Читаем без скачивания Прекариат: новый опасный класс - Гай Стэндинг

Многие пожилые могли бы примерно то же сказать о себе, даже радуясь, что делают что-то не для карьеры. Они устраиваются на временные должности, понимая, что там не пригодятся их опыт и знания. И тем самым они составляют опасную конкуренцию молодым работникам, надеющимся вырасти в профессиональном плане.

А у «нытиков», как правило, нет нормальной пенсии, не выплачены долги за жилье и зачастую нет семьи. Им нужны деньги, они боятся оказаться на улице – в роли попрошайки. Их отчаянное положение также делает их угрозой остальным группам в прекариате, поскольку они согласны на все. Но и пожилым «оптимистам», и пожилым «нытикам» в прекариате становится легче состязаться с молодежью, поскольку правительства реагируют на пенсионный кризис и прогнозы сокращения в будущем рабочей силы.

Во-первых, правительства предлагают субсидии для частных (а иногда и общественных) пенсионных инвестиций. Опасаясь очередного витка пенсионных затрат, правительства ввели налоговые льготы для частных пенсионных сбережений. И это несправедливо, как и большинство субсидий. Это как взятка тем, кто может позволить себе сделать что-то в своих долгосрочных интересах. С точки зрения равенства этому трудно найти оправдание. Субсидии позволяют пожилым более активно соперничать с молодыми работниками. Те, кому за пятьдесят или за шестьдесят, получают пенсионный доход по схемам субсидирования и поэтому могут браться за работу с более низкой зарплатой, без пенсионных отчислений со стороны работодателя. И их легче уговорить работать неофициально, «не для отчета».

Во-вторых, правительства дают фирмам больше возможностей удерживать пожилых сотрудников и даже нанимать новых. Некоторые выделяют на это субсидии. В Японии зарабатывать на жизнь в глубоком пенсионном возрасте становится нормой. Но в таких фирмах, как Hitachi, тех, кому исполнилось шестьдесят, нанимают заново, но на меньшее жалованье (в случае с Hitachi это 80 процентов обычной зарплаты), с пониженным статусом и без надбавки за выслугу лет, которую покрывает правительственная субсидия.

В-третьих, пожилые люди – последний рубеж для защитного регулирования. Из-за представлений, сложившихся в индустриальном обществе, по-прежнему сплошь и рядом встречается дискриминация по возрасту. Политики борются с этим. Началось все с американского закона «О дискриминации по возрасту при трудоустройстве» от 1967 года (Age Discrimination in Employment Act of 1967), который уравнивал в правах на трудоустройство людей старше 40 лет с остальными. Позднее была принята поправка: фирмы могут устанавливать обязательный возраст выхода на пенсию для большинства должностей. Во Франции правительство ввело налогообложение – так называемый налог Делаланда, размером вплоть до годовой зарплаты, – для фирм, которые увольняют пожилых рабочих. Из-за этого налога фирмы стали бояться брать на работу пожилых людей, и в 2010 году его решили отменить. Но во многих странах, следуя директиве Евросоюза, стараются запретить дискриминацию по возрасту.

Если мы признаем, что производительность труда с возрастом снижается, тогда законы против возрастной дискриминации могут привести к тому, что работодатели попытаются как-то иначе избавляться от работников с меньшей производительностью труда. Если правительства пытаются компенсировать готовность держать сотрудников с низкой производительностью предоставлением субсидий для пожилых, тогда возможности, может, и сравняются. Но в третичной системе разница в производительности не так уж и велика. Политики, вознамерившись уравнять возможности, на самом деле лишь добавят преимуществ пожилым. Вегард Скирбекк (Vegard Skirbekk) из Международного института прикладного системного анализа (International Institute for Applied Systems Analysis) показал, что во многих профессиях производительность труда в зрелом возрасте действительно снижается. Но работ, относимых к категории 3D (dirty, dangerous and demanding, то есть грязные, опасные и тяжелые), становится все меньше, и все больше таких, где требуются когнитивные способности, а они действительно снижаются после 50 лет. Притупляется «подвижный интеллект» – в том числе способность делать вычисления, приспосабливаться к новому. Но к счастью для пожилых, «кристаллизованный интеллект» – общие знания, опыт и навыки речи – не снижается до глубокой старости. И даже, может быть, те, у кого за плечами более карьерноориентированный опыт, приобретают качества, которых нет у людей, долгое время находившихся в прекариатизированном положении. Поэтому люди с карьерным опытом имеют больше преимуществ на множестве должностей.

