Читаем без скачивания О нашем жилище - Вячеслав Леонидович Глазычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
53. Пригород. Застройка набережной. 1578 - 1686 годы. Фрагмент так называемого Ростокского свитка, созданного Вике Шорлером
Когда центральная часть средневекового западноевропейского города застроена уже полностью, его пригород сохраняет ту же структуру, что и посады русских городов. Те же усадьбы, отгороженные от улицы сплошным деревянным забором. Те же глухие ворота, перед которыми, однако, видны столбы для привязывания лодок. Естественно, иные по конструкции фахверковые жилые дома, и там, где у москвичей или тверичей полагалось бы расти луку и капусте, по тонким жердям вьется хмель.
На других частях того же свитка изображен стройный ряд домов (три жилых этажа над первым, хозяйственным), городские водоразборные фонтаны и задний фасад Ратуши (рис. 40). Ростокский «посад», зажатый между городской стеной и рекой, был, естественно, обречен на полную перестройку на новом этапе развития города.
Многолетний труд Шорлера озаглавлен: «Подлинное описание прославленного и знаменитого древнего морского ганзейского города Ростока, главнейшего в земле Мекленбург»
Начало XVII века, когда Париж начинает задавать тон всей европейской архитектуре, приносит с собой дальнейшее развитие идеи самостоятельности фасада жилого дома одновременно по двум направлениям. Одно из них - эволюция городского палаццо скромных размеров. Ввиду дороговизны земли в центре города даже всесильному министру Генриха IV, герцогу Сюлли, пришлось удовольствоваться шестнадцатью метрами по улице Сент-Антуан. Архитектор Жан Дюсерсо блестяще выходит из положения, используя парадоксальный прием. На столь маленьком отрезке он организует фасад «отеля» (так называли городской особняк во Франции) строго симметричным образом из трех элементов. Два одинаковых фасада, завершенных мощными полукружьями, над которыми возвышается высокая кровля, а между ними - пониженный входной павильон с воротами, за счет чего «крылья» зрительно раздвинуты и кажутся выше своих скромных трех этажей. Второе направление обеспечило себе долгую будущность, парадоксальным образом перевернув старую традицию.
В 1565 году Екатерина Медичи распорядилась сломать ставший ненужным древний замок, стоявший неподалеку от Бастилии, и на его месте уже при Генрихе IV был выстроен громадный корпус Королевской парчовой мануфактуры. Новое здание с все теми же высокими крышами и аркадой по первому этажу вызвало восхищение короля, и он принял беспрецедентное решение. Точно такими же фасадами была обстроена большая квадратная площадь размером 139x139 метров, участки и отрезки фасада были проданы частным владельцам, которые могли пристроить сзади дома произвольной планировки с обязательством сохранять единство «лица» площади в неприкосновенности. Эта площадь, названная Королевской (со времен революции 1789 года - площадь Вогезов), сохранилась в неприкосновенности по сей день. Только по одной оси, на которой был установлен конный монумент Людовика XIII, в противоположных фасадах площади монотонность их была нарушена приподнятыми, узкими (в пять окон) павильонами, под которыми остались въездные ворота.
Парадоксальность образца двойная: фасад дома совпал с фасадом большой площади, что являлось прямым развитием средневекового «рынка», но с потерей самостоятельности декора каждого отдельного жилища, включенного в единое целое; сама же площадь практически идентична «фасаду» внутреннего двора итальянского палаццо, увеличенного во много раз. Замечательный архитектор Клод Шатийон, выстроивший площадь, подсказал программу застройки треугольной площади Дофина на острове Ситэ. Образец был задан, его оставалось подхватить, что и было сделано в том же Париже. Жюль Ардуэн Мансар в конце XVII века построил из одних жилых зданий Вандомскую площадь, в плане близкую к квадрату (141x126 метров), но не квадратную, что придает ей чрезвычайную живость. Вновь в центре площади установлен монумент - памятник Людовику XIV, разрушенный в 1789 году, но в 1810 году на той же ключевой точке была возведена Вандомская колонна.
54. Генеральный план города Нанси. 1693 год
Воспроизведенная на нашем рисунке гравюра хорошо демонстрирует, каким образом произошла метаморфоза застройки западноевропейского города в XVII веке. Развитие артиллерии лишило смысла древние каменные стены, и инженеры школы Себастьена Вобана начинают окружать город сложной системой земляных бастионов. Справа - древний город, слева - новый с отчетливой регулярной планировкой. Поскольку перемещение земляных укреплений требовало значительно больших усилий и затрат, чем перенос каменных стен, дальнейший рост населения города, если он происходил, приводил к чрезвычайному уплотнению застройки и полному исчезновению зелени. Нанси - исключение из правила: при короле Станиславе Ле-щинском архитектор Эре де Корни построил здесь группу площадей (1752 - 1755), проведя одну главную улицу по границе Старого и Нового городов, а другую, под прямым углом к первой, врезав в тело Старого города. Бастионы были снесены, и на их месте вновь возникли сады, включая огромный Королевский парк, по площади, едва уступающей Старому городу. Развитие города надолго приостановилось, законсервировав противостояние Старого и Нового города
Образец был закреплен в сознании современников и последующих поколений. Он произвел неизгладимое впечатление на Петра I во время его пребывания в Амстердаме в 1697 году, и из этого впечатления выросло позже при создании новой столицы повеление, имевшее далеко идущие последствия: застраивать улицы Петербурга «сплошной фасадою». Образец закрепился, и хотя до середины XIX века большая часть улиц застраивалась все же обособленными, раздельными, разделенными воздушными промежутками особняками, идеал не был поколеблен ничуть. Дом - это жилище, а фасад дома - это принадлежность улицы и площади, соотнесен с их габаритами, стилистически сопряжен с их монументами. И так везде: в самом Париже, где по этой логике застраивалась при Наполеоне улица Риволи, фланкирующая парк Тюильри, в Берлине и Вене, в Петербурге и Филадельфии, в Лондоне и курортном английском городе Бате, где «сплошной фасадою» была выстроена полукруглая «терраса» площади Королевского полумесяца…
В российских условиях идея «сплошной фасады» остается неизменной, но форма ее выражения видоизменяется: практически (на этой позиции принципиально находился Александр Леблон, прибывший из Франции для руководства застройкой новой столицы России, - он считал идеалом жилища особняк итальянского образца) очень скоро рождается новый образец. Явно недостаточно богатых застройщиков, чтобы даже в центре города выдержать один стандарт жилища, и вот сначала под руководством Леблона, а после его смерти Д. Трезини, П. Еропкин, М. Земцов и другие зодчие вновь и вновь разрабатывают проекты «образцовых» домов для разных сословий горожан. Одна из таких разработок представлена на нашей иллюстрации. Как уже отмечалось в начале книги, все эти затеи остались на бумаге. Если психологическую
