Читаем без скачивания Рыцаря заказывали? - Людмила Сурская

— Тебе как там, не дует?

— Нормально. Вот если б ты ещё и ветки придерживал, которые норовят съездить мне по лицу. Было бы просто превосходно. — В тон ему шептала она, как будто в тайге их кто-то может услышать. Наверное, влюблённым шёпот нужен для того чтоб не спугнуть тихо нежничающие души.

— Запросто. Только тогда я отпущу твои ноги и ловить не буду. — Грозится шутя он и якобы делает попытку сделать то, что обещал. Юлия визжит и крепко обхватывает его за шею. Игра. Безусловно. Она даёт ей возможность наклониться так, что их губы сливаются в поцелуе. Юлия хитрит не давая ему увлечься. Это его заводит и она в момент ока оказывается на его руках. Розовые цветы багульника мелькают за кустами. Тут, там. Удушливый запах цветов любви дурманит голову и наполняет до взрыва душу. Юлия вырывается и бежит. Из-под ног выпархивает чёрный краснобровый тетерев. Развернув широкий хвост и вытягивая шею он отскочив под ёлку наблюдает за ними. Она пугается. Шарахается в сторону. Кричит, как сумасшедшая. Костя ловит, прижимает к себе и, улыбаясь, шепчет:

— Тише, тише, всех духов лесных распугала. Сейчас мы его на суп подстрелим, если он, конечно, не умер от разрыва сердца.

Юлии жаль толстуна тетерева, и она шикает на него, пытаясь отпугнуть подальше. Но тот дурачок таращит на них глаза и топчется на месте. Костя срывает с плеча ружьё. Медленно поднимает ствол. Укладывает его на еловую лапу. Юлия не в силах побороть волнение закрывает ладошками уши и отворачивается к сосне. "Ну почему нужно такую красоту убивать, ему что есть что ли нечего?" Костя палит в воздух и хохочет.

— Малыш, я его на обратном пути сниму, пусть подкормится.

Юлия изо всех силёнок молотит его грудь. Но для него её комариные укусы потеха. Он подбрасывает её себе на локоть и целует.

— Не сердись, ягодка, желаешь, я тебе белку покажу.

Предложение было заманчивым. Она желала. Он поднёс её к огромной раскидистой ели. Вся площадь под которой была засыпана пушистыми шишками. Юлия сделала попытку попросить его, чтоб опустил, но Костя, приложив палец к губам: "Цыц!" протиснулся вглубь и подкинул её вверх. Белка шикарно устроившись на ветке таращила на неё глаза. Она непроизвольно протянула руку. Белка наклонив голову уставилась на неё. Юлия отдёрнула руку и от неожиданности опять завизжала. Звонко, режуще. Поморгав, белка бросилась вверх наутёк, а ошарашенный визгом жены Костя из-под ёлки.

— Люлюсик, что случилось? Ты накололась на ветку?

Придя в себя, она принялась сначала бессвязно бормотать, потом хохотать, ну как объяснить ему, что опять сработал фактор неожиданности. Белка так смотрела, так моргала и ещё шевельнула хвостом…

— Если она через пять минут не свалится от разрыва сердца к нам под ноги, то будет жить дальше. Тебя решительно, моя радость, нельзя допускать к животным. В лесу некого будет стрелять.

Юлия тоже с шиком (не хуже белки) устроившись на его руках и обнимая своими худенькими ручками мощную шею, изо всех силёнок пыталась изобразить несчастный вид. Но озорство выдают глаза… Его глаза — вот они. Губы — рядом. Ближе, ближе… И не важно о чём он там говорит… Пусть что угодно, только рядом с ней. Ещё вздох, миг и он её поцелует…

Разве можно в таком огне уследить за временем. Чуть не опоздали на вечернее построение.

— Ой, — опомнилась Юлия поймав остывающий к вечеру солнечный лучик, — если не хотим опоздать, то нужно поворачивать обратно и поторопиться.

— Успеем, у меня ноги длинные, я добегу, — заверил Костя.

— А я? — шалила она зная, что поедет на его ногах тоже.

— Оставлю на съедение волкам, — пожав плечами невозмутимо заметил он.

Продолжая игру, она скосила смеющиеся глазки на него:

— И будешь ждать благодарности за такой не питательный обед?

