Читаем без скачивания Рыцарь моих снов - Натали Де Рамон

Он побежал к Капустной башне. Внизу бушевали темные вершины каштанов, над головой гремел гром, сверкала молния, ночь раздирал ливень, ненормальный от ветра. Конечно, это очень страшно. Но настоящий рыцарь не боится ничего!

Найти вход в башню оказалось совсем просто — там не было никакого другого. Винсент зажег фонарик, начал подниматься по лестнице. Рыцари из вестибюля не уйдут никуда, а он побывает на башне и, как дозорный, оценит обстановку. Вдруг, перебравшись из комнаты на стену, через это окно он перепрыгнул в другое время? Так ведь бывает, что люди — раз! — и оказываются на много веков назад.

Ступени были слишком высоки для его роста, да и намокший «рыцарский плащ» тоже мешал, поэтому подняться быстро — шагая через две ступеньки — не получалось. Но на лестнице было тихо и тепло после пронзительного ветра и дождя. Вообще-то даже уютно и совсем-совсем не страшно!

Винсент преодолел множество ступеней, остановился, чтобы перевести дух, раздумывая, не оставить ли здесь временно тяжелый «плащ»? Но вдруг услышал женский голос.

— Если ты любишь меня, помоги! — молил он.

Винсент застыл на месте.

— Но, дорогая… — через мгновение отозвался мужской.

— Да помоги ты мне! Какой он огромный!

— Не стоит, пойдем отсюда…

— Да сильнее, ты! Тяни, тяни!

— Тяну, тяну…

И тут оцепеневший Винсент услышал жуткий скрежет, словно действительно заработали несмазанные шестерни и колеса настоящей машины времени! Он перестал дышать. Но скрежет заглушил еще более шумный грохот и нечеловеческие крики… Привидения! Не помня себя Винсент пустился наутек, удивительно легко перепрыгивая теперь через две ступени! Сердце стучало в его груди громче всех этих грохотов и криков.

Тук-тук-тук-тук-тук! Но ведь это только его собственное сердце, а никакого скрежета, грохота и криков больше нет. Это что же? Рыцарь Винсент струсил?

И он решительно начал снова взбираться на самый верх. Еще одна дверь, а вот и площадка башни. Ух, ну и красотища! Мальчик смело обвел глазами панораму бушующего за зубцами башни пространства. Да никаких голосов не было! С ним всегда так — сам придумает и сам же трусит. Только бы опять не проболтаться деду. Тот запросто может поднять его на смех.

Винсент шагнул к проему между зубцами и вдруг на что-то наткнулся. Он посветил фонариком. Из пола торчал металлический штырь, темный, сливающийся с окружающей темнотой и темнотой пола. Примерно метр в высоту, машинально прикинул Винсент. Как истинный исследователь он любил точность. Потрогал штырь пальцем, принялся внимательно его рассматривать и обнаружил, что находка достаточно медленно, но неумолимо опускается, уходя в пол. Винсент взглянул на часы — надо же знать скорость. Через сто шесть секунд штырь опустился окончательно, и его шляпка — в виде квадратика — лязгнув, слилась с остальными плитами…

Винсент поморгал и помотал головой. Пол был абсолютно ровным с узором из спаянных квадратов разной величины, выглядевших так, что смешно было бы думать, будто один из них только что вздымался над остальными. Ну их, эти рыцарские латы в вестибюле, решил Винсент, лучше я пойду спать.

Всю ночь меня трясло. От холода — в том числе: стены замка пропитались сыростью, а камин опять дымил и не разгорался. Можно было бы позвать на помощь Герена, но я так основательно забаррикадировала входную дверь — задвижка, естественно, оказалась сломанной, — что я поленилась. А если честно, я была обижена на него. И не только на Герена, но и на брата, и на весь свет.

От обиды меня и трясло. Все против меня! В замке хозяйничают чужие люди — до самого рассвета даже его метровые стены были не в состоянии защитить меня от их так называемой «музыки»: ощущение такое, словно в парадных залах расположилось кузнечное производство. А брат? Тоже хорош: обещал остаться, но стоило заблажить его подружке — в том, что она именно заблажила, я не сомневалась, — как тут же бросил меня, вильнув хвостом: «Запрись на задвижку изнутри»! «Как ты могла позволить им гостить»! А кто верноподданнически вился вокруг Жозефины вместо того, чтобы помочь родной сестре выставить за дверь птицу-фрегат в первые же минуты ее появления?

Я еще могу понять Патрисию, которая тенью следует за Бенорель, — это ее работа, ей нужно обхаживать клиента. А вот возьму и сведу на нет всю ее кипучую деятельность: утром же заявлю Бенорель, что я передумала продавать замок — я передаю его Министерству культуры! И при ней позвоню Дюлену, у меня ведь есть его визитка, мол, я все решила, приезжайте!

Отличная идея! Я могу позвонить прямо сейчас, ночью, ведь бизнес не знает уик-эндов. Вдруг он тут же приедет? Мало ли как складываются его дела там, куда он уехал на неделю. Прошло уже три дня, мог ведь и управиться. Дюлен приедет, птицы-фрегат с ее стаей не будет к тому времени. Плохая погода тоже кончится; мы с ним поднимемся на башню, и все произойдет еще лучше, чем в том моем сне.

Позвоню! Да, но телефонные аппараты есть только в папиных апартаментах и в охотничьей гостиной — придется выходить из апартаментов. Идиотизм! Как будто нельзя было давно обзавестись нормальными радиотелефонами! Или хотя бы вставить батарейки в свой мобильник, Нана, упрекнула я себя. А может, и к лучшему: не такие мы близкие друзья с Дюленом, чтобы я звонила ему среди ночи. Ах да, бизнес…

Не знаю, удалось ли мне заснуть, но, во всяком случае, никаких снов я не помню, только ощущение отвратительного озноба, вновь вернувшееся ко мне. За окнами с серенького неба летела такая же сероватая мерзость, в дверь стучали.

— Да, сейчас открою, Герен!

Я нехотя спустилась с кровати, поёживаясь, накинула шаль, пробежала из спальни в приемную и, освободив дверь от баррикады из кресел, спросила:

— Вы нашли мой ключ?

— Доброе утро, мадемуазель Анабель. Позвольте узнать, какой ключ? — с искренним интересом произнес старик и с не меньшим — уставился на сдвинутую со своих мест мебель.

От моих апартаментов, старый маразматик, подумала я, но не успела напомнить, как Герен важно доложил:

— К вам посетитель, госпожа баронесса!

— Кто же? — Мое сердце забилось, вытесняя мысли о ключе.

— Мсье Тиньяк! Шеф полиции города Люанвиля!

— Хорошо, Арман. — Этому-то что от меня надо? Принесло же в такую рань! — Через десять минут я спущусь к нему. Я должна одеться.

— Мои извинения, мадемуазель де Бельшют. — Голова Тиньяка уже заглядывала в дверь. — Но дело не терпит отлагательства! Мне хотелось бы поговорить с вами наедине.

— Проходите, мсье Тиньяк.

А что мне оставалось делать? Шеф полиции вошел, без приглашения плюхнулся в ближайшее кресло. Арман беззвучно закрыл дверь со стороны коридора.