Читаем без скачивания Собрание сочинений (Том 4) - Альберт Лиханов

Когда мы говорим о воспитании - следует точно уяснить цель, какую оно преследует. Гитлер ведь тоже воспитывал свой гитлерюгенд, мальчишек с волчьими замашками, и виноваты в этом не волчата, а их воспитатель - его цель и методы.

Но минуем горестные страницы воспитания.

Обернемся к живому дню, к нашей жизни и нынешним детям. Впрочем, и к их родителям, вроде бы воспитанным уже, взрослым - к матерям и отцам, чей долг в том, чтобы на суде своей совести ответить за своих же детей.

Можно ли, впрочем, исходить из простого посыла: раз - родитель, раз взрослый, раз - воспитатель, то, значит, непременно все понимающий и прежде всего сам уже воспитанный?

Уверен, человек воспитывается всю жизнь - не зря же мировая литература столь убедительно и много раз справедливо показывала: даже у гробовой доски, в последний миг свой, человек что-то такое справедливое понял, может, даже самое высшее уяснил - прозрел истину.

Несовершенен человек, давным-давно доказана эта печаль.

Несовершенен, - и вот, поди ж ты, - несмотря на это вроде бы уж и выясненное не раз важное обстоятельство, никак смириться с приговором таким не желает, стремится к совершенству, стремится из всех своих сил. И в самом стремлении этом - одолеть неодоленное, добиться желанного, доказать недоказанное - великая заключена власть. Озаренные светлой этой мыслью, многие века бьются люди - над листом бумаги и над самим человеком, веруя в обратное, стремясь доказать - человек совершенен. Утверждает это и самая чистая, самая добрая, самая человечная из всех идей человечества идея социального равенства, идея коммунизма.

Труд педагога бесконечен и беспрерывен.

Нет, мы не можем признать пока, что каждая душа сверкает чистым золотом. Человек - конструкция непростая, и новые времена - как бы ни поспешала за ними мысль - несут нам новые усложнения. Это во-первых. Во-вторых, педагогика - повторяю слова героя своей повести "Благие намерения" - дисциплина неточная. Добавлю только: и точной быть и не может. Бесконечность - это, пожалуй, единственный термин точной математики, принимаемый воспитанием.

Бесконечность вариантов, рожденных бесконечностью человеческой души, человеческих характеров, создает ситуацию, когда работа воспитующего всякий раз становится неповторимой и хотя бы уже одним этим обстоятельством означается приметами мастерства. Как нет у настоящего чеканщика-мастера двух одинаковых работ, так и у настоящего педагога нет двух одинаковых воспитанников: и похожи, да не одинаковы.

И в-третьих, не то ли и есть главная особенность воспитания, что воспитатель чаще, чем кто иной, заходит в лабиринты человеческой бесконечности, забредает в тупики, бьется, чтобы выйти - или не выйти.

И худ тот педагог, кто стыдится своего невыхода из тупика. Педагогика - дело не только оптимистическое, но еще и пессимистическое. Педагогика и драматической может быть, точнее, должна фиксировать, понимать, анализировать ситуации не только приятственные, когда победил учитель, но и такие, когда оказался побежденным он - что делать, оказался, да, так бывает часто.

Самое дурное, что может быть на белом свете, - воспитатель, не признающий, не видящий, не желающий видеть своих ошибок. Учитель, который ни разу в жизни не сказал своим ученикам, их родителям, самому себе: "Извините, я ошибся". Или: "Я не сумел".

Дурная педагогика отвечает без запинки на все вопросы, у нее на все сложности жизни есть беззадумчивые ответы. Такая педагогика болеет за одно - за свой престиж. Ей наплевать на воспитуемого. Не от того ли срывается на крик учитель в классе? Стучит указкой по столу? Выходит из себя?

Впрочем, все мы - люди, и минутную слабость надо суметь понять. Надо в ней разобраться. Это тоже педагогика.

И все же, положа руку - не на сердце, это ближе и проще, - а на непослушную голову своего ученика, сына, дочери, которые суть ученики миллионов своих учителей - разумных и неразумных - собственных родителей, - так вот, положа руку на голову человека, за которого должен будешь ответить перед ним же самим, спросим себя: всегда ли и на все ли вопросы дает ответ воспитание?

Должны бы мы по чести сказать: нет, не всегда.

И тысячи новых ситуаций, которые в состоянии выдумать лишь самый неукротимый фантазер - сама жизнь, требуют тысяч новых решений. И не последней важности дело - собрание этих решений. А если их нет - собрание и изучение задач нерешенных.

Свод, разбор ошибок - с их тщательным описанием - для педагогики дело важное не менее, чем собрание безошибочных правил и рецептов. Не зря же педагогика - дисциплина неточная.

