Читаем без скачивания Поваренная книга медиа-активиста - Олег Киреев

Одним из первых шагов Шлингензифа было учреждение партии "Шанс 2000" и ее региональных подразделений, для регистрации которых необходимо было привлечь как минимум две тысячи подписей. Сбор подписей проводился под лозунгом признать занятие безработных в качестве профессии: "Быть безработным — тяжелая работа!" Провозглашалось, что в Германии шесть миллионов безработных, которые остаются неопознанными в качестве социальной группы. Эта акция привела к созданию сети региональных «партийных» отделений по всей Германии.

В августе 2000 года Шлингензиф призвал миллион бомжей со всей Германии приехать к резиденции Гельмута Коля на берегу озера Вольфгангзее и войти в воду, чтобы она поднялась и затопила резиденцию. Сам режиссер выступал там в костюме автогонщика с пародийными рекламами его недоброжелателей. Бомжей приехало недостаточно для осуществления замысла, но акция получилась шумной. В Берлине во главе толпы бомжей он посетил супердорогой и суперэлитный магазин KDW ("для приличия" бомжи забрызгали там себя дорогими парфюмами), а также сайентологический центр. Сам режиссер возглавлял процессии в костюме лютеранского проповедника и с мегафоном: в сайентологическом центре, например, он кричал: "Что вы делаете с людьми?". На одной демонстрации Шлингензиф переоделся в полицейского — и полицейские были озадачены, когда пытались его арестовать.

В качестве предвыборной программы Шлингензиф предложил лозунг "Выбирай самого себя". Идея была в том, чтобы каждый избиратель зарегистрировался в качестве кандидата — для такой регистрации в Германии требуется собрать всего 200 подписей. "Шанс 2000" превратился в «шанс» для каждого — кандидаты назывались "Шанс Шмитт", "Шанс Мюллер"… С одной стороны, идея проблематизировала демократическое представительство, с другой, предлагала альтернативу процедуре выборов в виде необычной и рискованной игры. Эта акция тоже представляет собой своего рода параллель движению "Против всех партий".

В 1999 году Пьер Бурдье предложил "Хартию для нового европейского социального движения", в которой была указана платформа для солидарности разных общественных инициатив, просто путем их перечисления: "разнообразные коллективы по всей Европе, профсоюзы, ассоциации безработных, бездомные, «безбумажники» (нелегальные иммигранты и беженцы), студенческие координационные комитеты, женские группы, объединения геев и лесбиянок, неправительственные экологические, правозащитные и т. п. организации". Именно этот принцип — объединения совершенно различных общественных сил на общей платформе против капитализма — лег в основу возникшего годом позже во время протестов в Сиэтле антиглобалистского движения. Кроме названия, в Сиэтле была предложена также организационная структура протестной сети, которая получила выражение в виде разветвленной структуры сайтов IndyMedia. Отныне все инициативы самых разных организаций могли осуществляться на собственный страх и риск, но внутри общего широкого фронта, в постоянном контакте и обмене опытом. Преимущество сетевого сопротивления заключается хотя бы в том, что возможный провал одного из звеньев не приводит к крушению или разрыву связей в целой сети, как было бы в иерархической организации.

Книга Наоми Клейн "No logo", появившаяся в то же время, стала мощным источников энергии и информации для антиглобалистского движения. Кроме того, что она прекрасно написана, в ней приводится также обильная статистика, отражающая экономические аспекты глобализации, и обильные исторические данные. Также она отличается тем, что впервые за долгие годы смогла сформулировать некоторые базисные предпосылки общественной деятельности, и эти предпосылки оказались никем иным, как моралью: в свете аргументов Наоми Клейн и ее эпитетов, таких, как «человечное» отношение, «сочувствие», «солидарность», становятся ясными и понятными те общественные отношения, которые многие современные философы тщетно пытаются объяснить с помощью таких туманных понятий, как «множества», «репрезентации», «поверхности» и прочее. Однако в последние годы мы вступили в другую эпоху — эпоху «Матрицы». До определенного момента отношения в мире могли оставаться для кого-то неясными в силу неосведомленности. Поступавшая информация была неполной, манипуляторам Спектакля удавалось затушевать или отредактировать сведения. Но сейчас в распоряжении любого, кто хотел бы разобраться в ситуации, достоверной информации достаточно. После войн в Афганистане и Ираке, непонимание может быть только добровольным. Общественное мнение уже достаточно информировано, — тем не менее, большие массы людей по-прежнему голосуют за Буша. В этих условиях все большей поляризации сил возможно переходить к прямым действиям — от кампаний, посвященных информированию общественности, к кампаниям, наносящим противнику прямой вред, выставляющим его в позорном свете. Робкими первыми ласточками сопротивления такого рода были индивидуальные радикальные акции конца 1990-х годов — "торты в лицо" представителей мирового капитала Билла Гейтса (директора Microsoft), Роберта Шапиро (Monsanto), Ренато Руджеро (WTO), Милтона Фридмана, экономиста-архитектора неолиберальной "свободной торговли", брошенные бельгийцем Ноэлем Гудином и его товарищами из Biotic Baking Brigade, которые говорили: "To their lies, we respond with pies!". Их можно сравнить с действиями их далеких российских товарищей-радикальных художников.

