Читаем без скачивания Щепки плахи, осколки секиры - Юрий Брайдер

– Но только не из канонического, – усомнился Цыпф. – Скорее всего какой-то апокриф… От сектантов, небось, нахватались.

Среди облаков вдруг возникла нелепая, шаржированная фигура человека, словно бы вырезанная из бумаги неумелым ребенком. Она имела высоту, сопоставимую с будетляндским небоскребом, и интенсивный фиолетовый цвет.

Впрочем, несмотря на циклопические размеры и мрачную окраску, эта фигура не производила сколь-нибудь внушительного впечатления. Наоборот, в ней не ощущалось не то что объема, а даже элементарной вещественности. Это было не реальное существо из плоти и крови, а скорее всего его изображение, созданное каким-то грандиозным проектором на экране неба.

Однако на Артема, а вернее, на загадочного Кешу, целиком и полностью завладевшего сейчас его телесной оболочкой, появление этого бестелесного призрака подействовало примерно так же, как на быка – красная тряпка.

Все окружающее пространство, включая небеса, горизонты и земную твердь, дрогнуло, а потом загудело, будто перестало быть равноправным миром в череде других, таких же миров, и превратилось во вселенский колокол.

Облака сдуло так стремительно, словно они оказались в эпицентре атомного взрыва (нечто подобное Смыков видел в документальном фильме, повествующем об испытаниях ядерного оружия на атолле Бикини). Призрачную фигуру отшвырнуло далеко прочь, и ее густой фиолетовый цвет как бы поблек.

Последовал новый удар – никто из людей не удержался на ногах, – и силуэт, вызвавший у Кеши столь бурные чувства, уже размазанный и перекошенный, очутился совсем в другой точке горизонта. Тряслась земля, гудело небо, призрак, превратившийся в радужное пятно, швыряло из стороны в сторону, пока он не вспыхнул, как легендарный огненный столп, и не рассеялся среди бешеного разгула стихий.

Люди не имели уже ни сил, ни желания следить за тем, что творилось вокруг. От их воли здесь абсолютно ничего не зависело. Оставалось только одно – терпеливо дожидаться конца, каким бы трагическим или, наоборот, счастливым он ни был. А пока их тела обжигали то жара, то холод, одна буря сталкивалась с другой, а небеса меняли свой цвет, как будто уже наступил последний день царствия земного, когда его начнут сокрушать мстители за невинно пролитую кровь агнца.

А потом рев и грохот утихли, дали прояснились, а ветры утихомирились. Во все стороны света простиралась плоская и каменистая земля. Пустынное, бледное небо нависало над ней. В небе мерцало одно-единственное солнце – тусклый закатный диск. Ниже его вздымались невысокие, сглаженные временем горы, а в противоположной стороне, на востоке, стало быть, торчала какая-то скудная поросль. Мир был трехмерен, скучен, стар, и ничто в нем не напоминало о грандиозной и таинственной Синьке.

Вокруг в растерянности бродили люди, узнавая давно потерянных друзей и не узнавая места, в которых они провели долгие годы. Эрикса нигде не было видно – наверное, он бросился на поиски семьи, а оставшийся в одиночестве Барсик ревел, косясь на солнце, неизвестно что ему напоминавшее.

Артем угомонился и пребывал как бы в трансе. К лицу его медленно возвращалась прежняя бледность, а тело время от времени сотрясали судороги. Глядя на него, Цыпф попытался представить себе, что может испытывать разумное существо, в сознании которого одна личность, чужая и непонятная, только что одержавшая победу в грандиозной схватке, удаляется на покой, давая место другой личности, человеческой, ни о чем таком еще и не подозревающей.

– Смотрите, птичка! – воскликнула Лилечка, указывая на горную гряду, вершины которой в свете затухающего дня напоминали красную медь.

С той стороны к ватаге приближалось существо, всем своим обликом напоминавшее одну из тех легендарных птиц, воспоминания о которых сохранились в памяти почти всех народов земли, – беспощадную Гаруду, вещего Симурга, огромную Рух, воинственного Уицилопочтли, бессмертного Феникса.

Перья ее отливали огнем и золотом, широко раскинутые крылья практически не шевелились, а близко посаженные, совсем не птичьи глаза выражали почти человеческую печаль.

Не долетев до ватаги с полсотни шагов, птица сложила крылья и уселась на что-то, для нее вполне удобное, но недоступное человеческому взору (из чего можно было сделать вывод о том, что не все особенности, присущие Синьке, сгинули без следа).

Птица пристально смотрела на Артема, и было непонятно, какую цель она преследует – привести его в чувство или добить окончательно. Наконец Артем открыл глаза, но его взгляд был пуст и бессмыслен, как у человека, очнувшегося от глубокого забытья. Ватага молчала, понимая, что вмешиваться в начинающийся сейчас безмолвный диалог не только бессмысленно, но и опасно.

Не прошло и полминуты, как Артем глубоко вздохнул и лицо его приняло прежнее сосредоточенное выражение. Он или сам сумел вспомнить все, что случилось за последние полчаса, или получил подсказку от Кеши.

– Вот что бывает, когда пытаются остановить того, кто твердо решил уйти, – произнес Артем, обращаясь скорее всего не к мудрой птице, ни в каких объяснениях не нуждающейся, а к людям, сбившимся в кучу у него за спиной. – Мы одолели одного из тех, чьей волей и прихотью был создан этот необычайный мир… Противник наш принадлежал к древней расе Незримых, или Иносущих. Одного из них, правда, имевшего несколько другой облик, вы уже видели. Помните огненного стражника, охранявшего границы Эдема? Существа эти бывают необузданны и упрямы, в чем все вы могли недавно убедиться… Боюсь, что бедняге еще долго придется зализывать раны и восстанавливать силы… Но, как оказалось, торжествовать победу еще рано. Сейчас вы удостоились счастья, – Артем нехорошо улыбнулся, – лицезреть другое сверхъестественное существо – Предвечного, или Феникса. Если Иносущих можно называть владыками пространства, то Фениксов – владыками времени. Мир, разрушенный не без нашего участия, был создан совместными усилиями обоих рас для некой хитроумной игры, являющейся как бы эрзацем их вечной борьбы за власть над вселенной. Кстати, первопредки людей, могучие и беспощадные воины, способные с одинаковым успехом сражаться во времени и в пространстве, были созданы когда-то именно как орудия для этой борьбы…

– Но вы-то не последний человек в этой компании, – Цыпф не мог удержаться от реплики. – Сами же говорили, что вступили на Тропу, выполняя волю сверхъестественных существ…

– Предвечный, которого вы сейчас видите, никогда не бывал на Тропе и не может знать о том, что я связан клятвой верности с его братьями, оказавшимися в ловушке перекошенных пространств, – ответил Артем. – Единственное, о чем он скорбит сейчас, – так это о потере своего партнера. В этом плане я кажусь ему достойной заменой Иносущего. Мне предложено остаться в этом мире, но уже не пленником, а полноправным участником игры.