Читаем без скачивания Талисман прошлого "Тайна императоров" (СИ) - Холодова Ксения

— Хорошо.

— Зато я наконец всё больше начинаю вас понимать, мадемуазель Клэр, — сказал он, заметив разочарование на её лице.

— Я не мадемуазель и никогда не была ею, ведь сословий и крестьян больше…

Мишель прикоснулся ладонью к её щеке и тут же лёгким движением притянул Клэр к своим губам. Он целовал её, как в последний раз, желая запомнить это мгновение на всю жизнь. Чувство власти над её губами, шеей, сердцем и душой всё сильнее притягивало его к юному телу. Но страх покуситься на святое, пренебречь законами, которые для Мишеля были важнее всего на свете, из последних сил сдерживал его. Именно страх в пик его страсти заставил этими же нежными руками отдалить Клэр от себя так же быстро и неожиданно, как он приблизил её к себе.

— Приношу вам свои извинения.

— За поцелуй? — застенчиво и нежно улыбаясь, предположила Клэр, ещё чувствуя на своих губах лёгкую пульсацию.

— Il n`y a pas (Конечно же, нет), не за это! За то, что вопреки своему обещанию всё же оставил вас одну среди незнакомых людей.

— Лучше не будем об этом вспоминать. Я не держу на вас никакой обиды или злобы.

— Зато я бесконечно злюсь на себя, потому что даже не могу поквитаться с обидчиком. Этот Коршунов — скользкий и прогнивший насквозь человек. К моему глубокому сожалению, этот… aventurier (проходимец) находится на службе у государя.

— Кстати, как ты думаешь, что так встревожило императора Александра?

Было заметно, что Мишелю потребовалось время, чтобы обдумать ответ.

— Ничего серьёзного, я полагаю. Наш государь бывает слишком мнителен и практически любого подозревает в чём-то.

— Но в чём можно подозревать меня? — Клэр поразили его слова. — Неужели императору пришло в голову, что я шпионка?

— Я думаю, он просто был не в духе. Его настроение сложно предугадать. И, прошу, дай мне закончить!

Клэр отклонилась назад, чтобы лучше разглядеть Мишеля, сидящего так близко: его красивые тёмные усы, растрепавшиеся пряди волос, прямой нос и глаза, в которых всегда читались уверенность и сила. Она приняла чересчур внимательный вид и, сложив руки на коленях, дала ему возможность договорить.

— Я хочу преподнести тебе подарок, — он потянулся руками к своей груди и стал развязывать белый шарф, обмотанный вокруг шеи. Клэр молча наблюдала за происходящим, прокручивая в голове возможные причины этого жеста. Еще не успев ничего сообразить, она заметила, как он бережно снял со своей груди какой-то кулон. Тогда, у озера, Клэр заметила что-то блестящее на его теле, но в смущении отвернулась, не успев рассмотреть предмет внимательнее.

— Это символ и герб нашего рода. Клевер всегда был в моей семье талисманом. Незаурядно, поскольку говорят, что это растение является символом удачи ещё у многих фамилий и народов. Даже у некоторых англичан. Этот кулон я ношу сколько себя помню. Пусть теперь он помогает тебе так, как помогал мне доныне!

— Не знаю, что и сказать… Он так много значит для тебя, а ты отдаёшь его мне? — Клэр подставила свою тонкую шею Мишелю, чтобы ему легче было надеть кулон. Кованный из железа маленький листок клевера был покрыт тонким слоем зелёного цвета, отдалённо напоминающим стекло. — Мне совсем нечего дать взамен… — с досадой предупредила она.

— Разве я требовал от вас ответного жеста?

Клэр долгое время собиралась с мыслями, чтобы сказать Мишелю о постепенно возникшем у неё чувстве к нему. Дождавшись, когда их карета пересекла границу поместья Милановых, она внезапно сказала:

— Мишель… я люблю вас.

В ответ он с невыразимо счастливыми глазами несколько раз поцеловал её руки, сказав, что отныне этот кулон будет талисманом их любви друг к другу.

— Если вы когда-нибудь усомнитесь в своих чувствах ко мне, снимите этот листок и делайте с ним, что посчитаете нужным. А до тех пор пусть он хранит память об этом дне.