Вслед за артистами и активистами, постепенно стали поднимать голову и сами угнетенные — в первую очередь, иммигранты, выполняющие в западных странах роль той же дешевой рабочей силы. Государствам удобно, с одной стороны, пропускать через границы потоки иммигрантов, которые бегут на Запад в поисках лучшей жизни, чтобы они выполняли низкооплачиваемую работу на предприятиях, с другой стороны, использовать их для разжигания в стране националистической пропаганды, удобной для того, чтобы отвлекать внимание избирателей от более насущных проблем. В то же время, работодатели используют бесправных наемных рабочих дважды: один раз — для того, чтобы выполнить работу, и второй раз — для того, чтобы избежать оплаты труда, предоставления жилья, медицины, соблюдения трудовых гарантий. Поэтому в конце 1990-х годов в Париже появилось движение sans-papier — нелегалов, лишенных документов (sans-papier означает "безбумажник"). Новое консервативное правительство приняло новые визовые правила, по которым даже представители третьего-четвертого поколения иммиграции, много лет жившие в стране, должны регулярно обновлять свои визы. Нелегалы захватывали административные здания и церкви, чтобы привлечь к себе внимание и озвучить свои требования (потому что в противном случае им угрожала депортация). Протестующие нелегалы привлекли к себе внимание критических интеллектуалов. Пьер Бурдье и многие другие знаменитые ученые, литераторы, актеры, художники часто присоединялись к протестам. В Германии, где аналогичная проблема стояла особенно жестко (после Второй мировой войны, стремясь искупить свою вину, страна широко открыла свои границы для желающих эмигрировать) появилась массовая протестная кампания под показательным названием "Kein Mensch ist illegal" ("Люди не бывают нелегальными"). Первой инициативой "Kein Mensch ist illegal" стало проведение международных лагерей протеста на приграничных территориях. В 1998-99 первые лагеря проводились на восточных границах Германии, где поток иммигрантов был особенно плотным и население приграничных районов относилось к ним особенно нетерпимо. У лагерей появилось также второе название — "No border!" ("Нет границам!"). Весьма эффективным проектом группы "No border" стала кампания "Lufthansa — deportation class" ("Lufthansa — депортационный класс"), осуществленная в 2001-м году. Она была посвящена деятельности авиакомпании Lufthansa, осуществляющей депортацию нелегальных беженцев из Германии в их родные страны. За несколько лет на борту самолетов Lufthansa было депортировано несколько тысяч беженцев.

Иммигранты и беженцы из Африки, Азии, Восточной Европы не хотят возвращаться домой. Многие из них покинули родину по политическими причинам, и дома их ждет смерть или пожизненное заключение. В 2000-м году гражданин Алжира Ади Агиб умер на борту самолета Lufthansa, потому что в полете ему не было оказано необходимой медицинской помощи, и капитан приказывал продолжать полет, несмотря на жалобы стюардессы.

Первой акцией кампании Deportation class стала раздача уличных прокламаций и листовок, очень похоже копирующих рекламную стилистику Lufthansa. При этом, оформление было сделано таким образом, что параллелизм со стилистикой рекламы Lufthansa не давал оснований для того, чтобы подавать в суд за нарушение авторских прав. В листовках и проспектах приводились данные по количеству депортированных в самолетах Lufthansa и по смерти Ади Агиба. Листовки гласили:

LUFTHANSA — ДЕПОРТАЦИОННЫЙ КЛАСС