Читаем без скачивания Фазы гравитации - Дэн Симмонс

– Чертов придурок, – вынес Гэвин окончательный вердикт.

Бедекер покачал головой.

– Славься! – выдохнул он, сделал пять шагов и прыгнул.

Часть четвертая

Лоунрок

Канун Нового года, похороны. Небо затянуто низкими свинцовыми тучами, за четыре с половиной часа езды траурного кортежа от Салема до кладбища несколько раз принимался идти снег. Несмотря на раннее время, тусклый дневной свет теряется за деревьями и каменными оградами построек, превращая их в смутные серые очертания. Очень холодно. Катафалк останавливается, белое облако выхлопных газов от работающего вхолостую мотора окутывает мужчин. Они поднимают гроб и шагают по жухлой траве.

Бронзовая ручка холодит даже сквозь перчатку. Тело покойного кажется почти невесомым, нести гроб вшестером на удивление легко. Бедекеру вспомнилась детская игра, когда один лежит навзничь, а другие скопом его поднимают, подсовывая строго по одному пальцу под напряженное тело, и так до тех пор, пока оно не поднимется над полом под аккомпанемент визга и хохота. Играя, Бедекер каждый раз ощущал внутренний трепет оттого, что так бесцеремонно попираются непреложные законы гравитации. Правда, под конец «левитирующего» опускали на землю – осторожно или резко, как получится, и гравитация вновь вступала в свои права.

Проститься с покойным собралось двадцать восемь человек, хотя могло быть много больше. Вице-президент тоже хотел приехать, но этот его порыв настолько отдавал предвыборной кампанией, что Диана ответила решительным отказом. По левую сторону, в долине виднеется шпиль методистской церкви Лоунрока, время от времени теряющий реальность, когда слабый свет тонет в наползающих облаках. До сегодняшних похорон церковь простояла закрытой много лет. Складывая растопку в железную печь, Бедекер наткнулся на газету от двадцать первого октября семьдесят первого года. Интересно, где они с Дейвом были в тот день? Двадцать первое октября, за три месяца до знаменательного полета. Значит, либо в Хьюстоне, либо на мысе, наверняка не скажешь.

Скромная церемония проходит быстро. Первым выступает полковник Терренс Пол, капеллан ВВС и друг семьи. Затем Бедекер вспоминает, как его покойный друг брел по Луне в ореоле звездного света. Зачитывают телеграмму от Тома Гэвина. Собравшиеся по очереди произносят краткие речи. Наконец слово берет Диана и тихо рассказывает о любви мужа к полетам и своим близким. Несколько раз ее голос срывается, но она находит в себе силы продолжать.

В наступившей тишине почти слышно, как снежные хлопья опускаются на плечи, на траву, на гроб… И вдруг – пронзительный, сотрясающий землю рев. Все задирают головы – с северо-запада плотным строем несутся четыре реактивных «Т-38», держась на высоте пятисот футов, как раз под облаками. Пронзительный гул двигателей звоном отдается во всем теле. Внезапно один самолет взмывает почти вертикально, пропадая в серой толще. Остальные исчезают на юго-востоке. Вой турбин превращается в стон и вскоре затихает.

От траурного действа в небесах у Бедекера наворачиваются слезы, он часто моргает. Генерал Лейтон, тоже друг семьи, делает знак почетному караулу ВВС: с гроба снимают американский флаг, торжественно складывают. Генерал вручает свернутый флаг Диане, та принимает его со спокойным достоинством.

Собравшиеся приносят вдове соболезнования и, помедлив у гроба, направляются к урчащим автомобилям за оградой.

Бедекер задерживается дольше других. От холодного воздуха стынет грудь. На бурых холмах за долиной сереют пятна снега. Проселочная дорога пересекает местность, будто шрам. Над сосновым лесом на западе возвышаются горные хребты, напоминая спинные пластины стегозавров. У сарайчика в дальнем углу кладбища неприметно стоит маленький оранжевый экскаватор. Двое мужчин в серых утепленных комбинезонах и голубых вязаных шапочках курят, поглядывая в сторону могилы. «Ждут, пока я уйду», – решает Бедекер. Он бросает последний взгляд на серый гроб над ямой, вырытой в мерзлой земле, и направляется к выходу.

У распахнутой дверцы белого джипа «Чероки» стоит Диана и жестом подзывает его. Остальные уже расселись по своим машинам.

– Ричард, проводишь меня?

– Конечно. Хочешь, я поведу?

– Нет, я сама.

Диана выезжает с кладбища, не оглядываясь. Побелевшие пальцы крепко сжимают руль. Снегопад усиливается, приходится включить «дворники». Какое-то время в салоне слышится лишь скрежет резины по стеклу и мерное гудение печки.

– Как считаешь, все прошло нормально? – Диана расстегивает пальто. Под ним виднеется темно-синее платье. За три дня до похорон невозможно найти траурный наряд для беременных.

– Вполне, – отзывается Бедекер.

Она удовлетворенно кивает.

– Я тоже так думаю.

По обе стороны тянется проволочная ограда пастбища. Впереди вспыхивают стоп-сигналы – чья-то машина чудом не напоролась на валун, торчащий посреди проселочной дороги. Они минуют фермерские угодья и сворачивают на щебенку, ведущую к долине.

– Ты останешься? – спрашивает Диана. – Помянем, как положено, и обратно.

– Разумеется, – отвечает Бедекер. – В обед я встречаюсь с Бобом Мунсеном, но часам к семи вернусь.

– Такер тоже приедет, – поспешно добавляет Диана, точно уговаривая, – и Кэти. Надо хоть в последний раз посидеть вчетвером.

– Не обязательно в последний, Ди, – возражает Бедекер.

Она кивает, но молча. На бледном лице заметно проступают веснушки. Бедекеру вспоминается старая фарфоровая кукла с маминого бюро. Он разбил ее однажды в дождливый день, когда возился с Ботом, их здоровенным спрингер-спаниелем. Отец потом куклу склеил, но мраморно-бледные щеки и лоб ее словно покрылись сеточкой морщин. Теперь Бедекер вглядывается в Диану, ища на ее лице похожий узор.

Снег валит все гуще.

В Салем Бедекер приехал в начале октября. Прихрамывая, сошел с поезда, поставил вещи на платформу и осмотрелся. Поодаль виднелся небольшой вокзал, чуть превосходящий размерами беседку для пикника. Казалось, построили его в двадцатые, а потом бросили на произвол судьбы, даже крыша успела обрасти мхом.

– Ричард!

Глядя поверх голов обнимающихся, он различил высокую фигуру Дейва Малдорфа. Махнув в ответ, Бедекер подхватил старую летную сумку и двинулся навстречу товарищу.

– Дружище, как же я рад тебя видеть! – огромная рука Дейва стиснула его ладонь.

– А уж как я рад! – Бедекер по-настоящему растрогался при виде старого друга. – Давненько мы не встречались, а? Года два точно.

– Считай, три. Последний раз в Музее авиации. Майк Коллинс нас собирал. А что с ногой?