Читаем без скачивания Муж и жена - Уилки Коллинз

Он поклонился ниже, чем обычно, и, не прибавив больше ни слова, с достоинством удалился.

Первым чувством Анны (бедняжку можно понять) было сильнейшее негодование.

— Благодарю вас, сэр Патрик! — воскликнула она, глядя на затворившуюся дверь. — Сочувствие беззащитной женщине вряд ли можно выразить более причудливым образом.

И в тот же миг раздражение ее улеглось. Ум и здравый смысл подсказали ей, что сердиться, в сущности, не на что.

Она поняла причину столь молниеносного визита: сэр Патрик, щадя ее, пресек всякую возможность задержаться подробнее на ее бегстве. Он дружески предупредил ее, деликатно дал ей понять, что она должна подумать о спокойствии в Уиндигейтсе. Анна тотчас подошла к маленькому столику, на котором лежали письменные принадлежности, и села написать Бланш.

— «На леди Ланди я повлиять не могу, — подумала она. — Но на Бланш я имею большое влияние. И я постараюсь отвратить семейный скандал, как того хочет сэр Патрик».

Анна взяла перо.

«Дорогая Бланш, — писала она. — Я только что рассталась с сэром Патриком, он передал мне твое устное послание. Как только смогу, я немедля посвящу тебя в мою тайну. Но прежде позволь мне просить тебя об одной величайшей милости — ради бога, не входи ни в какие пререкания обо мне с леди Ланди и не делай глупости, любовь моя, бессмысленной глупости — не приезжай в гостиницу». Анна остановилась, бумага поплыла у нее перед глазами. «Дорогая сестра моя, — подумала она, — кто мог бы подумать, что я когда-нибудь откажусь от свидания с тобой. Одна эта мысль может свести с ума!» Анна тяжело вздохнула, макнула перо в чернильницу и продолжала писать.

За окном быстро темнело. Порывы ветра над пустошью стали слабеть. Все в природе спешило затаиться перед надвигающимся ненастьем.

Глава двенадцатая

АРНОЛЬД

Все это время Арнольд сидел взаперти в буфетной мистера Бишопригса, досадуя на себя и весь мир.

Первый раз в жизни он прятался от другого человека, к тому же мужчины. Дважды подходил он к двери, боясь потерять уважение к самому себе, с отважным намерением предстать пред лицо сэра Патрика. И дважды отходил обратно из сострадания к Анне. Чтобы оправдаться перед опекуном Бланш, ему пришлось бы выдать тайну несчастной женщины, а он честью клялся хранить ее.

«Зачем только я согласился пойти сюда!» — вырвалось у него из груди запоздалое раскаяние, он сел на краешек стула и стал ждать ухода сэра Патрика — единственное, что могло вернуть ему свободу.

Очень скоро, как он и ожидал, его одиночество было нарушено появлением папаши Бишопригса.

— Ну что? — вскочил на ноги Арнольд. — Путь свободен?

Мистер Бишопригс отличался еще одной особенностью — у него временами пропадал слух. Вот и сейчас с ним приключилась эта неприятность.

— Как вам нравится мой закуток? — спросил он, пропустив слова Арнольда мимо ушей. — Тепло и уютно. Патмос[6] в пустыне, скажете вы и не ошибетесь!

Тут его зрячий глаз, сверливший лицо Арнольда, медленно пополз вниз и красноречиво остановился на жилетном кармане.

— Понимаю! — воскликнул Арнольд. — Я ведь обещал заплатить тебе за твой Патмос. Держи!

Мистер Бишопригс спрятал деньги, меланхолично улыбнулся и сочувственно покачал головой. Другой на его месте поблагодарил бы руку дающую. Не таков был мистер Бишопригс. Крейг-фернийский философ и не подумал рассыпаться в благодарности, Зато он высказал несколько кратких, но глубокомысленных фраз. Многое восхищало в мистере Бишопригсе, но особенно велик он был в умении из всего извлекать мораль. На этот раз он извлек мораль из Арнольдовой щедрости.

— Вот она жизнь! Да не оставит нас господь своей милостью. Когда вы связаны с женщиной, шиллинги так и сыплются из вас. Ужасная истина, сэр! Любишь кататься — люби и саночки возить. Вот хоть бы ваша женушка. Я чай не малую толику вам стоит. Спервоначала игрушки, финтифлюшки, цветы, книжки и прочая дребедень.

— Уймитесь вы, ради бога, со своими истинами. Сэр Патрик ушел?

Но излияния мистера Бишопригса не так легко было остановить, Они текли и текли из неиссякаемого источника, неторопливо, плавно, и конца им не было.

— Но вот вы женаты — тут уж пошли шляпки, платья, исподнее, ленты, меха, кружева. Каких деньжищ все это стоит!

— А сколько стоит заставить вас помолчать? — потерял терпение Арнольд.

