Читаем без скачивания Дневник бессмертного - Татьяна Форш

Я стал лучшим охотником среди слуг Барона, но хуже всего было то, что я сам стал его слугой, слепо выполняя приказы, пытаясь потушить пожар ненависти и боли. Я стал машиной для убийства тех, кто лишил меня Катарины, но тогда я не понимал одного. Истинных виновников ее смерти я не найду никогда…

Это случилось за несколько дней до майского новолуния.

В темные дни перед новолунием оборотни теряли силу, но охотники поговаривали, будто графиня Мареш и ее колдуны создали целый отряд тех, кто не зависел от магии Луны.

Из замка мы вышли уже за полночь. Десять лучших охотников могли справиться с довольно большой стаей, но сегодня мы шли не на охоту. Мати желала, чтобы мы проверили слух о существовании неподвластных Луне тварей. И они не заставили себя ждать.

Не успели мы пересечь границу владения графини Мареш, как нас атаковали. Стая небольшая, но твари дрались так отчаянно, что казалось, они готовы даже умереть, только не дать нам пройти дальше. Это было трудное сражение.

Обращение в бессмертного дало мне, как и многим, невероятную скорость и ловкость. У оборотней была лишь безмерная сила, ненависть и жажда убивать всех мне подобных.

Впрочем, в ненависти я бы мог с ними посоревноваться…

Не знаю, скольких я тогда убил. Я пронзал их отравленными кровью бессмертных кинжалами, глядя, как их человеческие глаза закрываются, чтобы уже никогда не увидеть света луны. В том бою мы тоже понесли потери. Несколько знакомцев, бывших со мной в ту ночь, рассыпались прахом, едва в их броне оказалась брешь. Зубы оборотней впивались в незащищенную плоть, даря покой смерти.

Где-то сзади послышался шепот Виктора, читающего заклинание, и тут же – визг раненого зверя. Я оглянулся. Отвлекся лишь на мгновение и почти сразу же почувствовал, как чьи-то зубы впились мне в перчатку.

Еще бы чуть-чуть, и…

Стряхнув зверя, я пригвоздил его кинжалом к земле, развернулся, чтобы насадить на окровавленное лезвие меча летящего ко мне второго. Распластавшись в полете, тварь метила мне в шею, пожалуй, самое незащищенное место в броне. Я отбросил еще живого оборотня в прелую листву и оглянулся, удивленный наступившей тишиной.

Пятеро оставшихся в живых зверей вдруг отступили, но остались стоять, не сводя с нас глаз. Охотники Барона, выставив вперед клинки, тоже удивленно озирались, боясь поверить в неожиданную передышку. Семеро выживших, если не считать меня.

Что ж, силы в нашу пользу. Надо закончить начатое.

Отерев лезвие от крови, я шагнул к выжидавшим чего-то лисам с одной лишь целью – завершить их существование, и тут увидел ее. В том же светлом платье, что было на ней в ночь, когда она спасла меня. Призрак?

– Катарина?

– Остановись, Владислав. Не надо больше крови! – Она приближалась, и я отчетливо слышал шорох прелой листвы под ее ногами.

– Катарина?! – Не в силах сдержать дрожь, вызванную безумной радостью, я бросился к ней. Не слушая окриков охотников, не замечая следящих за мной желтых глаз. Если бы они хотели меня убить – лучшего момента было и не сыскать! – Катарина!

Я стиснул ее в объятиях и замер, не решаясь сказать что-либо еще. Да и что говорить? Она здесь, она жива, а большего мне и не надо.

Она заговорила первой.

– Бабушка ищет охотника-бессмертного, безжалостно истребляющего Детей леса. Я знала, что это ты. Это нападение – ловушка. Скоро здесь будут сотни, тысячи оборотней. Тебе не спастись.

Я отстранился от нее.

– Скоро? Значит, у нас есть время. – Я обернулся к охотникам. – В замок! Немедленно!

Они бесшумно исчезли, даже не дослушав приказа, а еще мгновение спустя растворились в лесу как утренний туман сидевшие в стороне лисы. Я стиснул руку Катарины.

– Пойдем.

Она решительно мотнула головой.

– Нет. Ты стал одним из них. Нам никогда не быть вместе. Меня убьют слуги твоей матушки.

– Не посмеют! – Одним движением я подхватил ее на руки и бросился бежать к опушке леса, где у дороги меня дожидался верный Гром. Теперь нас никто не разлучит! НИКОГДА!

– Нет, Владислав, отпусти меня! Я смогу отправить Детей леса по ложному следу! – Она попыталась вырваться, но тут же покорно замерла и едва слышно прошептала: – Почему ты не пришел за мной, когда получил мое письмо?

