Читаем без скачивания Желябов - Александр Воронский

13 ноября 1879 г. из Одессы выехал молодой человек. В Елисаветграде молодого человека арестовали и при нем в чемодане обнаружили 17 килограммов динамита. Молодой человек был доставлен обратно в Одессу. Обнаружилось, зовут его Гольденбергом. За "обработку" арестованного принялся сердечный друг бедняков, вышенареченный полковник Добржинский. Полковник убедил Гольденберга, что в интересах революции ему лучше раскрыть душу. Полковник заметил: Гольденберг очень самомнителен и дал ему понять, что он может сыграть виднейшую роль, стать посредником между правительствам и революционерами, предупредить террор, гибель друзей. Гольденберг признался: он — народоволец, террорист; убил харьковского губернатора Кропоткина, участвовал на Липецком съезде, близок ко многим руководителям революционного движения. Далее, последовали оговоры этих руководителей с раскрытием их подпольных дел. Между прочим, Гольденберг рассказал: под Одессой готовилось покушение на царя. Террористы, получив сведения, что "государь император проследовать изволит" после ливадийских приятственных отдохновений в Петербург через Одессу, послали в Одессу своих людей. Свои люди должны были заложить динамит и взорвать царский поезд. Гольденберг, находясь в то время в Харькове, отделил из динамита, привезенного Баранниковым и Пресняковым, около полутора пудов и послал в Одессу с Татьяной Лебедевой. Погода была дурная, и террористы, предположив, что царь морем и через Одессу не поедет, решили дело перенести в Москву. Поэтому Гольденберг отправился в Одессу за динамитом, который он поручил Лебедевой. Дорогой в Елисаветграде встретил Кибальчича и от него узнал, что тот везет из Одессы проволоку в Александровск, причем Кибальчич прибавил: в Одессе, возможно, мины уже заложены. Гольденберг послал предупреждающую телеграмму, а когда подъезжал к Одессе, около одной будки заметил Татьяну Лебедеву и понял, что сторожем будки является ее, Лебедевой, приятель Фроленко. С Фроленко и с Колодкевичем Гольденберг скоро увиделся. Фроленко обнаружил упорство и от него только после долгих уговоров удалось получить обратно динамит. С этим динамитом, возвращаясь, Гольденберг и подвергнулся аресту.

Вера Николаевна Фигнер сообщает в своих воспоминаниях: на железную дорогу Фроленко она устроила через будущего зятя одесского генерал-губернатора графа Тотлебена, барона Унгерн-Штернберга. любезно выдавшего ей записку к начальнику дистанции. Фроленко-сторожа, далее, оговорил и опознал вдобавок другой предатель Меркулов. Гольденберг, догадавшись, что жандармы и прокуратура его обманули, впоследствии повесился в тюрьме.

В своих оговорах Гольденберг, между прочим, показал: в Харькове он бывал на собраниях террористов, где при участии Желябова обсуждались планы цареубийства и где Желябов горячо агитировал за террор. Отыскался след Тараса. Таким образом как террорист Желябов делается известным правительству уже в конце 1879 г. С тех пор его усиленно повсюду ищут… Непосредственно Желябов был занят, однако, Б другом предприятии.

В октябре 1879 г. в город Александровск прибыл ярославский купец Черемисов. Купец Черемисов стал хлопотать об отводе ему участка земли для устройства кожевенного завода. Получив разрешение, приезжий наметил себе участок близ полотна железной дороги. В этом участке ему было отказано. Тогда Черемисов купил другой участок у селения Вознесенки, на противоположной стороне, поселившись с женой в доме мещан Бовенко. Купца навещали разные знакомые. Двое даже остались проживать, один на месяц, другой на несколько дней. Ярославский купец Черемисов вел себя несколько странно. Хозяевам Бовенко он все время говорил, что собирается строить кожевенный завод, но "настоящих приготовлений к постройке завода не делал. В половине ноября жена Черемисова неожиданно уехала, а вслед за ней скоро со своими знакомыми уехал и сам Черемисов, при чем были спешно проданы лошадь, упряжь, телега, мебель же квартиранты оставили Бовенко.

Впоследствии обнаружилось: паспорт на имя купца Черемисова — подложный. Через арестованного Гольденберга выяснилось, что Черемисов не кто иной, как Желябов и что Желябов подготовлял под Александровском покушение на царя. Желябову помогали его "жена", Якимова (Баска), Пресняков, Тихонов, Окладский. Последние трое в разные сроки были арестованы. Желябов и Якимова оставались все неразысканными. В дом Бовенко были доставлены нигилистами два медных цилиндра с динамитам. К железнодорожному полотну от грунтовой дороги провели проволоку. Цилиндры были заложены в 23 саж. друг от друга. Проволока, проложенная от дороги до обрыва, уходила в овраг, далее шла на насыпь вышиной в 11 саж. и соединялась с цилиндром под шпалами, а от них — с цинковым листом. Этот лист, в свою очередь, сообщался со вторым листам в 7 саж. от проезжей дороги; он был соединен с особым аппаратом, который помещался в момент взрыва на телеге. Две мины были заряжены магнезиальным динамитам и снабжены электрическими запалами. Место было выбрано удачное. Поезд при взрыве полетел бы под откос с высоты одиннадцати саженей.

Окладский, участник предприятия, сделавшийся потом долголетним предателем, в своей "Автобиографии", представленной им уже советскому суду, сообщает такие подробности о покушении:

— Перед самым началом работы на насыпи, к нашему несчастью, пошли сильные дожди-ливни, и с окрестных высот вода вся устремилась в овраг… стремительно несшаяся вода несла с собой разный древесный мусор, который засорял проходную трубу, что уже было опасно для насыпи, так как вода, не имея выхода, поднималась выше и выше и своим напором пропитывала насыпь и разжижала ее грунт…

… Каждую ночь железнодорожная охрана раза четыре или пять с фонарями спускалась по насыпи к трубе и осматривала ее. Пришлось работать в промежутках между осмотрами, которые мы хорошо изучили по часам,

Желябов выговорил себе право собственными руками просверлить насыпь, заложить мины и впоследствии соединить провода для взрыва поезда. Поэтому я и Тихонов только охраняли его во время работы на некотором расстоянии… Самым опасным делом была переноска снаряженной мины со вставленными запалами, а также опускание ее на место… Приходилось несколько раз отвозить мину обратно в город на квартиру, за всю ночь не удавалось выбрать удобного момента для опускания: то проводили поезда, то сторож осматривал путь, то, наконец, приходила охрана… Наконец, Желябову удалось заложить первую мину… Желябов ночью почти ничего не видел, он страдал известной болезнью глаз, которая в народе зовется куриной слепотой, и Тихонов его всегда водил на работу и обратно за руку.