— В-третьих и последних. Вот вы живете, живете, и на тебе, пошли ссоры, скандалы, словом, несхожесть характеров. Короче говоря, вы захотели вернуть свободу. Хе-хе, сэры! Тряхните карманом и разойдетесь друзьями. Нет более верного способа! Да только не все на это согласны. Другая сама захочет тряхнуть вашим карманом. Потащит вас в суд. Какие уж тут друзья! Дай бог ноги унести Покажите мне женщину, и я вам тут же по соседству найду мужчину у которого капиталы как в прорву какую валятся.

Терпение у Арнольда наконец лопнуло, и он двинулся к двери Мистер Бишопригс в тот же миг опустился с небес на землю.

— Да, да, сэр, — весело затараторил он. — Сэр Патрик освободил от своего присутствия номер. Мадам одна и ждет вас.

Минуту спустя Арнольд был в гостиной.

— Ну что там? — воскликнул он с тревогой. — Плохие новости от леди Ланди?

Анна только что кончила писать Бланш письмо. Запечатала его. И, подписав, ответила:

— Ничего, что было бы вам интересно.

— Зачем сюда приезжал сэр Патрик?

— Чтобы предупредить меня. В Уиндигейтсе знают, что я здесь.

— Это плохо?

— Отнюдь. С этим я справлюсь. Мне нечего бояться. Не думайте обо мне. Думайте сейчас о себе.

— Меня подозревают?

— Слава богу, нет. Но трудно сказать, как все обернется, если вы останетесь здесь. Позвоните в колокольчик и спросите у слуги расписание поездов.

На дворе совсем стемнело, хотя час еще был не поздний. Арнольд подошел к окну. Дождь уже начался, лило как из ведра. Пустоши не было видно, ее поглотила тьма и потоки воды.

— Хорошенькая погодка для путешествия!

— Звоните слуге! — воскликнула Анна в сильнейшей тревоге. — Скоро будет поздно! Немедленно узнайте расписание поездов.

Арнольд подошел к камину, чтобы дернуть шнур колокольчика, висевший над каминной доской, и увидел на стене расписание.

— Как раз то, что нужно, — сказал он. — Знать бы только, как им пользоваться. «Вниз», «вверх», до полуночи, после полуночи. Чудовищная неразбериха! Можно подумать, это они нарочно.

Анна подошла к камину.

— Проще простого. Я помогу вам. Вы сказали, вам нужен лондонский поезд?

— Да.

— На какой остановке вам выходить?

Арнольд ответил. Анна поводила пальцем по сложному переплетению линий и цифр, еще раз вгляделась и отошла от расписания. Лицо ее выражало полнейшее отчаяние. Последний поезд Арнольда ушел час назад.

В наступившем молчании за окном раздался глухой раскат грома, сопровождавший яркую вспышку молнии. Гроза началась.

— Что теперь делать? — прервал молчание Арнольд.

Несмотря на грозу, Анна ответила без колебания.

— Возьмите экипаж и немедленно уезжайте.

— По железной дороге отсюда до моей станции двадцать три мили, не считая дороги до станции.

— Какое имеет значение, сколько ехать, мистер Бринкуорт. Вам ни минуты дольше нельзя здесь оставаться.

Тьму за окном прорезала вторая вспышка молний. Гром прогрохотал совсем близко. Даже природное добродушие Арнольда слегка возмутилось этим настойчивым желанием скорее избавиться от него. Он сел в кресло с видом человека, которого ничто на свете не заставит сдвинуться с места.

— Вы слышите, что делается за окном? — спросил он, когда раскаты грома замерли вдали и барабанная дробь дождя по стеклу стала опять слышна. — Вы думаете, если я попрошу лошадей, они мне дадут их в такую погоду? А если и дадут, вы думаете, лошади пойдут сейчас через пустошь? Конечно нет, мисс Сильвестр. Мне очень жаль, что я вынужден вас огорчить. Но ведь мой поезд ушел, на дворе ночь да еще гроза. У меня нет выбора. Я вынужден остаться.

Решительность Анны слегка поколебалась.

— После того, что вы сказали хозяйке, — сказала она, — в каком чудовищном положении мы окажемся, если вы останетесь в гостинице до утра? Подумайте хорошенько!

— Только и всего? — отозвался Арнольд.

Анна бросила на него негодующий взгляд. Нет, он не понимает, что его слова иногда обижают ее. Его грубая мужская натура, не замечая, рвет тонкое кружево чисто женских чувств и опасений; он смотрит на действительность трезвым взглядом, видя ее такой, как она есть. И ничего более.

— В чем же чудовищность нашего положения? — спросил Арнольд, указывая пальцем на дверь спальни. — Вот ваша комната, там все готово для вас. А в этой комнате есть диван для меня. Если бы вы видели, на чем я спал в море…