Я даже остановился. Письмо? И только раздавшееся неподалеку тявканье заставило меня очнуться и продолжить бег. Вот и дорога. Гром почуял меня и загарцевал на месте.

Один.

Охотники не стали меня дожидаться. И ладно!

Вскочив в седло, я посадил впереди себя Катарину и пришпорил коня. Прости, друг, но от твоих ног сейчас зависит наше будущее! Наша жизнь.

А позади, казалось, весь лес отчаянно принялся тявкать нам вослед.

Я не обернулся. Только крепче прижал к себе любимую и пробормотал:

– Как я мог прийти, если вот уже больше полугода я оплакиваю тебя! Мне сказали: ты отказалась выйти замуж и взамен выбрала смерть.

Она обернулась. Ее удивленный взгляд был мне ответом.

– Да, я отказалась выйти замуж, но я не собиралась умирать! Хотя очень хотела… Я отправила тебе вместе с посыльным письмо, как мы и договаривались, а когда ты не пришел, решила, что ты не захотел бежать со мной. Эту зиму я провела в городе и вернулась совсем недавно. Хотела тебя увидеть, но бабушка сказала, что ты стал бессмертным. Значит… врагом? – Уголки ее губ задрожали, и слезы заблестели в ее янтарных глазах.

– Я был обречен стать бессмертным, и… старая графиня Мареш оказалась права, называя меня врагом. Но я люблю тебя больше жизни и теперь никуда не отпущу. – Я коснулся губами ее виска. Золотистые кудри развевались на ветру победным знаменем. Да. Она – моя победа. – Я попрошу мати отпустить меня и уеду вместе с тобой.

Катарина не ответила, только доверчиво положила голову мне на плечо».

Глава семнадцатая

Враги повсюду! И сожжен мой дом.«Ату его!» – кричат вдогонку звери.Я сам рожден был зверем, но потомНе в демона, а в ангела поверил.А ангел – что? Вспорхнул на небеса,В аду меня оставив навсегда.

– Ха! Очень любопытно…

Голос Влада вырвал меня из оцепенения, навеянного прочитанным. Я не видела строчек, не видела букв, зато я видела то, что происходило сотни лет назад.

– Что – любопытно? – взглянув на него, я удивилась азарту, горевшему в его глазах. Он, словно гончая, вставшая на след, был предельно собран и сосредоточен.

Влад торопливо пролистнул несколько страниц назад.

– Вот! Старая графиня Мареш была хорошей ведуньей. Она видела бессмысленность войны и хотела прекратить ее, покинув земли княжества, но не смогла. Здесь написано: «Казалось сама природа, сам мир был против исхода моей семьи, против меня. После месяца блуждания я и мой народ вновь вернулись в наши леса. Мы словно ходили по кругу, не в силах преодолеть магическую границу. На следующий день после нашего возвращения ко мне пришла молодая женщина. Что-то неуловимо знакомое было в ее чертах. Она назвалась Матерью. Сказала, что поможет справиться с бессмертными, только если я пожертвую моей Катариной или… погибну сама. Я приказала выгнать ее, но она будто растворилась в воздухе…» Любопытно? Кто к ней приходил? Дальше сказано, что после смерти Катарины графиня прожила недолго. Ее предал тот, кого она мечтала увидеть супругом своей внучки. Она была убита выстрелом в спину стрелой – заметь! – отравленной кровью бессмертного! Ее очень быстро сменила некто Матерь, ставшая во главе рода Детей леса. С ее правлением война между оборотнями и бессмертными вышла на новый уровень.

– Стоп! – Желая самостоятельно прочитать сказанное им, я придвинулась к Владу так близко, что сквозь одежду почувствовала жар его тела. Сердце зашлось в диком беге. – После смерти Катарины? Но… она же осталась жива?

В ожидании ответа я подняла на него взгляд. Несколько мгновений он смотрел на меня, затем отвел глаза и сменил тему.

– Неплохо было бы узнать истину о событиях, произошедших тогда. Может, получилось бы все исправить…

– Что исправить? Все прошло, и уже ничего не изменить. – Я продолжала смотреть на него, пытаясь хоть в мимике, хоть в жестах найти какую-то подсказку. Вот только какую?

– Ты ошибаешься. – Он, избегая смотреть на меня, снова уткнулся в книгу. – Все можно изменить. Я это понял! И только изменив прошлое, мы сможем жить. ЖИТЬ! В настоящем!

Его голос был бесстрастен, словно он объяснял мне прописные истины, но боль, сквозившая в словах, заставила меня поежиться, словно в этот июньский день откуда-то потянуло январским холодом.