Читаем без скачивания Журналист - Андрей Константинов

У меня из бригады один капитан по гражданке с женой ехал, его двое из лахеджского лагеря остановили, он думал — просят подвезти, а они стволы достали: мол, вали отсюда, парень, а с бабой мы потолкуем. Капитан им и говорит: нет проблем, только куртку из багажника заберу, — а у него там под курткой АКС лежал… Ну и все — загасил обоих. И ничего — ни разбирательства, ни следствия… Опаньки — шесть-шесть, не фраер бог, товарищ Ташкоров, не фраер!…

Выпавший дубль спас Обнорского от неминуемого «марса», и он обрадовался, как ребенок.

— М-да, — протянул после недолгой паузы Илья, — веселые дела творятся в нашем тупичке… Мне вот только интересно — как и куда сваливать, когда мочилово начнется…

— Если бы вы, товарищ курсант, не спали вчера на командирской подготовке в заднем проходе, — сварливым голосом сказал Обнорский, пародируя замполита Кузнецова, — то у вас не возникало бы таких неграмотных вопросов. Товарищ генерал вчера ясно довел: при возникновении критической ситуации вступает в действие вариант «Ч» — из Индийского океана в аденский порт заходит непобедимый советский флот и поэтапно берет всех на борт. Приказываю сохранять спокойствие и не поддаваться на провокации. Вопросы?…

— Верю, — голосом Жеглова из фильма «Место встречи изменить нельзя» откликнулся Новоселов. — Верю, что мы на пути к новой жизни…

15 августа события пошли вскачь. Обнорского вызвал на экстренную встречу Царьков и, заметно волнуясь, порекомендовал поделиться радостью с палестинским майором Профессором — сказать, что на днях из Союза придет большая посылка. Андрей пожал плечами и кивнул, не задавая никаких вопросов. Комитетчик, однако, явно хотел сказать что-то еще, но тянул паузу. Наконец он откашлялся и заговорил вдруг почти нормальным, человеческим языком:

— Андрей Викторович… Я полагаю, вы неплохо представляете себе, какая сейчас сложилась обстановка… более чем сложная… Поэтому мне придется кое-что объяснить вам поподробнее. Так уж получается, что вы должны быть в курсе того, что в ближайшее время непосредственно коснется Седьмой бригады…

Царьков говорил долго и медленно, тщательно фильтруя слова и явно отсекая Обнорского от того, чего Андрею, по мнению комитетчика, знать необязательно. Однако Андрею и сказанного хватило, за глаза и за уши, чтобы совершенно обалдеть.

Оказывается, Советский Союз должен был поставить Фронту национального спасения Палестины, который представляли в Йемене Профессор, Сандибад и Мастер, крупную партию оружия — пятьдесят тысяч единиц, под которыми понимались автоматы, пистолеты, пулеметы, гранатометы, «стрелы» и «безоткатки», плюс боеприпасы. Все это хозяйство должно было «способствовать справедливой национально-освободительной борьбе здоровых сил палестинского народа против израильских сионистов и сил арабской реакции».

Загвоздка заключалась в том, что передавать советское оружие палестинцам было нельзя. В мире, одураченном сионистской пропагандой, почему-то палестинцев считали террористами, срывающими процесс мирного урегулирования на Ближнем Востоке. Поэтому в Москве было принято мудрое решение оружие передать через Южный Йемен. То есть вроде как Советский Союз делает поставку в НДРЙ, а куда оно потом пошло — суверенное дело независимой страны, от которой ничего не зависит. Этот красивый план был принят еще в конце 1984 года, однако потом возникли споры относительно его осуществления — при этом не последнюю роль сыграло обострение внутриполитической борьбы в самом Южном Йемене. На какой-то период вопрос с поставкой был заморожен, однако в результате неких сложных комбинаций в Москве все-таки решили оружие передать… Пунктом «транзитного складирования» выбрали склады Седьмой бригады спецназа…

Обнорский от всего услышанного просто потерял дар речи — он не верил своим ушам и недоверчиво смотрел на Царькова: поставить партию оружия, которым можно вооружить целую армию, в страну, которая фактически уже находится в состоянии гражданской воины, — это все равно что щедро плеснуть масла в огонь. Ни для кого не было секретом, что и Абд эль-Фаттах Исмаил, и президент Али Насер Мухаммед были очень озабочены как раз тем, где бы им раздобыть оружие для своих сторонников из провинций: армия раскололась примерно поровну, поэтому решающее слово в назревавшем конфликте могли сказать племена. А вот у племен-то как раз с оружием было плохо — и у насеровцев, и у фаттаховцев… В этой ситуации гарантировать получение оружия палестинцами мог бы только очень большой идеалист…

Царьков, видимо, все это понимал, поэтому его не удивил странный взгляд Обнорского и невысказанные вопросы в его глазах. Комитетчик вздохнул и, окончательно превращаясь в нормального человека, впервые обратился к Андрею на «ты»:

— Все, что ты можешь по этому поводу сказать, я знаю… Более того, я сам в Москву передавал, что… — Царьков махнул рукой и оборвал себя. — Но решение принято, и не нам его обсуждать. Мы солдаты и должны сделать все, чтобы выполнить приказ.

