Читаем без скачивания Талисман прошлого "Тайна императоров" (СИ) - Холодова Ксения

Противный октябрьский дождь лишь слегка замочил ей ноги, чему была рада больше Майя, нежели Клэр.

— Противная сырость! — возмущалась Клэр, сбрасывая с себя хлюпающие башмачки. — Такая погода всегда наводила на меня лишь тоску.

— Как сказать барышня. Да, погодка не сахар, зато куда лучше засухи. К тому же крепостные в такую погоду не работают, а проводят время с семьями. Поэтому, Клэр, не всегда дождь — это плохо.

— Если быть точнее, не для всех дождь — это плохо, — настаивала на своём Клэр с долей высокомерия в голосе.

Согрев холодные ноги Клэр, Майя накрыла её одеялом и направилась к выходу. К её удивлению, и к ещё большему удивлению Клэр, в коридоре перед дверью стоял Мишель, заградив своим телом проход. Увидев его, Клэр встала со стула, на который усадила её Майя и тут же поспешила подойти, улыбаясь во всё лицо.

— Барин?! — спросила Майя, переводя взгляд с Мишеля на Клэр.

— Твоя хозяйка осведомлена о моём визите. Мне нужно обмолвиться словом с мадемуазель Клэр наедине.

Его голос показался Клэр странным, и всё же улыбка по-прежнему не сходила с её лица. Майя нахмурилась и, поклонившись Мишелю, покорно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

Внешний вид Мишеля взволновал Клэр без веских причин. Он стоял перед ней в своём гусарском мундире, увенчанном золотыми шнурами на груди, и чёрном, насквозь промокшем плаще. С прядей чёрных волос на лицо крупными каплями стекала дождевая вода.

— Я весь день ждала тебя, — с прежней наивностью поприветствовала его Клэр.

Мишель был мрачен, как тучи за окном. Он обратил на неё холодный взгляд и, выдержав паузу, спросил:

— Меня ли одного, сударыня?

— О чём ты? — Клэр озадаченно следила за каждым его движением.

Он некоторое время загадочно молчал, то глядя ей прямо в глаза, то бесцельно уставившись в пол.

— Скажи наконец, что случилось? От твоего молчания мне становится не по себе.

— Прошу вас предельно откровенно ответить мне на простой, как мне кажется, вопрос: что связывает вас и Петра Миланова?

Клэр очень удивилась такому вопросу. С лица сошла улыбка, глаза сделались потерянными и в то же время серьёзными:

— Ничего… а что меня могло бы с ним связывать?

— Попробую предположить, — Мишель сунул руку за внутреннюю часть плаща и достал из-под намокшей ткани раскрытое письмо. Клэр посмотрела на книгу, которой прикрывалась от дождя: неужели письмо выпало из неё, пока она бежала до дома?

— Мишель, я не…

— «Не спрашивай меня, кого люблю среди веков и граней мирозданья. Я собственную тайну сохраню, покуда не настанет час признанья». — прервал её объяснения Мишель, нервно сжимая кусок намокшей бумаги в руке.

— Я не ответила ему!

— Письмом — возможно. Но, быть может, лично? Вы ведь виделись после того, как вам посвятили сию оду?

Клэр колебалась с ответом, зная наперёд, что правда разозлит Мишеля ещё больше.

— Он приезжал неделю назад. Уговаривал меня уехать с ним, но я же здесь! Как ты можешь обвинять меня в том, чего не было даже в моих намерениях?

Лицо Мишеля с каждым её словом становилось всё мрачнее и агрессивнее.

— Тот факт, что вы храните это письмо у себя, и, я вижу по вашим глазам, не просто храните, а ещё и перечитываете, даёт мне право сомневаться об истинности ваших намерений. Я знаю, мы знакомы относительно недавно, и я не смею держать вас. Вы ничего не обещали мне, но я полагал.

— Но я…

— Мне горько это признавать, но… кажется, мне всё же следует раскрыть глаза на вашу натуру! Вы держали при себе Петра, клятвами в любви пытаетесь удержать и меня. Теперь ещё и государь!

Клэр совершенно не понимала значения тех слов, которые нескончаемым потоком Мишель обрушивал на неё.

— При чём здесь государь? — нахмурив от удивления брови, переспросила она.

