Читаем без скачивания Богословие личности - Коллектив авторов

Персоналистический подход к конкретным сферам римско-католического нравственного богословия представляет собой типичную европейскую реакцию на давнюю мануалистическую традицию с ее чрезмерным акцентом на юридическом и индивидуалистическом аспектах церковного учения и практики. В пост-соборном богословии персоналистический метод как часть процесса мышления привел к разработке этики о конкретных людях, с ними и для них, и был ориентирован на личностный рост и совершенствование как в индивидуальных, так и в социальных аспектах, воплощенных в социальных, культурных и религиозных ценностях. Таким образом, более позитивный, более богословский и более приспособленный к человеческому опыту метод персоналистической морали является в значительной степени основным среди современных католических этиков.

Социальная и политическая этика

В соответствии с классическим «золотым правилом», которое гласит, что человек не должен рассматриваться лишь как средство, персоналисты многократно подтверждают абсолютную ценность человеческого достоинства и тесно связывают его с правами человека. Эта ценность является настолько фундаментальной и непоколебимой, что ей в принципе не должны угрожать никакие социальные, идеологические или политические системы. Каждый заслуживает безусловного уважения независимо от пола, цвета кожи, религии, возраста и способностей. Примечательно, что достоинство человека не остается чисто философским понятием. Это закреплено в учении о сотворении и спасении: каждый человек создан по образу и подобию Божьему, и на основе этого творения каждый обладает правом на абсолютную ценность собственного достоинства и заслуживает уважения.

Тем не менее этики-персоналисты прекрасно понимают, что современное общество мучительно страдает от последствий регулярного нарушения абсолютной значимости человеческого достоинства, «ценя» больше тех, кто выше в социальной иерархии (будь то политическая, экономическая или церковная иерархия), или тех, кто владеет более специфическими навыками, необходимыми в современном обществе[300]. Голос персоналистов часто звучал в различных призывах к трансформации социальных и церковных структур и формирующих их принципов.

Как один из многочисленных примеров следует упомянуть здесь идею Бернарда Геринга (Bernard Häring) о новом общественном строе, который поощрял бы и защищал свободу и достоинство людей не только в рамках экономического процветания и политической власти, но и на основе общих ценностей, идей, идеалов и обязательств для общего блага[301]. Этот вид социальной организации, определенный Герингом как социальный персонализм, базируется на восточнохристианском принципе «правильного управления домохозяйством (икономии)»[302]. Для Геринга икономия является скорее практикой управления, чем планом или стратегией; подражая многим православным богословам, он утверждает, что икономия – это скорее призыв[303]. Он утверждает, что по отношению к социальной реальности экономика должна предшествовать политике, так как вопрос о руководстве обществом приходит только после принятия на себя ответственности за его создание; икономия «придает смысл законам и общественным институтам, а не наоборот»[304].

Теория социального персонализма Геринга выражает способ мышления, ориентированного на комплексный субъект «Я-Ты-Мы»[305].

Организованное общество представляется ему продолжением человеческого сообщества, которое, в свою очередь, является проявлением интеграции каждого человека. Улучшение социальных структур не является неизбежной реальностью, которая происходит с людьми. Геринг убежден, что, как любое преобразование, социальные изменения «приводят к сознательной свободе индивидуума и сообщества с глубоким осознанием реальных возможностей»[306]. Такое понимание человеческого вклада в социально-структурную жизнь радикально меняет традиционное представление о политике и экономике, так как цели людей не являются ни тем, что должно быть достигнуто в будущем, ни тем, что обусловленно только прошлым, но в значительной степени являются неотъемлемой частью настоящего в мире, каким мы его знаем. Что должно быть проанализировано в первую очередь – это фундаментальное стремление человека к общему благу и ответственность каждого в сложносоставных отношениях с социальной средой. Одним из величайших достижений Геринга в этой области является его теория взаимности сознаний, которая «защищает от релятивизма и эгоизма путем создания взаимности, действующей как саморегулирующаяся и реляционно самокорректирующаяся динамика, подобно тому как отдельные личности-в-сообществе стремятся сформировать свое собственное сознание»[307].

По мнению Геринга, такая взаимная связь сознаний должна привести к более здоровым общинам и обществам, которые, в свою очередь, должны способствовать формированию здорового сознания.

Сексуальная и семейная этика

Несмотря на то что персоналистический взгляд на человека и общество четко поставлен во главу угла в нынешней церковной документации, нельзя, однако, сказать того же самого о римско-католическом учении на микроуровне, а именно по отношению к сексуальности, браку и семье. Уделяя феноменологической концепции человеческой личности центральное место в нравственном богословском мышлении, персоналистические этики бросили вызов статическому и аисторическому взгляду на человечество, а также одностороннему биологическому осмыслению понятий природы и естественного права.

Человеческое тело есть нечто большее, чем «объективное тело», которое принадлежит материальному миру и является предметом закона материи. Это, в первую очередь, «субъективное тело», которое воплощает субъект; это живое тело, для которого характерна динамика выработки значений и которое полностью актуализируется лишь в конкретных отношениях человека, решениях и действиях.

В соответствии с церковным описанием брака как сообщества любви и жизни, персоналисты поставили под вопрос классическое учение о двух сторонах брака, согласно которому деторождение было его главной целью, а личные отношения были вторичной[308].

С персоналистической точки зрения, супружеская нравственность ориентирована прежде всего на отношения (relationality) – связь, которая включает в себя и объединяет человеческую сексуальность, человеческую свободу, нравственный фактор и ответственность[309]. В персоналистической нравственности конечным критерием сексуальной этики, ее целью, сторонами и нормами является любовь. С одной стороны, любовь расцвечивает сферу сексуальности, а с другой стороны, сексуальность ведет к лучшему пониманию того, что такое любовь. Как таковая, «сексуальность, полностью принятая и существующая по Божьему замыслу, является частью спасения»[310].

На основе такой переоценки брака вопрос о плодородии приобрел значение формирующего элемента заветной (covenantal) брачной любви. Идея сознательного и ответственного родительства была разработана более глубоко и тесно связана с конкретным человеческим опытом[311]. Наряду с фундаментальной открытостью в вопросе рождения детей, такие аспекты, как состояние здоровья женщины, риск наследственных заболеваний, экономические и социальные условия жизни, являются признанными важными факторами для установления конструктивных брачно-семейных отношений и должны быть предусмотрены заранее в полном объеме и взаимосвязи[312].

Медицинская этика

Целостный персоналистический метод распространяется в равной степени и на область медицинской этики – наверное, одной из самых сложных областей этики в эпоху стремительного технологического развития. Объективно, цель медицины заключается в восстановлении способности человека действовать как личность там, где обнаружены дисфункции. Имея в виду, однако, что персонализм означает общее благосостояние человека, не только физическое, но также психологическое и духовное, цель медицины, с этой точки зрения, становится весьма неоднозначной и сложной[313].

В области медицинской этики персонализм относится к этической модели, которая поддерживает телеологический подход: готовность реализовать желания человека (в виде конечного результата или цели наших действий). Это означает, что моральная оценка действия возможна только при вовлечении всех факторов поступка. В частности, нормой, регулирующей поведение, не всегда является то, что принято считать биологически нормальным, но скорее то, что позволяет человеку выполнять его или ее призвание; поскольку «биологическая природа человека как частный аспект его бытия не носит окончательный характер. Она никогда не может устанавливать нематериальные границы, но в действительности очень часто имеет ориентировочный характер»[314]. Как свидетельствуют многочисленные медицинские случаи, биология человека не всегда представляет абсолютную норму для терапии, которая требует определенного уровня целительного медицинского вмешательства.