Читаем без скачивания Рыцарь моих снов - Натали Де Рамон

— Мадемуазель Анабель, к вам посетители.

Боже мой! Гром, молния и сообщение дворецкого одновременно — это не может быть случайностью! Дюлен! Но он сказал «посетители»… Значит, отец и сын. Что ж, все равно хорошо: я его увижу! Но и они увидят толпу Бенорель в замке. Неудобно получается: я действую за их спиной. Ну и что? Это мой замок, я имею право продавать его кому угодно. Лучше бы, конечно, не продавать вовсе…

— Мадемуазель Анабель, вы примете их?

— Да, конечно! — опомнилась я. — Проводите их сюда.

— Полагаю, мадемуазель Анабель, — Герен замялся, — вам стоило бы самой спуститься вниз. Дело в том, что ваш брат изволят ссориться. При гостях. Гран-барон никогда бы…

— Что-то случилось, Арман? — Точно, это Дюлены, больше не сомневалась я: они застали тут конкурентов, и брат пытается замять дело. — Это связано с посетителями?

— Не хочу сплетничать, мадемуазель Анабель, но, по-моему, ваш брат собрались уезжать. Его спутница не желает.

— А при чем здесь посетители?

— Пойдемте, мадемуазель Анабель, вы разберетесь сами.

— Кстати, Арман, — вспомнила я уже в коридоре. — Вы не брали мой ключ? Нет? Странно, куда же он подевался? Знаете, мне не хочется уходить и бросать свои апартаменты открытыми.

Герен остался караулить до моего возвращения и сказал, что поищет ключ на полу: может быть, он выпал, а потом его куда-нибудь случайно отпихнули ногами «наши гости». Они, конечно, производят благоприятное впечатление, но на ночь мадемуазель Анабель следует запереться изнутри на задвижку. Кроме того, к замку подходит ключ от бильярдной, который, как известно, давно потерян, но он, Герен, знает, где его искать. Ну-ну, подумала я.

Я спустилась в вестибюль таким путем, чтобы миновать гербовый зал, где прием устраивали «наши гости», и сначала увидеть посетителей, а уж потом разбираться, что там такого особенно неуместного происходит между Моник и моим братом.

Посетителей действительно оказалось двое, но, увы, это были вовсе не Дюлены. Самсон Фюже и его внук Винсент.

— Из многих летописей следует, — умоляюще сложив сухонькие ручки на груди, заговорил учитель истории из Прованса, проворный мелкий старичок под семьдесят; внук, похожий на него как омоложенное компьютером фото, повторил дедовский жест, — что у вас в Бельшюте в самой старой башне хранится так называемый философский камень. Мой Винсент мечтает увидеть его! Пожалуйста, госпожа баронесса, извините нас за внезапное вторжение, но позвольте нам осмотреть замок. Мы специально приехали! Может быть, это наша последняя совместная поездка! — И далее про то, что они побывали уже почти во всех замках Франции, что внук грезит замками, рыцарями, легендами, философскими камнями…

А за окнами лило, как из тысячи ведер. Вспыхивали молнии, нарушая мрак, который от этого становился еще темнее и гуще — от потоков неистового дождя, перемешиваемых ветром с ветвями бедолаг-каштанов. Но шум ветра и даже удары грома заглушала музыка: в гербовом зале прием мадам Бенорель перерос в стихийную дискотеку. Гадко. Всего три дня назад там на бархатном ложе лежал мой папа и люди благоговейно прощались с ним под тихое монашеское пение… Но разве это волновало бы меня, сведи я позавчера счеты с жизнью?

— Конечно, мсье Фюже, я покажу вам замок. Вы очень отважны: ехать по горам в такую погоду!

— Ой, мы так неслись от грозы, госпожа баронесса! — подал голос Винсент. — Представляете, за Лионом дед обогнал даже настоящую машину — «ягуар»!

Мне очень захотелось узнать, какого цвета был «ягуар», хорошо бы серебристого. Но ведь это глупо: мало ли ягуаров на свете? К тому же Дюлен не обещал появиться раньше, чем через неделю. Я просто с улыбкой слушала болтовню мальчика.

— Правда, правда, госпожа баронесса, наш «пежо» целых шестнадцать минут был впереди! А знаете, почему мы приехали именно сегодня? Потому что у меня день рождения! Одиннадцать лет! Дед говорит: проси все, что ты хочешь. Я и заказал: увидеть философский камень. Он давно обещал свозить меня в Бельшют, и все никак. А сегодня ему некуда было деваться! Он говорит: гроза! Ну и что? — говорю я. Подумаешь, гроза! Ты же обещал исполнить любое мое желание! А это у вас настоящие латы? Да? Можно, я потрогаю? Спасибо! Дед, видал? Шлем четырнадцатого века, а наплечник — конец тринадцатого! Точно? А меч испанский? Ну, я же сразу вижу — из Толедо! Только поздний, парадный, времен нашей Екатерины Медичи…

Познания хлипкого мальчугана потрясали. Гордый дед многозначительно смотрел то на внука, то на меня.

— Мои поздравления, Винсент. Жаль, что вы не предупредили заранее, — сказала я. — Сегодня мне будет несколько затруднительно показать вам интерьеры покоев и коллекции. Видите ли, в замке «гости», — повторила я определение Герена для бенорельского нашествия.

— Покои не обязательно, госпожа баронесса! Главное — философский камень! Он ведь есть в вашем гербе, правда?

— В гербе-то философский, но тот, который на самом деле… — начала я, но рассказать истинную историю капустного камня не успела: двери гербового зала с шумом распахнулись, предъявив нам весь творящийся за ними дискотечно-застольный разгул, и оттуда гневной фурией вылетела Моник. Мой не менее разъяренный брат — следом. Двери захлопнулись.

— Не желаю тебя видеть! Трус! — Каблуки Моник застучали по каменной лестнице.

— Прекрати истерику! — Ален перепрыгнул через ступеньки и железной хваткой вцепился в ее локоть. — Мы едем домой!

— Мне больно! Я с тобой никуда не поеду!

— Дура!

Дед и внук испуганно попятились к выходу.

— Что это значит? — Я первой пришла в себя.

— Твой брат!.. — Моник выдернула свой локоть и в слезах бросилась ко мне на шею. — Твой брат выгоняет меня!

— Никто ее не гонит! Просто нам пора домой! — взвился Ален и вдруг заметил моих робких посетителей. — Извините, господа. Кто это, Анабель?

— Мсье Фюже, Винсент, позвольте вам представить моего брата, Алена Жердоля, — как можно спокойнее заговорила я, продолжая гладить по плечам рыдающую Моник. — Извините нас, господа. Мне очень неловко за семейную сцену. — Я с осуждением посмотрела на брата.

— Очень приятно, мсье Фюже, Винсент. — Брат заулыбался, закивал, как ни в чем не бывало пожал обоим руки.

Моник резко прекратила рыдать, пошмыгала носом и присоединилась к процедуре представления.

— Это вы извините нас, — виновато пробормотал Фюже. — Это мы явились не вовремя. Но мы уже уходим, госпожа баронесса. Приятно было познакомиться. Попрощайся, Винсент.

— А камень? Дед! Как же камень?

— Не волнуйся, Винсент, — успокоила я маленького любителя истории. — Я покажу тебе камень. Идемте, мсье Фюже.