Читаем без скачивания Фазы гравитации - Дэн Симмонс

– Ну ничего себе… вот спасибо, – тихо добавил он. – Баран, совсем забыл, что он у Марии, а сам еще наелся вчера всякого.

Во время инъекции Бедекер тактично отвернулся. Гэвин глянул на часы.

– Почти без четверти восемь, мне пора двигать. Дик, поможешь нашему другу спуститься, я догоню.

Бедекер промолчал.

Люд громко расхохотался.

– Забудь, приятель! Я не для того пехал пятнадцать миль, чтобы теперь тащиться назад. Усек? – Он с трудом поднялся, закинул на спину рюкзак, сделал пять шагов по песчаному склону и рухнул на колени.

– Погоди. – Бедекер отвязал длинные чехлы и помог парнишке подняться. – Я несу их, а ты остальное.

Ноша оказалась на удивление легкой. Вдвоем с Людом они побрели вверх. Гэвин хмыкнул и пошел на обгон.

Подъем становился все круче, тропа – у́же, а от вида захватывало дух. Последняя сотня метров далась особенно тяжело. Легкие слипались от недостатка воздуха, в ушах звенело, пульс бешено стучал в висках, все вокруг сливалось в одно большое пятно. Под конец Бедекер двигался почти на автомате, механически переставляя ноги. Гравитация давила мертвым грузом, пригибая к неровной поверхности скал. Преодолев широкую равнину и едва не рухнув с каменистого обрыва, он сообразил, что цель достигнута, сбросил поклажу и устало опустился на землю. Люд плюхнулся рядом.

Гэвин устроился на валуне неподалеку и, подтянув одно колено, закурил трубку. В чистом воздухе поплыл резкий, сладковатый запах табака.

– Лучше тут не задерживаться, Дик, – предупредил Гэвин. – Передохнем и пойдем обратно, к Хенсон-Крик.

Бедекер молча наблюдал за Людом. Бледный как полотно, с трясущимися руками, тот на четвереньках добрался до рюкзака и стал вынимать дюралевые крепления. Потом расстелил квадрат красного нейлона, вытащил холщовую сумку с инструментами и начал разбирать.

– Трос со связным узлом – нержавейка, обжимка из комбинированного сплава, – пояснял он.

Бедекер подсел ближе, глядя, как из рюкзака появляются все новые футляры и футлярчики.

– Горизонтальная трапеция. Люлька внутри на липучках, цепляется вот этим карабином.

Солнце согрело поверхность стального кругляшка, но внутри металл хранил холод.

– Гайки, болты, – монотонно перечислял Люд, выкладывая пакетики на алое полотнище по заранее продуманной схеме. – Натяжители для тросов, зажимы, втулки, штифты, гаечные крышки. – Далее пошли крупные детали. – Стойки, латы, скобы, поперечина, боковые трубы. Ну и наконец парус. – Люд похлопал по массивному рулону дакрона.

– Разворачиваемся, – велел Гэвин.

– Успеем, – отмахнулся Бедекер.

Люд состыковал боковые трубы в носовом узле под углом в сто градусов. В солнечном свете оранжево-белый дакрон сверкал, будто крылья бабочки. Через несколько минут конструкцию дополнили мачта и поперечина. Люд занялся мелкими деталями.

– Поможешь, приятель? – обратился он к Бедекеру.

Тот взял инструменты и под чутким руководством паренька закрепил болты, приладил ручку управления и затянул гайки. Люд накачал карманы на передней кромке, и Бедекер, пилот с тридцатью годами стажа, смог по достоинству оценить настройку кривизны крыла и простое изящество кайта. Конструкция из алюминия и стали под дакроновым парусом воплощала в себе всю сущность полета. Закончив с приготовлениями, Люд тщательно проверил все крепления. Дельтаплан стоял, будто гигантское насекомое, четырнадцать футов в длину и двадцать девять в ширину, готовое к прыжку в пропасть.

Гэвин выбил трубку о камень.

– А где твой шлем?

– У Марии, – откликнулся Люд, потом перевел взгляд с Гэвина на Бедекера и расхохотался. – Вы, народ, не вкурили. Я только собираю эти штуки, настраиваю и объясняю, как и что. Полетит Мария, я не умею.

Настал черед Гэвина смеяться.

– Вынужден разочаровать. Твоя подружка на полпути к нашему лагерю. Она идти толком не может, не то что летать.

– Гонишь, чувак. Мария уже на подходе.

Бедекер покачал головой.

– У нее гипотермия. Мэгги повела ее обратно.

Люд вскочил и бросился к юго-западному обрыву. Разглядев далеко внизу две фигурки, с отчаянием схватился за голову.

– Дьявол, ну как так?! – Он плюхнулся на землю, длинные волосы закрыли лицо, плечи вздрагивали. Бедекер поначалу решил, что парнишка плачет, но напротив, тот хохотал: – Я пятнадцать миль пер эту херь в гору, и такой облом! – всхлипывал он.

– Обидно, что кино не получилось? – спросил Гэвин.

– Хрен с ним, с кино! Суть была воздать хвалу всему этому!

– Чему? – не понял Гэвин.

– Идите сюда, – Люд встал и поманил их к западному обрыву. – Вот… – Он обвел рукой горные пики, плато и небеса.

Гэвин кивнул.

– Творения Господни прекрасны, но их не прославляют всякими глупостями.

Люд окинул его долгим взглядом.

– Нет, чувак, ты не прав. Этого никто не сотворял, оно есть само по себе, и мы – часть его. Это и нужно восславить.

Гэвин посмотрел на него с откровенной жалостью, как на неразумного младенца.

– Скалы, снег и воздух сами по себе – ничто.

Люд не спускал глаз с бывшего астронавта, пока тот надевал рюкзак, потом усмехнулся.

– Да, приятель, мозги тебе засрали основательно.

Гэвин не удостоил его ответом.

– Идем, Дик. Пора спускаться.

Бедекер залез под дельтаплан и взялся за трапецию.

– Люд, помоги.

Парнишка бросился на зов.

– Уверен, приятель?

– Помоги, – повторил Бедекер.

Люд уже застегивал крепления, проверял поясные и плечевые стропы. Паховые ремни и застежки напоминали о парашютах, которые Бедекер множество раз надевал в бытность летчиком.

– Дик, кончай дурачиться, – нахмурился Гэвин.

Тот лишь пожал плечами. Люд затянул липучки на ногах и показал, как принять горизонтальную позицию. Бедекер выпрямился, поднимая на плечах металлический треугольник каркаса. Люд держал килевую балку параллельно земле.

– Ты рехнулся, Дик! Прекращай. У тебя даже шлема нет. Хочешь, чтобы тебя со скал отскребали?

Бедекер шагнул к пропасти. С запада дул легкий ветерок, не больше десяти миль в час. Дельтаплан чуть качнулся и замер. Ветер и гравитация боролись под дакроновым куполом.

– Дик, кому сказано, прекращай этот детский сад!

– Нос держи поверху, туловище – поближе сюда, – наставлял Люд.

Бедекера отделяло восемь футов от пропасти, обрывавшейся почти вертикально. Внизу в сотне футов виднелись скалистые зубцы, дальше – опять сплошная отвесная стена. Рубашка Мэгги алела ярким крошечным пятнышком на буром каменистом плато.

– Дик! – рявкнул Гэвин.

– Никаких крутых разворотов, когда опустишься до тысячи, – втолковывал Люд. – Все, удачи!

– Чертов придурок, – вынес Гэвин окончательный вердикт.