Читаем без скачивания Историкум 2. Terra Istoria - Алекс Громов

Поначалу из парадной двери, почему-то располагавшейся в левом крайнем углу, повалила толпа причудливо обряженного народа. Но, чтобы все прониклись глобальностью происходящего, стоящий примерно на середине зала стражник-великан громогласно объявлял историческую канву происходящего.

— Вы лицезреете Большое Дворцовое Шествие! Ваши аплодисменты, комрады!

Вышедшая толпа зашевелилась и выстроилась в колонну по двое. Превалировали мужчины, но порой виднелись и молодые женщины, стилизованные, по всей видимости, под былых великосветских дам. Как говорится, красота и родовитость. А вот мужики — те олицетворяли собранную Бывалым Комиссаром всяческую элиту. Как говаривали в старину, «на сем балу стеклась вся родовая, военная и бюрократическая аристократия Империи Советов». Впрочем, жаждущие аутентичности могли удовольствоваться криками объявителя-стражника.

— Вы имеете счастье видеть не что иное, как Большой бал в Николаевском зале Зимнего дворца! Большой бал Николаевской залы! Взирайте на гостей!

Впереди, как и положено, шествовал Бывалый Комиссар с высокой девушкой, напоминающей для малочисленных знатоков, модельную блондинку. У следующих пар одежда была победней и девушки пониже. Этот факт был вскоре объяснен глашатаем.

— Все почетные гости выстроены строго по ранжиру! Есчто раз повторяю для эстетов — идут все в шествии согласно «Табелю о рангах». Опосля — изысканные танцы-шманцы! И знатная обжорка для всех, кто с талонами!

Среди прочих легендарных преданий о почти Золотом веке должны быть и очевидные воспоминания о тех самых январско-февральских балах. Как там хорошо и весело! Ведь именно тогда еще у императриц были фрейлины, и одна из них во времена Первого Николая заявила, что, «набесновавшись вдоволь в мясоед и на Масляной, императрица ездила на экзамены Екатерининского института… и слушала со вниманием». Тут тоже все слушали со вниманием, ибо сболтнешь не то — и нету.

Потом в центр зала внесли большой барабан, с одной стороны — розового цвета, а с другой — цвет хаки. По всей видимости, барабанщик мог исполнить одну из двух главных мелодий — войны или мира. Или наоборот. Впрочем, и танцы тоже были двух тех же разновидностей — причем во время так называемых мирных танцев запрещалось сильно (так себе — не в счет) драться и отрезать как бы мешающие при движениях части чужого организма. Во время же военных танцев приветствовался патриотизм и побитие внешних и внутренних ворогов. Или тех, кто может быть похож на них. Или тех, кто чего не там плюнул.

После первых трех танцев-шманцев глашатай сделал крепкую объяву:

— А теперяча гости обычные, непочетные, скидываются в общак бальский! Во славу щедрого хозяина, Бывалого Комиссара!

Диспозиционированные по стенам обычные гости тоскливо зашелестели припрятанными в интимные хранилища закромами, на ощупь выискивая самое менее ценное и затем бережно неся оное к большому котлу, возле коего стояли три хлопца с бандитскими видами, но при хладном оружии.

С древних времен балы стоили денег, и поэтому на их проведение кому-нибудь да приходилось скидываться. Так, в свежих преданиях говорится о том, что даже придворные балы имели совершенно конкретную денежную составляющую. Денежная калькуляция бала включала довольно обширный перечень, начиная со стоимости тысяч свечей и кончая оборудованием буфетов и устройством ужина для участников бала. Однако, по авторитетному свидетельству родственника одного из владык, стоимость придворных балов, при всей их пышности и роскоши, была сравнительно незначительной. Это объяснялось тем, что «для их устройства не требовалось делать специальных покупок и не надо было нанимать в помощь особой прислуги. Вино доставлялось Главным управлением уделов, цветы — многочисленными оранжереями Дворцового ведомства, оркестр музыки содержался постоянно Министерством Двора. То, что более всего поражало приезжавших иностранцев, которые получали приглашение на придворные балы, это скорее окружавшая их пышность, нежели значительность произведенных расходов».

После первого пожертвования неизбежно наступило главное и наиглавнейшее — непочетным гостям пришлось проститься даже с самыми привлекательными и добротными частями своего гардероба. Иван лишился шейного платка и куртки, а книгун — заморского жилета с оленями. Неторопливых гостей не то чтобы подгоняли дубинами, но явно и целенаправленно поглаживали взглядами.