Итак, изучение ошибок. Размышления о том, что получилось в сравнении с тем, что могло бы или не могло получиться. Педагогика нетиповых, нестандартных решений, необычных судеб и неожиданных житейских поворотов.

Скорее нерешенное, чем ясное, скорее проблемное, нежели простое, и, главное, без всяких посягательств на завершенность - вот суть замысла этой книги.

Еще одно, на мой взгляд, немаловажное обстоятельство. Автор этого опыта - литератор, прозаик. Я и пользуюсь приемами прозы, а не науки. Совет - конкретный, утилитарный - тоже не цель этой книги, хотя чужой пример сам по себе и является поводом для размышлений человека, которому требуется совет. Педагогический совет через книгу, да еще чисто литературную, дело, по моему разумению, бессмысленное, вроде врачебной диагностики по телефону. Словом, если человеческие судьбы и их изломы можно означить хоть какими-то чертежами, то я предлагаю лишь сборник чертежей, вычерченных, впрочем, не мной, а жизнью.

А жизнь сложна и без устали предлагает нам все новые сложности. Растущий человек испытывает своей, часто неокрепшей душой множество влияний, - увы, не всегда положительных. Буржуазная идеология норовит посеять в наивную душу злаки неверия, сомнения, скептицизма. Плохо воспитанные дурно воспитывают - бесспорно и это правило, к печали нашей обильно подтверждаемое жизнью. А разве не ударяет по юным людям бессчетное множество разводов, когда душа невеликого и некрепкого пока человечка рвется надвое между любимой матерью и любимым отцом?

Страдание, боль, ошибка, неудача, стечение обстоятельств или чье-то грубое постороннее вмешательство - из горьких кирпичиков сложена эта книга. Как, впрочем, из любви и надежды, счастья и веры, преодоления и радости. Мой замысел состоял в той простой мысли, что приближение реальности к идеалам требует прежде всего освобождения от ошибок, размышления над ошибками, недопускания ошибок.

Я назвал эту книгу "Драматическая педагогика" потому, что искренне верю: трудное требует анализа - во благо растущего человека, во благо осветления его души, во имя того, чтобы ошибки не повторялись, пока касаются они такого хрупкого материала, как человек. Потому что убежден: педагогика - удел не только избранных высокомудрых ученых, а забота всякой матери, любого отца, каждого неравнодушного человека.

"Драматическая педагогика" - это очерки конфликтных ситуаций, которые предлагает нам жизнь. А от жизни никуда не деться. Не уйти. Прекрасный педагог Жан-Жак Руссо написал в своей книге "Эмиль, или О воспитании" такие слова: "Мы рождаемся слабыми - нам нужна помощь; мы рождаемся бессмысленными - нам нужен рассудок. Все, чего мы не имеем при рождении и без чего мы не можем обойтись, ставши взрослыми, дается нам воспитанием". Добавим к этому: и жизнью. И еще. Разбирая трудное, я, таким образом, голосую за светлые идеалы, идеалы коммунистические. К ним ведет тернистый путь воспитания.

Мысленный взгляд дан человеку для того, чтобы, выкорчевывая трудное в настоящем, приближать будущее. И это - светлый долг воспитателя.

П О Р О Г,

И Л И

П И С Ь М А О Т Р У Д Н О М В О З Р А С Т Е

ИНЕРЦИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРВОЕ,

КОММЕНТИРУЮЩЕЕ ОДНО ВЫСКАЗЫВАНИЕ

Один мальчик, ставший, если можно так выразиться, "пациентом" социологов, написал на их вопрос о взаимоотношениях с родителями такие слова: "Главная беда с родителями в том, что они знали нас, когда мы были маленькими".

Мальчику исполнилось пятнадцать лет, но этими своими словами, я бы даже заметил - этим приговором, он поставил "диагноз" очень застарелой и типичной болезни - инерции родительских знаний о собственном ребенке.

Возьмем за точку отсчета рождение ребенка. За редкими, как правило, драматическими исключениями это всегда радость. Праздник, счастье! Это счастье бывает особенно очевидно во второй раз. Счастье первого ребенка ведь часто неосознанно - возникновение и появление нового существа естественно, ново: опыт каждой матери и каждого отца всегда индивидуален.

Но вот второй ребенок. Зрелее мысли о его появлении; ожидание его уже отчетливее, определеннее. И когда он появляется, родители неожиданно ощущают поразительный итог для себя. Они - вдруг, враз - становятся моложе ровно на возраст своего первого ребенка. Их собственная жизнь как бы делает обратный виток. Все словно бы повторяется в их судьбе...