Читаем без скачивания Двадцать четыре секунды до последнего выстрела (СИ) - Коновалова Екатерина Сергеевна "Avada_36"

Хорошая новость: конкретно в эту минуту их ещё не убивают. Раз стоят и переговариваются, значит, что-то пошло не по плану, и они теперь решают, что предпринять. 

Похоже, они были уверены, что застанут Джима одного. 

 — Вниз, давай, — сказал Кепка. — Вперёд шагай, давай. 

Джим послушно пошёл по лестнице вниз. Татушка оскалился, его широкие ноздри задрожали. Он велел Себу:

 — Топай за ним, — и чуть посторонился, давая пройти. Будь Себ один, именно в этот момент он сломал бы ему руку, забрал бы пистолет и пристрелил бы Кепку. Но внизу, совсем близко и под прицелом шёл Джим. Поэтому оставалось только послушно спускаться следом за Кепкой. 

На заднем дворе дома уже стоял одинокий тонированный «Тахо» — здоровый и совершенно не городкой. 

Если их увезут куда-то, шансов выбраться не останется вовсе, потому что здесь парней двое, а там может быть и двадцать. Здесь, конечно, тоже может быть подкрепление. Но всё-таки вряд ли. Разве что на соседней крыше лежит коллега со снайперкой. На всякий случай Себ поднял голову, но конечно, ничего не увидел. Татушка понял его интерес неправильно и рявкнул:

 — Беги-беги, я тебя шлёпну, — и добавил что-то на родном языке. Его товарищ харкнул на землю, открыл переднюю дверцу и вытащил наручники. Джим протянул руки сам, но Татушка резко прикрикнул и ткнул Себа пистолетом в плечо:

 — Руки давай сам. 

Себ не сопротивлялся, позволяя застегнуть наручники на запястьях. По первому же знаку сел на заднее сиденье. Рядом с другой стороны впихнули Джима, который тоже демонстрировал чудеса покладистости. От его невменяемости, кстати, не осталось и следа. Он выглядел нормальным. 

Татушка уселся рядом с Джимом, а Кепка — за руль. С рёвом «Тахо» стартовал, с трудом пролез в переулок и выбрался на шоссе. 

Себ думал. Он уже чувствовал, что сердце начинает биться быстрее, и ему это не нравилось. Пока нельзя. 

Некстати вспомнилась любимая фразочка Йена: «Солнышко, сейчас мы убиваем, а потом рыдаем». А может, и кстати. Однажды в Ирландии он повторил это десять раз подряд, почти беззвучно, но Себ слышал. К счастью, Йен потом об этом не болтал. 

Воспоминание отвлекло, сердцебиение замедлилось, неприятная тяжесть в груди пропала. Себ опустил глаза, чтобы случайно не привлечь лишнего внимания, и отметил боковым зрением, что они едут за город. Машина была одна, никакого конвоя. Они и понятно: кортеж из таких автомобилей мог бы привлечь внимание полиции. 

Перспективы вырисовывались так себе. 

Скорее всего, его хотели убить сразу, и только слова Джима заставили парней взять второго пленника. И куда бы они не ехали, Себ не обольщался: очень быстро там разберутся, что он — просто стрелок и интереса не представляет. А дальше понятно: очередной неопознанный труп в Темзе. Так что вариант доехать до места и попытаться выбраться оттуда можно отбрасывать сразу. 

Джим (Себ не привлекая внимания всё-таки глянул на него) сидел совершенно неподвижно и со спокойным выражением лица. Не помощник. Татушка крутил пистолет в пальцах. Кепка следил за дорогой. Ткнул в кнопку радио, покрутил колёсики и нашёл какой-то латинский рэп. 

Дорога вышла в поля. Какое-то время тянулась параллельно железке, потом начала отклоняться. Себ слегка поднял взгляд. В паре километров был крутой поворот. 

Татушка продолжал играть с пистолетом, крутил его в руках, качал за скобу. Тупой отморозок. 

Себ сосредоточился, заставляя тело расслабиться. Секунд сорок до поворота. 

Двадцать. 

Машина тяжёлая, тормозной путь у неё длинный, и занос выйдет на такой скорости неплохой. Кепка начал поворот, и Себ резко дёрнул ручник. Послышался незнакомый, но явно отборный мат. Зад «Тахо» повело в сторону, Татушка перехватил пистолет, но не успел сообразить, что его надо снять с предохранителя. 