Глава 9

Солнце было уже в зените, когда экипаж с Мишелем и Клэр остановился перед дверями особняка. Майя каждый день вставала в пять утра, и, пока графиня Миланова ещё мирно спала в своей комнате, она без сторонней помощи встретила Клэр с ночного приёма. Двое опьянённых своими чувствами влюблённых не желали расставаться с этим днём, но, к сожалению, как и всё в жизни, он закончился без малейшего шанса возвратиться обратно. Громкий крик Терентьича, казалось, был способен разбудить всех вокруг, но разбудил и привёл в чувство лишь Мишеля и Клэр.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Барин, прискакали-съ! Прошу на выход, — прохрипел он, доставая потёртую деревянную трубку с табаком.

У входа их уже ожидала Майя. Убедившись, что Клэр приехала в чудесном и слегка загадочном расположении духа, она принялась смиренно ждать, когда они простятся друг с другом.

— Я приеду завтра, если вы найдёте на меня немного своего времени.

— Буду ждать вас.

Без лишних касаний они посмотрели друг другу в глаза и вскоре разошлись в противоположные стороны.

До обеда Клэр спала как младенец. Её не тревожили ни солнечный свет, разрезающий шторы, ни шорох за дверью. Уже к вечеру, когда Клэр практически пришла в себя после бесконечных танцев и переживаний, она увиделась с Мари, которая желала знать все подробности минувшего дня. Клэр до мельчайших подробностей описывала убранство Зимнего дворца, фасоны платьев и, конечно же, императора Александра. Когда она уже хотела завершить свой рассказ, Мари попросила ещё раз описать гостей. Отказать ей было невозможно. Забившись в мягкое кресло в рабочем кабинете и укутавшись с головы до ног в шерстяное одеяло, Мари жалобными глазами смотрела на Клэр, без слов умоляя развеять её серую тоску. Вздохнув, Клэр поглядела на стоящую перед ней на столе таящую свечу и, на мгновение поймав красоту жёлтого язычка пламени, с новыми силами принялась рассказывать Мари о событиях вчерашнего вечера.

С самого утра Клэр разрывала себе душу ожиданием Мишеля. После уже привычной для неё процедуры одевания она самостоятельно заколола волосы, отпустив Майю по своим делам раньше обычного. Какое-то время Клэр восторженно рассматривала своё отражение в зеркале. Ей казалось, что никогда ранее её лицо не было таким привлекательным, как сейчас. Пальцами она касалась своих губ, ощущая маленькие трещинки на тонкой розовой коже и представляя, как эти губы целовал Мишель, как его мягкие усы слегка щекотали кончик её носа. От одной лишь мысли об этом все её тело становилось невесомым.

Это было самое честное признание в её жизни, ведь одним из важнейших качеств просветлённого человека она считала честность прежде всего к самому себе. Клэр ясно понимала, куда ведут её эти мысли и желания, и, сама того не осознавая, дала согласие на свои чувства.

Её внимание привлекло ранее прочитанное письмо, которое пылилось на углу стола. Это было письмо Петра, которое Клэр так и оставила без ответа. Она принялась перечитывать ровные строчки, вспоминая при этом их автора, который был вынужден покинуть родное имение. По какой-то причине Клэр вложила письмо в небольшую книгу в тёмно-зелёном переплёте и отправилась в сад.

Осыпавшиеся влажные жёлтые листья и запах лесной свежести ожидали её по ту сторону двери. Клэр и не заметила, как быстро изменилось её настроение. Зачем-то вместо любви к себе она принялась угнетать свою душу презрением. Расположившись в беседке около дома, она снова и снова пробегала глазами по красиво написанным словам. Каждая строчка вонзала в её потревоженную душу острые сомнения относительно своего поступка.

Переживания загнали её в тупик. Просидев в жутком смятении около часа, Клэр в какой-то момент расслышала капли, разбивающиеся одна за другой о деревянную крышу. Напрасно она ожидала, что дождь кончится. Он, наоборот, усиливался с каждой минутой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Клэр! — стоя на пороге и хаотично размахивая рукой, кричала ей Майя.

Перестав надеяться на просвет в небесном куполе, она спрятала письмо в книгу и, раскрыв её на середине, побежала в сторону дома, прикрывая причёску толстым переплётом.