назад, — объявил он, — я даже и не думал оказаться здесь. И что у меня будет жена, дочери. Я даже и представить не мог, что найду… счастье.

— Из-за Беккета? — спросил Бобби.

— Из-за многого. Я никогда никого не убивал, но много раз был очень близок к этому. — Диллон пожал плечами. — Я знаю, каково это — сидеть и ждать, наводя перекрестие прицела на чью-то голову. И что такое — заставить себя спустить курок.

— Тогда я об этом не задумывался.

— Нет, конечно. Ты был слишком занят — делал свою работу. Зато теперь, когда у тебя много времени и жизнь пошла своим чередом, ты начинаешь вспоминать все снова и снова и в тысячный раз гадать, что ты еще мог сделать. И можно ли было вообще что-нибудь изменить.

— Я твержу себе, что это не важно. Прошлого не воротишь, нет смысла мучить себя.

— Хороший совет.

— Так почему я не могу ему последовать?

— У тебя не получится. Тебе жаль, Додж? Я тоже о многом сожалею. Я могу написать тебе целый список людей, которых я бы хотел спасти или убить. Дай мне пять минут и бутылку текилы — и вся моя жизнь пойдет к чертям.

— Но ты ведь этого не сделаешь.