Себ резко ударил его по запястью сверху, слегка примяв Джма, перехватил пистолет — и выстрелил в затылок Кепке, который пытался вернуть машину на дорогу. Его попытки не увенчались успехом, автомобиль затормозил в поле, пропахав колёсами землю. Их тряхнуло, и Себ выстрелил во второй раз. Выгурался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Повернулся к Джиму — и увидел его шальной взгляд. 

 — Твою мать, — сказал Себ. 

Он дал себе буквально десять секунд на то, чтобы отдышаться, и начал действовать.

Разблокировал дверцу, локтем открыл её и выбрался наружу. Добрался до водителя и принялся обшаривать его карманы.

«Ну, давай, ублюдок, даже не говори, что не носишь с собой ключ».

Ключ нашёлся, пусть и не сразу — в брюках.

Ладно, надо признать, отделались они лёгким испугом. Волна адреналина понемногу спадала. За свою жизнь не так уж часто Себ бывал в таких переделках. Лежать не дыша, понимая, что вот-вот могут обнаружить укрытие — да, было. Осматривать местность, ожидая того, что его в любой момент может увидеть вражеский снайпер — тоже было. Смотреть другому снайперу в глаза и понимать, что выживет тот, кто стреляет быстрее — однажды случалось. Попадать под обстрелы, видеть, как совсем рядом в рвётся граната… Но похищать его ещё ни разу не похищали. Так себе опыт.

Постояв несколько секунд, Себ ещё раз выдохнул, убедился, что полностью спокоен и принялся изучать местность, быстро обшаривая вглядом сектор за сектором.

Их занесло на какое-то поле… или пустошь, кто его разберёт. В темноте различались редкие раскидистые кустарники: шесть штук на расстоянии от ста метров до километра, кромка леса вдалеке. Рядом с ними — единственное дерево на всём поле. Точно такой же пейзаж с другой стороны от дороги, только там два дерева и пять кустов, но очень жидких — для засады не подойдут.

Кочки, горки, рытвины: Себ фиксировал их одну за другой, но убеждался, что вокруг пусто. Машин на дороге тоже не было ни видно, ни даже слышно вдалеке. Но это — пока.

 — Выходите, сэр, — скомандовал Себ и уточнил: — Можете?

Джим выбрался и с неудовольствием осмотрел свой помятый и запачканный кровью пиджак. Себ ключом подцепил жгут на его запястьях и начал пилить.

 — Не двигайтесь, пожалуйста, Джим! — взмолился он через минуты, потому что чёртов босс буквально подпрыгивал на месте. Наконец, жгут был перерезан. Джим довольно потёр запястья — и расхохотался. 

Он ржал как сумасшедший, сгибаясь пополам и чуть ли не падая на землю. 

Себ ждал. Он уже такое видел: кто-то от шока плачет, кто-то смеётся. Подождав минуту, Себ сказал по возможности спокойно:

 — Всё в порядке, Джим. 

 — В порядке? — переспросил он, разгибаясь и потирая живот. — Нет, конечно, детка. Ты сорвал мне такую красивую игру, что я почти хочу тебя убить. Но… — он вдруг резко перестал даже улыбаться. Подошёл к Себу совсем близко. Коснулся холодным пальцем наручников, провёл по ним и договорил: — Но ты был прекрасен. 

Он забрал у Себа ключи и расстегнул наручники. Вздохнул, взглянул на машину и покачал головой.

 — Сделаем это быстро, — достал телефон, он написал кому-то сообщение. 

Себ не понимал вообще ничего, только в растерянности потирал запястья. 

Убрав телефон, Джим поправил пиджак, облизнул губы и сказал:

 — Вытащи их. Нам всё равно нужно как-то вернуться в город. Нет, не возись…

Джим как раз собирался засыпать тела каким-нибудь мусором и листвой, но Джим остановил его. — Поехали. 

Салон был в крови. 

Себа тошнило. Но он осмотрел машину, сел за руль, убедился, что Джим разместился на заднем сидении и тронулся. 

Всю дорогу до Лондона они молчали. И только когда они въехали в Гринвич, сказал:

 — Остановись здесь, дорогой. Ты легко поймаешь такси. 

Себ припарковал автомобиль, как будто это была его собственная машина, которую не должны эвакуировать. Заблокировал двери, обернулся и спросил напрямую:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

 — Какого чёрта это было? 

Джим зажмурился, помотал головой. 

 — Ты действительно заслужил сегодня премию, — негромко сказал он. — Иди, детка. Ты молодец, — и снова засмеялся, но уже не истерично. 

И, плюнув на всё, Себ выбрался из машины и пошёл к метро. Он понятия не имел, как выглядит и не видно ли по нему, в какой переделке он только что побывал. Наверное, всё-таки нет: Джим бы сказал ему, верно?