У пожилых явно есть и еще одно преимущество: в отличие от молодых им не нужны льготы и пособия предприятий. Им не нужен декретный отпуск, ясли, медицинская страховка, дотации на жилье, членство в спортклубе и т. п. Поэтому раз они обходятся предприятию дешевле, пожилые подрывают переговорные позиции молодежи.

В США корпорации держатся за детей бэби-бума предпенсионного возраста, придумывая разные поощрения, чтобы они больше работали, или используя налоговые послабления. Например, Cisco Systems, компания, производящая сетевое оборудование, связала свою элегантно названную «сеть наследия лидеров» (то есть сотрудников предпенсионного возраста) с «сетью новой смены» (тоже эвфемизм, но попроще) для поощрения передачи опыта и знаний. Это означает для пожилых – больше «работы ради работы» и больше трудозатрат. Придумали для этого даже красивое название: «менторство» (на деле – почти бесплатное натаскивание).

И поскольку пенсионеров становится все больше, нежелание сегодняшних работников платить за вчерашних будет все заметнее, особенно когда они поймут, что им самим в будущем на такую денежную поддержку рассчитывать не приходится. Выход – многокомпонентные пенсионные системы, с частными планами в качестве субсидируемого дополнения к съеживающимся государственным программам. Это шаг к пожизненным накопительным планам, которые теоретически будут удобны для прекариата и «квалифицированных кадров», добавляя источник гарантированного дохода в виде доступной ссуды в случае нужды. На практике эти изменения могут лишь увеличить количество незащищенных просто потому, что многие не могут делать отчисления регулярно или достаточно часто. Люди не способны достаточно накопить, чтобы покрыть пенсионные риски, и получится ограниченное взаимосубсидирование – вроде того, что мы видим в схемах социального страхования.

Пенсионные риски осложняются тем, что пенсионные фонды могут обанкротиться или сделать неудачные капиталовложения, как произошло после финансового кризиса. Рискуют пожилые, в том числе поэтому каждый раз во время рецессии они пополняют резерв рабочей силы, подстегивая безработицу и способствуя снижению уровня зарплат.

Призыв пожилых к труду может дорого обойтись государству. Больше работы может означать меньше бесплатной работы, которую обычно выполняют пожилые люди. Многие пенсионеры трудятся на общественных началах, ухаживают за больными, присматривают за внуками, немощными престарелыми родственниками и т. п. Активное выталкивание их в прекариат приведет к неизбежным потерям в этой области. Но самая большая проблема – в том, что пожилые получают дотации, в отличие от молодых работников, и охотнее переходят в статус прекариата. Чтобы разрешить эти противоречия, требуются дальнейшие реформы, о характере которых пойдет речь в седьмой главе.

Этнические меньшинства

Непонятно, всегда ли этнические меньшинства будут пополнять ряды прекариата. Мы упоминаем их здесь потому, что они оказываются перед высокими барьерами на рынке труда. Но очевидно, что этнические меньшинства пытаются воспроизводить свои профессиональные ниши из поколение в поколение, часто посредством семейного бизнеса и этнических контактов и связей.

Это ни в коем случае не относится ко всем меньшинствам. Так, в США во время рецессии после 2008 года наступила так называемая мужская безработица, от которой сильнее всего пострадали чернокожие. Половина всех молодых мужчин-афроамериканцев к концу 2009 года были безработными, и эта пугающая статистика основана лишь на показателях рынка труда, без учета заключенных, а в то время чернокожих за решеткой было почти в пять раз больше, чем белых.

Чернокожие американцы становятся жертвами жестокого стечения обстоятельств: это тюремное прошлое, концентрация в регионах с высоким уровнем безработицы, ограниченность связей в мелком бизнесе, а также низкий уровень образования. К 2010 году лишь около половины всех взрослых чернокожих были трудоустроены, причем молодых чернокожих мужчин – всего 40 процентов. Для белых взрослых мужчин этот показатель равнялся 59 процентам. Чернокожие, потерявшие работу, в среднем оставались безработными на пять недель дольше, чем остальные, – это влекло за собой потерю трудовых навыков, позитивного настроя, контактов и т. п. Шансы сделать карьеру и не попасть в прекариат для них очень невелики.