Читаем без скачивания Она под запретом (СИ) - Салах Алайна

Арсений продолжает невозмутимо ковырять свой салат, отчего я чувствую себя полной идиоткой. К счастью, Луиза в третий раз решает предложить отчиму свежевыжатый сок, и ворчание, которым он разражается, отвлекает остальных от моего замешательства.

Я украдкой посматриваю на Данила: не заподозрил ли он чего-нибудь? Когда он коротко мне улыбается, понимаю, что моя мнительность перешла в разряд параноидальной.

— Отцу про юбилей тоже передай, — Пётр переводит взгляд на Даню. — Чтобы на двадцать первое ничего не планировал. При встрече лично его приглашу.

Данил кивает.

— Как раз через пару часов с ним увижусь.

— Ты всё-таки не останешься, да? — Луиза по-детски выпячивает нижнюю губу и кладёт подбородок ему на плечо.

Я не могу не отвести глаза. Это выше моих сил. Я принимаю отношения сестры и Данила, но подглядывать за проявлением их чувств… Кажется, будто я не имею на это права. Тот момент с «почти поцелуем» остался на моей совести отголоском предательства.

— Не могу. Обещал с ним во Владимир скататься.

Кажется, он целует Луизу в лоб — по крайней мере, так мне видится боковым зрением. Из-за того, что Данил не останется ночевать, я, на удивление, не испытываю разочарования. Про себя я поняла, что его отношения с сестрой воспринимаются мной гораздо спокойнее, если не приходится за ними наблюдать. Когда в начале недели Луиза затащила меня в парфюмерный салон помочь с выбором духов для Данила, я делала это с удовольствием.

Данил уезжает ещё до того, как на столе появляется десерт: сыроедческий торт, который Луиза заказала в жутко дорогой и модной кондитерской. Выглядит он привлекательнее самого калорийного десерта, и даже воинственно настроенный отчим начинает поглядывать на него с беспокойством.

— Никакого жира, сахара или муки, — победно объявляет Луиза, нарезая куски. — Только фрукты, овощи, мёд и орехи. Арс, это тебе вместо протеинового батончика перед спортзалом.

Чтобы не оставаться в стороне, я встаю готовить чай. Луиза и здесь позаботилась: вместо привычных упаковок пуэра и ганпаудера я нахожу травяные сборы.

Залив заварочник кипятком, я тянусь за кружками, отчего топ немного задирается. Кожу поясницы начинает моментально покалывать, следом вспыхивают щёки. Никто из присутствующих не может смотреть так осязаемо, кроме Арсения.

Первое моё желание — это одёрнуть футболку и быстро достать чашки, но вместо этого я делаю противоположное: встаю на цыпочки и тянусь в самый дальний угол ящика, убеждая себя, что только кружки, стоящие там, мне нужны. Покалывание распространяется на половину спины, но когда я поворачиваюсь к столу, Арсений разглядывает свой телефон.

Я ставлю чашку перед отчимом, следующую осторожно опускаю перед Арсением.

— Тебе сахар нужен? — уточняю, невольно пробегаясь взглядом по крупным венам на его предплечьях.

Он даже головы не поднимает.

— Знаешь же, что нет.

Хочется ответить ему что-то в его духе («Это вместо спасибо?») или же просто пробурчать «козёл», но ничего из этого я, разумеется, не делаю. Победить в словесной перепалке с Арсением мне точно не по силам. Ему достаточно просто бровь поднять в своём издевательском «Ты серьёзно?», и я окончательно потеряюсь.

Чаепитие тоже проходит мирно: мужчины обсуждают футбольный чемпионат, а Луиза читает мне вводный курс о пользе и вреде сыроедения. За эту неделю она сильно поднаторела в правильном питании. После Арсений уходит в спортзал, а отчим — отдыхать. К концу обеда становится по-настоящему заметно, что инсульт не прошёл для него бесследно: он выглядит уставшим, и остывшая тревога снова ко мне возвращается.

— Вы ещё меня под руки подхватите! — рявкает он, когда мы с Луизой, не сговариваясь, семеним за ним к лестнице.

Конечно, Петру, привыкшему держать толпы народа в подчинении, тяжело даётся любой намёк на его слабость. Сестра тоже это понимает, а потому ни спорить, ни шутить больше не пытается.

— Папа упрямый, как чёрт, — сетует она, когда мы, вооружившись банными принадлежностями, спускаемся в спа. — Три питерских врача сказали, что ему нужен покой, а он на работу со следующей недели выйти собирается. Слышала же? Ещё и юбилей праздновать хочет.