— Видимо, вы были так очаровательны и милы в тот вечер, что уже два дня он не может выкинуть вас из головы! — с иронией и раздражённостью говорил он, расхаживая по комнате словно лев в клетке. — При малейшем удобном случае император расспрашивает о вас без весомых на то причин. И во всём этом фарсе Мишель Равнин остаётся в дураках! — оказавшись рядом с небольшим круглым столом, стоящим у окна, он яростно сжал губы закусив часть усов, и резким движением опрокинул его на пол.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

На столе стояли зеркало и голубая фарфоровая ваза, которые после чёткого толчка слетели с него и с шумом разбились о противоположную стену.

От такого грохота Клэр в страхе присела на пол, а потом забилась за кровать, с ужасом выглядывая оттуда на злобное лицо Мишеля. Она не шевелилась, лишь изредка переводила сдавленное дыхание.

На шум сбежались прислуга и Майя с графиней Милановой. Не желая ничего объяснять им, Мишель, не сказав больше ни слова, хлопнул дверью и быстро покинул дом.

После его ухода Клэр ещё некоторое время сидела на полу, держась руками за ножки кровати.

— Клэр, голубушка, что с тобой? Что Мишель сделал?! — Мари искренне переживала за Клэр и, увидев её в таком состоянии, принялась всячески успокаивать, помогая встать.

— Мари, я ведь была честна с ним! Какая же я дура… — через выступающие слёзы выговорила она, прикрывая лицо руками.

— Что между вами произошло?

— Он увидел письмо Петра, в котором тот говорит о своих чувствах ко мне. Следовало от него избавиться.

— И слепой видит, что Мишель любит тебя, его ревность тому доказательство. В страхе потерять того, кем дорожим, мы порой совершаем слишком много глупостей. Он молод и импульсивен, но отнюдь не плохой человек. Полагаю, в данный момент он уже жалеет о том, что сделал. Попытайся понять. Разумеется, его поведению оправдания быть не может, и всё же… В любом случае выбор всегда за тобой.

Клэр сидела и как губка впитывала каждое сказанное Мари слово. Изредка всхлипывая, вытирая слёзы с холодного лица, она не могла избавиться от чувства обиды, которая была вдвойне тягостнее по причине того, что её нанёс Мишель.

На протяжении трёх дней от Мишеля не было никаких вестей. Клэр практически ни с кем не разговаривала и, тяжело перенося их размолвку, днями угрюмо расхаживала по своей комнате.

После случая с Мишелем Мари долго обдумывала его слова относительно того, что уже давным-давно ей нужно было сообщить про Клэр органам сыска. Пока её гостья уныло сидела в гостиной, направив свой взгляд в пустоту, Мари с тяжёлым сердцем поехала в город заявить о найденной девушке. Продолжая думать о своём, Клэр даже не заметила её ухода. Да Мари не стала прощаться, зная, что уже к вечеру они снова будут вместе пить чай.

Мысли уносили Клэр всё дальше и дальше от реальности, в которой она оказалась. Она грела себя воспоминаниями о последнем учебном годе, проведённом в стенах любимой гимназии, о людях, что её окружали, о занятиях по фехтованию, которые всегда казались ей занимательными, пока в её руке не оказалось настоящее оружие.

Перебирая кончиками пальцев кружева своего платья, она всё так же, холодно и без интереса, смотрела на тёмные макушки елей в окне. Северный ветер снова пригнал стаю чёрных туч и, закрыв ими всё небо, бросал взлетевшие иссохшие листья обратно на землю.

Она была бы в этот час ещё более печальной, если вместо серого холода за окном присутствовало сияние тёплых солнечных лучей. Ощущая собственное ничтожество, Клэр попросту слилась с окружающей её атмосферой. В ясный же день все её тайные тёмные сущности беспокоили бы изнутри, вырываясь наружу перед каждым встречным.

Небо надрывалось под тяжестью холодной воды, и на стекле серыми подтёками стал образовываться мокрый кривой контур. Проходя мимо гостиной, в которой всё это время находилась Клэр, Майя не раз интересовалась её здоровьем и предлагала выпить чашечку травяного чая, но в ответ получала лишь отрицательное покачивание головой. Измученная печалью Клэр не заметила, как постепенно проходил день и за окном начинало вечереть. Дождь, не смолкая, стучал по крыше и металлическим оградкам в саду, создавая мелодичную природную композицию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})