Хорошо хоть, что это было не заурядное ограбление феодала-гопстопщика, отстегивающего более высокому пахану, а настоящее жертвоприношение имущества, которому стал нужен более запасливый и интеллектуальный хозяин.

— Как бы тут не дошло до людского жертвоприношения, — опасливо заметил книгун, — с нами в главной роли.

— Да хоть и не в главной. Всё равно не хочется.

Но всё оказалось проще. Когда невольных гостей призвали наконец к одному из царских советников, являвшемуся гордым носителем реликвии времен первоначального накопления — костюма адидасового синего с полосочками по бокам, то сей сановник переспросил:

— Купцы, говорите?

— Да, на Пахру идем, договор заключать о поставках рыбы по бартеру.

— Ну, это ваши дела, мне подробности не нужны. Короче, так. У нашего царя младшую дочку Живучий умыкнул. Найдете негодяя и вызволите царевну — будет вам пропуск через наши земли постоянный и торговые привилегии.

— А как же мы до него доберемся?

— Доведем вас до западной границы и отпустим. Не найдете — можете не возвращаться. Да вы и не вернетесь, ежели попадетесь. Живучий шутить не любит. Сбежать и не думайте! Мимо нас обратно ходу нет. А дальше земли дачников, они вас сразу в компост отправят…

— Так, получается, у нас и выбора нет?

— Понятливый! Может, и повезет тебе. Спасешь царевну — получишь чью-то дочку в придачу.

— А чью именно?

— Чью наш вождь скажет — ту и получишь. Скажет мою — значит мою. Хотя как мы с тобой жить будем — сие мне непонятно.

— А если нам не торговые привилегии нужны? — неожиданно воскликнул книгун.

— Что ж тебе надо?

— Рыцарем хочу стать. Настоящим. С аусвайсом. И правом первой ночки[10].

Иван с досадой скрипнул зубами, сожалея, что на этот раз не успел хорошенько пнуть неразумного болтуна.

— Рыцарем, говоришь? — переспросил советник. — Это тоже можно. Но кто рыцарем хочет стать, должен на чудовище один идти. Иначе не по правилам получается. Чудовище — одно, и рыцарь — тоже один.

— Я и пойду!

Что больше всего опечалило и разозлило Ивана, так это энтузиазм Тима при слове «рыцарь». И его же вопль:

— Я тоже хочу!

Хорошо хоть собаки молчали. Плюс от честолюбивых устремлений был только один — по такому случаю троицу человеков вместе с песиками утром не вытолкали за пределы Синего Царства и ищите этого теперь уже вашего Живучего как хотите, а с относительным почетом проводили на стационарный пограничный пост. Оттуда и предполагалось поодиночке выходить за славой и дальнейшими почестями. Впрочем, судя по тому, что рассказывали о Живучем, почести могли быть только посмертными.

В ожидании неизбежного Зла

Иван угрюмо сидел на обломке стены, гладил Джулика и рассматривал простиравшуюся аж до горизонта обширную равнину — бесконечную промзону, кое-где перемежающуюся холмами с деревьями или островками необитаемых многоэтажек. Особо выделялись сгрудившиеся в одной точке этого необозримого пространства темные, похожие на бочонки возвышенности.

— Теплые Горы, — пробормотал подошедший Тим. — Мне про них дядя Вася рассказывал. Мол, от них раньше тепло расходилось по всем окрестностям…

— А что надо язык за зубами держать он тебе не рассказывал? — перебил Иван. — Или говорил, но ты прослушал?

— Но ты представь, если мы чудовище убьем, рыцарями станем! Это уникальный бонус! Если я свататься к принцессе амазонок рыцарем приеду — мне точно не откажут!

— Втроем мы еще могли бы промзону пройти, а потом и с дачниками договориться, — вернул его из сладких грез к реальности Иван. — Да, пришлось бы обратно кружным путем идти, но и в этом невозможного нет. А вам приспичило здесь отличиться поодиночке. В местный эпос захотели вклиниться, да к тому же в раздел недорыцарей…

Тим еще что-то горячо возражал, но Иван предпочел перейти к другой куче обломков и заново обосноваться уже там. Он тщетно пытался припомнить что-то полезное из страшных преданий о Живучем.

Нападает преимущественно ночью или в сумерках, иногда бесшумно, иногда — со страшным грохотом, свистом и пиротехническими эффектами. Как выглядит, никто точно не знает, хотя сравнивают и с драконом, и с гигантской летучей мышью… Иван отправился на поиски книгуна, вдруг клиент не по глупости захотел приключений, а знал что-то. Обнаружил того разговаривающим с двумя стражниками.