— Может, получится его отговорить? Это же ему несколько часов со всеми нужно будет общаться.

— Арс говорит, это из-за того, что папа баллотироваться хочет. Поэтому он ему и про Ладыгиных сказал. В очередной раз намекает, что Арсу надо всерьёз подумать над отношениями с Инессой.

— Арсений разве умеет слушать чужие советы? — замечаю я как бы между прочим.

— Вообще нет, но папа наш тот ещё стратег, — тон Луизы шутливый, но в нём отчётливо слышны нотки теплоты. — Он же чувствует, что Арс на фоне его болезни размяк, и теперь аккуратно своё продавливает. Не только потому, что ему поддержка Ладыгина нужна на выборах. Просто Арсу тридцатка почти, а папа спит и видит, чтобы его любимый старший сын женился и внуков ему подарил. Инесса для него хорошая партия по всем показателям.

— Внуков ему может и любимая дочь подарить, — осторожно вставляю я, потому что мне вдруг начинает казаться, что Луиза чувствует себя на вторых ролях.

И как выясняется в следующую секунду — совершенно напрасно.

— Ой, вот этого не надо! — абсолютно искренне восклицает она и даже морщится. — В смысле, детей я хочу, но вот оправдывать чужие ожидания — нет. Пусть лучше Арс остаётся главной папиной надеждой. Он на эту роль больше подходит, а с меня, слава Богу, спрос меньше.

Скорее всего, часть своей очаровательной легкомысленности Луиза унаследовала от матери, но её она нисколько не портит. Эта воздушность вкупе с прямолинейностью, отсутствием зависти и совершенной беззлобностью делают её одной из лучших среди тех людей, которых я знаю. Наверное, нет ничего удивительного в том, что Данил выбрал её.

Арсений появляется в спа как раз, когда я вылезаю из бассейна после повторного заплыва. Я была уверена, что после спортзала он захочет прийти сюда, но всё равно застываю от неожиданности. Две недели — достаточный срок, чтобы искоренить в себе смущение из-за нашего секса, но это если не принимать во внимание то, что сейчас он снова стоит передо мной почти голый. И Луизы, как назло, нет — она уже полчаса торчит в соляной комнате, болтая с кем-то из подруг по телефону.

— Решил поплавать? — одёрнув мокрые плавки, я снимаю резинку с волос и распускаю их.

Ответ на такой очевидный вопрос не требуется, но я всё равно раздражённо скриплю зубами, когда Арсений, скинув полотенце на шезлонг, безмолвно погружается в бассейн. Что он за человек такой? Никогда не поймёшь, что у него в голове.

Сначала я думаю присоединиться к Луизе в соляной комнате или пойти в сауну, но в итоге удобно размещаюсь на шезлонге и, уткнувшись в телефон, в течение пятнадцати минут играю в продвинутое подобие тетриса. В перерывах поглядываю, как Арсений методичными гребками перемещается от одного бортика бассейна к другому. Даже смешно, что Радмила спросила о возможности повторного секса между нами. Разумеется, ничего не будет. Я не та девушка, с какими он привык это делать — слишком простовата, пожалуй, — а он не тот, с кем бы я хотела попробовать во второй раз. Всё-таки повторение — это определённая закономерность, основанная на притяжении, которого между нами нет. Мне нравятся такие парни, как Данил: понимающие и уважающие женщин. Нет, я не считаю Арсения плохим, особенно в свете последних событий, но в близком контакте с ним себя совершенно не вижу. Ему, наверное, подошла бы девушка, похожая на Луизу — способная постоять за себя и не принимать на свой счёт его холодность.

Арсений вылезает возле противоположного края бассейна и садится на шезлонг. Моя поза успела мне наскучить, поэтому я решаю перевернуться на живот. Встав на четвереньки, ослабляю впившиеся в шею лямки, старательно поправляю плавки и после этого ложусь. Не должна же я лежать бревном просто потому, что здесь находится Арсений?

Через пару минут из соляной комнаты выходит Луиза, плюхается по соседству и начинает пересказывать мне новости: оказывается, Вера сейчас на Ибице, где на одной из вечеринок попала в компанию какого-то испанского миллионера. Вот уже неделю они с его друзьями бороздят воды Средиземного моря на его личной яхте. На звук захлопнувшейся двери я вскидываю глаза: Арсений зашёл в сауну.