Андрей хотел было вяло намекнуть, что он вообще-то не солдат, а студент отделения истории арабских стран, но не стал этого делать… Какая уж тут история арабских стран. Смешно… Прав был Семеныч, говоря когда-то свою историческую фразу о том, что «все мы тут в говне по уши»…

— А когда должно прийти оружие?

— Через три дня, если ничего не случится. Андрей, я тебя очень прошу — не приказываю, а прошу — проявить максимальную наблюдательность и немедленно докладывать мне о любых шевелениях в твоей бригаде… Дело в том, что… — Тут Царьков снова надолго замолчал и закончил все-таки округло: — Силы, стремящиеся помешать поставке пройти так, как запланировано, могут проявить себя с самой неожиданной стороны.

— Кого вы имеете в виду, Николай Васильевич?

Но этот вопрос повис в воздухе, похоже было, что комитетчик невероятным усилием воли и так заставил себя сказать чуть больше, чем было допустимо…

Андреем овладело очень нехорошее предчувствие, и, как показало время, оно его не обмануло.

16 августа Обнорский передал условную фразу о «посылке» Профессору. Палестинец, столько месяцев ждавший известия, казалось, был уже не рад, наконец получив его. Майор сразу отправился к комбригу, и они о чем-то долго разговаривали, разгуливая под руку по бригаде, — возможно, речь шла о том, как встретить партию оружия и где именно его разместить, а может быть, они обсуждали что-то другое.

Как бы там ни было, получилось все совсем не так, как должно было. 17 августа Седьмая бригада была поднята по тревоге и в срочном порядке переброшена к границе с Саудовской Аравией в район местечка Эль-Абр, где вновь, по данным разведки, была отфиксирована группа Маамура. В Красном Пролетарии остались лишь две слабо подготовленные роты батальона морской пехоты.

Приказ уйти в Эль-Абр был настолько неожиданным, что Обнорский даже не успел найти и предупредить Царькова, впрочем, Андрей надеялся, что до возвращения бригады никто не будет везти оружие в Красный Пролетарий, оставшийся фактически без прикрытия… Перед самым вылетом в Хошу, откуда до Эль-Абра предстояло добираться своим ходом, что-то вдруг случилось с замполитом бригады майором Мансуром — его корчило и рвало желчью, он весь покрылся потом, трясся, а при попытке встать падал. Мансура пришлось срочно госпитализировать, и в Хошу бригада убыла без него…

Под Эль-Абром бригада попала в очень грамотную засаду, как будто ее устроители хорошо знали маршруты передвижения спецназовцев и специально их поджидали. Понеся большие потери, десантники заняли оазис Бухайр и сконцентрировались там для решительного броска на Эль-Абр. Однако никакого штурма фактически не потребовалось. Против ожиданий поселок оказался совсем не укрепленным, да и огонь оттуда шел очень-очень жидкий когда батальоны коммандос и парашютистов ворвались в Эль-Абр, оказалось, что им противостоят всего человек двенадцать-пятнадцать, которых перестреляли буквально за минуты… Что касается Маамура, то он снова делся неизвестно куда — если вообще был в Эль-Абре…

Андрей шел по узкой деревенской улочке, загребая ботинками горячую пыль и закинув автомат за спину:

Громов послал его осмотреть деревушку и потом доложить обстановку. Дмитрий Геннадиевич был сильно не в духе, и Обнорский задал себе вопрос: может быть, подполковник тоже знал о партии оружия, которая должна была прийти в Красный Пролетарий как раз в то время, когда бригада подходила к Эль-Абру? На жаре мысли ползали в голове ленивыми тараканами, у Андрея еще хватало сил формулировать вопросы, но искать ответы на них он даже не пытался…

У глинобитной стены богатого по местным понятиям дома Обнорский наткнулся на старшего лейтенанта Али Касема — он задумчиво курил, глядя на небольшой участок стены, отличавшийся по цвету от всей остальной ограды.