Читаем без скачивания Круглые кубики - Анна Мосьпанов

Но больше всего ее прельщал массаж.

– Мика, ты не представляешь, сколько видов этого самого массажа существует. И какие чудеса можно делать. Калек на ноги ставить! Радость дарить…

Пока я вникала в услышанное, она мне на полном серьезе сообщила, что теперь как никогда близка к воплощению своей мечты, и никто, теперь уже точно никто не сможет ей помешать.

Гори она синим пламенем, эта реклама, с ее зарплатами и сожженными нервами. Хочу, говорит, что-то для души.

– Совсем ты рехнулась, подруга! – только и смогла я сказать тогда. – Ну что это за профессия? Массажисткой хочешь стать? Это с твоими-то знаниями, с твоей памятью? Спины будешь чужие мять? Ты еще полы иди подметать. Ладно я, иммигрантка, но ты… Зачем? Что за бред?

– Так я и думала! – фыркнула несостоявшаяся адвокатесса. – И ты туда же. Нет бы поддержать подругу. Или хотя бы из вежливости сказать, что тебе это интересно. Ладно, буду знать, что даже разумная, как мне казалось, Михаэла… ой, простите, Мишель, считает меня чудаковатой идиоткой. Чего уж от остальных-то ожидать!

Антония, как и многие немцы, упрямо называла меня Михаэлой, хотя мне очень хотелось быть Мишель. Как эти два имени можно было перепутать, мне было совершенно непонятно. Они и пишутся-то по-разному. Но вот ведь…

– Антония, ты бы подумала все же… Может, вернешься в университет, а? Доучишься, а там видно будет.

– Счастливо оставаться, – буркнула она себе под нос, круто развернулась и понесла свое крупнокалиберное, слегка одутловатое тело на затянутых в тонко-серую джинсу, непропорционально длинных ногах по направлению к машине.

Понятно, что мое мнение касательно университета вообще и юриспруденции в частности она послала куда подальше. Антония пошла в частную академию, которая стоила бешеных денег, но славилась очень качественным образованием в этой сфере и драконовскими требованиями. Папа в очередной раз «выкинул коленце» и отказался оплачивать учебу. Он уже привык к глянцевой рекламной обертке, а тут – снова здорово!

Она училась как зверь. Днями и ночами. И еще умудрялась где-то все время работать, чтобы финансировать дорогую блажь. Куда делись апатия, скука, нежелание лишний раз перевернуть страницу? Человек с головой погрузился в анатомию, физиологию, основы фармакологии. Учила наизусть длиннющие списки каких-то трав и все время практиковалась в массаже.

Я, выждав положенную в случаях смертельной обиды паузу, позвонила ей сама. Антония невероятно обрадовалась и пригласила меня приехать и самой посмотреть, чем она занимается. Продиктованный мне адрес не значился ни на одной из карт. С горем пополам я нашла ее нору в далекой промзоне на окраине города. Приехав один раз и убедившись в том, что приятельница не шутила и в очередной раз поступила так, как считала нужным, я стала наведываться к ней регулярно.

Я приезжала к ней в здание заброшенной фабрики, где она за гроши снимала комнату, чтобы учиться делать массаж. Даже у заброшенных объектов в Германии существует номинальный хозяин, который хочет получать арендную плату. А на нее надо где-то зарабатывать.

Среди клиентов были одни друзья. Денег она не брала ни копейки. В этой конуре стоял только массажный стол. Даже уборной – и той не было. Туалет – где-то по коридору налево и еще раз направо. Вокруг – осыпающаяся штукатурка, какие-то раздолбанные бочки, куски арматуры… Больше всего декорации напоминали «зону» из фильма Тарковского.

Помню, в первый раз, пока дошла до этой фабрики, думала – концы отдам. Повсюду какие-то гаражи, склады, люди невнятные в спецовках бродят, грузовики туда-сюда шныряют. А уж когда заглянула внутрь…

Мама дорогая! Я споткнулась о какую-то валяющуюся на полу ржавую бочку из-под краски и с грохотом растянулась на полу, свалившись плашмя буквально с высоты собственного роста.

Здесь надо пояснить, что я вообще дико невнимательна и страдаю определенной неловкостью, посему падаю регулярно, много и со вкусом. На каблуках и в кроссовках, в брюках и в вечерних платьях. Планида у меня такая. Падучая планида. Друзья и близкие приятели знают, что если на совершенно гладкой дороге есть единственная ямка, то она обязательно будет моей. Если ямки нет и дорога все еще ровная, то я оступлюсь на ровном месте, и ямка будет.

Вот и там я грохнулась. Но там-то – сам бог велел.