— А ты как думала. Непременно в виде разрешения на их отстрел, — сделав страшные глаза подхватил он её на руки.

В мягкой качельки его рук можно позволить себе и подумать. Например о том, как прекрасно ей с ним. А ведь были минуты, когда он ей казался неприступным и высокомерным. Зато как забавно было обнаружить, узнав поближе, что человек её вздохов оказался иным. На самом деле Костик очень чувствителен и часто неуверен в себе. Это хорошо, значит он развивающаяся личность.

Пока достраивали дома для семей военнослужащих, угол снимали у одинокой женщины, не далеко от гарнизона. Был недельный поход, гоняли прикатившиеся из-за бугра и рассыпавшиеся веером по станицам казачьи сотни. "Как они надоели". Разлука подгоняет. Он так тосковал по своей малышке. Костя спешит домой. Юлия ждёт. Да и сам соскучился, сил нет как… Вёз гостинцы и подарок. Сердце едва не выскакивало из груди от радости. Вот сейчас он увидит её. Она непременно бросится к нему в объятия… Нёсся, как на крыльях. Прилетел, а хозяйка разводит руками: — "Юлии нет. Ждала, ждала, плакала и пропала". Костя ошалел. — "Да что же это такое? Как пропала? Куда пропала?" Та пожала плечами… — "Ушла и пропала". Свет померк. Он выскочил во двор. За калитку. "Где её искать? Куда она могла пойти?" Вспомнив её зимний вояж и прыгание через забор, разнервничался. Ноги, сделавшись ватными, не держали и он присев на корточки под одинокий старый дуб, закурил. Требовалось успокоиться и подумать. По плечу что-то ударило. Наклонился. Под ногами лежала туфля. Потерев ушибленное плечо, он поднял глаза. На лопатой ветке, обняв ствол, спала Юлия. "Твою мать! — выругался он про себя, ударив что есть силы по стволу успокаивая дрожащие руки. — Вперёд смотрящий, — улыбнулся он отходя. — Высматривала меня высматривала и уснула". Он с облегчением выдохнул. Ещё бы! За минуту передумал столько… А сейчас — будто гора свалилась с плеч.

Юлия проснулась от какого-то хрюканья под собой. Покачнулась. Напугавшись, ухватилась понадёжнее за ствол и всё вспомнила. Где она и зачем она тут… "Костя!" Но дорога была пуста, а хрюканье перемежающееся женским смехом повторилось. Она опустила глаза вниз и увидела Костю и хозяйку. Спросонья она никак не могла разобрать чем это они внизу занимаются. Он — приседает, ползает… Она дует щёки, которые вот — вот лопнут и приплясывает. Юлия тряхнула головой, пытаясь её прояснить. Ещё раз повнимательнее присмотрелась. Глаза её полыхнули изумлением и восторгом: "Костя!" Его такие глубокие глаза превратились в щёлочки и щёки были как-то неестественно надуты. Сначала ей показалось, что он хочет чихнуть. Но потом она передумала. На чихание это не похоже. Он держась одной рукой за ремень, другой за дерево, приседал, точно выплясывал. Хозяйка упираясь в него рукой била поклоны. То Костя вдруг выпрямлялся приваливаясь спиной к стволу и сползал по нему вновь на корточки, то такое же проделывала она. Тогда головы их неестественно принималась трепыхаться, а руки оставив в покое подпорки бились о землю. По щекам текли слезы. Юлия ничего не понимала до тех пор, пока не посмотрела на вытирающую от смеха глаза концом платка выпрямившуюся хозяйку. "Смеются?! Ну и пусть смеются. Ишь как веселятся. Ничего. Это всё же лучше чем плачут". Она мечтала его рассмотреть издалека, побежать навстречу. А что получилось…Смех один. Её планам второй раз не удалось осуществиться. Это надо же было заснуть… Всё потому что ночью держала в плену бессонница. Теперь Костик год подначивать будет. Она надула губки и устроившись спиной к стволу принялась рассматривать дорогу. Вторая туфля соскользнула с ветки от её крутых поворотов и шлёпнулась Костику на голову. Тот овладев собой поднял слезящиеся глаза вверх. Юлия принципиально не смотрела.