В таком виде Антония меня и нашла. С разбитой скулой, до крови сбитым локтем и неэстетично разорванным чулком. Взяла под белы ручки и повела к столу. К массажному. Понятно, что мне в тот момент было не до массажа. Мы промыли боевые раны и долго-долго трепались о ее новой жизни.

У будущего специалиста по альтернативной медицине горели глаза! Это был совершенно другой человек. Я ее просто не узнавала. Она рассказывала о какой-то целебной траве, о точках на теле человека так, будто речь шла о захватывающем романе. Она показывала свои книги, валявшиеся грудой прямо там же, на полу. Учебники, испещренные карандашными пометками, с лепестками цветных закладочек через каждые три страницы.

Чтобы купить новый массажный стол, Антония влезла в большие долги. По-прежнему подрабатывала где только можно. Так продолжалось достаточно долго. Наверное, несколько лет.

В какой-то момент мы слегка потерялись. Я закончила учебу в университете, выдохнула наконец и нашла свое первое рабочее место. Нужно было осваиваться с новым ритмом, и я полностью погрузилась в этот увлекательный процесс.

До меня долетали слухи, что Антония на «отлично» сдала выпускной экзамен и нереально счастлива. Потом она работала у кого-то в подмастерьях, училась, впитывала, даже летала куда-то в экзотические страны набираться опыта. В Китай, кажется, или в Индию. Пару раз мы виделись, и она поражала меня совершеннейшим, абсолютным состоянием умиротворения.

А потом Антония пригласила меня на открытие своей частной практики. В прекрасном месте, в отремонтированном помещении.

– Ты только подумай, – взахлеб говорила она мне по телефону, – что было бы, останься я в университете?

– Что?

– В мире стало бы на одного бездарного адвоката больше. И сильно увеличилось бы число недовольных, разочаровавшихся в справедливости закона, клиентов… Лучше я буду с улыбкой массировать спины, чем с кислым лицом защищать человека, чувствуя, что он мне до фонаря и помочь ему я не могу. И не хочу.

И здесь я не могла с ней не согласиться. Для меня путь в юриспруденцию был скорее рассудочным, чем страстным, но я сумела полюбить новую профессию и научилась получать от нее удовольствие.

Антония же, поняв, что полюбить и даже привыкнуть не получится, не побоялась развернуть самолет на полной скорости и потребовать посадки лайнера на другом континенте. Самолет приземлился, и пассажиры, поначалу недовольные, возмущенные и перепуганные, аплодировали стоя.

Глава 17

Черный альпинист и жираф с мандаринами

Есть такое расхожее выражение: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Для себя лично я это выражение применяю исключительно с поправкой: «Скажи мне, кто твой муж…»

Ну, или жена, это кому как повезло.

Мой нынешний муж – психиатр и альпинист. Можно наоборот: альпинист и психиатр. И этим все сказано. Наверное, и я такая, какая есть, во многом именно потому, что живу с психиатром. И с альпинистом.

Альпинист – это принципиально. Потому что люди, которые непонятно зачем, рискуя собственной жизнью, не боясь переломов и обморожений, часами, а порой сутками лезут в горы, исключительно чтобы водрузить на вершине флаг и гордо сказать «дошел», способны на все.

Они карабкаются туда не за деньгами, не за успехом, а иногда даже и не за славой. У них только одна цель – поставить флажок. Пометить территорию и доказать самому себе – смог. Справился. Дошел.

На карачках, волоком, через боль. Но дошел. Волдыри на ногах, скрюченные от холода пальцы, тяжесть в груди и головокружение – не хватает кислорода, веревка скользит и извивается, как живое существо, и страхующий там, на спуске, вроде надежно держит, но все равно на выдохе руки трясутся. Но он идет. И дойдет.

Это люди из какого-то другого теста. Другого замеса и не нашего фасона. Вроде кроили нас всех по одним лекалам – две руки, две ноги, чего там еще, – а вот они другие. Альпинисты и скалолазы… Я даже не знаю, как правильно определить.

Однажды мы обсуждали этот вопрос, оказавшись в весьма непростой жизненной ситуации. У мужа были серьезные проблемы на работе, ему отказывались продлевать контракт.

Мечты о том, чтобы наконец закончить профессиональное образование, сдать экзамен и получить заветное право на частную практику в Германии и статус врача-специалиста, снова грозили рассыпаться в прах.

Я сидела на нашей уютной сиреневой кухоньке и заламывала руки. Снова нужно было искать место, снова доказывать, что ты хороший врач, хоть и иностранец, снова приспосабливаться к коллективу.