Читаем без скачивания ТАРРА. ГРАНИЦА БУРИ. Летопись вторая. - Вера Камша

— Посмотри сюда. — Архипастырь ткнул пальцем в пантанские болота. — Тебе нужно добраться до этих мест и разыскать остров в болоте, который называют Убежищем.

Лейтенант с явным непониманием смотрел на Феликса, и тот со вздохом продолжил:

— То, что я тебя прошу сделать, конклав назвал бы ересью, но мы не имеем права оставлять Эланд без помощи. И по милости Бернара мы не можем ударить по Годою первыми.

— Еще бы! — Лейтенант подался вперед. — Но что мне делать в Пантане?

Карта, разглядываемая Рене, была родной сестрой той, на которую смотрел в Кантиске Архипастырь. Мало чем отличались от мыслей его святейшества и выводы герцога. Удар через Фронтеру имел смысл в начале месяца Иноходца, когда Эланд и север Таяны еще лежат под снегом, а Гремихинский перевал становится проходим. Если бы Годой оказался втянут в войну на юге, Рене получал возможность ударить через Внутренний Эланд. Вместе они бы могли победить, особенно догадайся таянцы поднять восстание. Пока же самым догадливым оказался Годой, успевший за зиму спеться с Базилеком. С другой стороны, войско, состоящее из отборного ядра Церковной гвардии и оравы добровольцев, среди которых попадались как прекрасно владеющие оружием нобили, так и крестьяне с дубинами, вряд ли выстоит против объединенных сил Тарски, Таяны и гоблинов. Вполне может случиться, что Годой Феликса разобьет, а поражение Архипастыря подорвет боевой дух защитников Эланда.

— Конечно, подорвет, — встрял Жан-Флорентин. — И не смотри на меня так. Мысли я читать не умею и вообще полагаю так называемое мыслечтение выдумками невежд. Зато я умею читать карту и знаком с твоим образом мышления, к тому же ты кое-что произносишь вслух. Очень мало, но достаточно, чтобы понять, если знать, над чем ты думаешь…

— Да ни над чем я не думал, — огрызнулся Аррой.

— И совершенно зря, — менторским тоном ответствовал жаб, — ибо существует только тот, кто мыслит. Ты же для человека рассуждаешь достаточно здраво, по крайней мере ты в состоянии понять одну притчу, которую я считаю своим долгом тебе изложить.

Рене Аррой промолчал, так как давно смирился с мыслью, что остановить Жана-Флорентина, рассказывающего одну из бесчисленного множества ведомых ему поучительных историй, невозможно. Жаб торжественно начал:

— Сразу же после Исхода никто не верил, что Светозарные, как они себя сами называли, ушли навсегда. Люди ушедшим богам доверяли, а те в общем-то неплохо с вами обращались. Впрочем, тебе бы подобное не понравилось. Ты — убежденный сторонник свободы воли и свободы выбора, а Светозарные были уверены, что они лучше других знают, что смертному делать можно и чего нельзя. Тогда очень приятно было жить тем, кто боится выбора, а выбор — это самое трудное, что только может встретиться мыслящему существу. Считалось, что право выбора, право принимать решение есть у богов, а прочим оно вроде и ни к чему, потому что…

— Ты, милый друг, по-моему, отвлекся, — напомнил адмирал. — Скоро сюда пожалуют Максимилиан с Эриком и Диманом, так что заканчивай.

— О, сколь суетливы люди, и как далеки они от высокого, — посетовал Жан-Флорентин, тем не менее возвращаясь к предмету беседы. — Так вот, сразу же после Исхода никто в него не верил. Постепенно стали появляться всякие проповедники, которые потом образовали эту вашу Церковь. Они ходили и говорили, что Светозарных нет, а есть Триединый, единый в трех лицах Создателя, Судии и Спасителя. Ну, ты же знаешь эту ненаучную и по сути ничего не объясняющую теорию, которая опять-таки подменяет собой право выбора…

— Жан-Флорентин, — холодно предупредил Рене, — если ты сейчас же не прекратишь, я расскажу про тебя Максимилиану, и веди с ним богословские споры сколько хочешь, а меня уволь. Мне россказни про Триединого без надобности. Раз он не может или не хочет нам помогать, не о чем и говорить.

— У тебя исключительно утилитарный подход к одному из самых сложных вопросов, — возмутился жаб, — но признаю, что в данной обстановке подобная точка зрения вполне обоснованна. Итак, знаешь ли ты, как первый Архипастырь святой Амброзий обратил в свою веру жителей Кантиски? Я говорю не о приукрашенном и позолоченном варианте, описанном в этом недобросовестном труде, который называется Книга Книг, а истинную историю. Ты меня слышишь?

— Слышу, — подтвердил Рене, — но Максимилиан, надо полагать, уже внизу.

— Ну, хорошо, — зачастил Жан-Флорентин. — В Кантиске, а это был большой по тем временам торговый город, находилось самое известное капище Светозарных. Это вполне объяснимо, так как каждый купец старался задобрить если не богов, то хотя бы их жрецов, которые вовсю баловались магией Света. Так вот, этот самый Амброзий взял да и сжег один из храмов. Самый красивый, кстати. И ничего ему за это не было, так как вместе со Светозарными исчезла и их магия. Ну, люди не то чтобы уверовали в Триединого, но увидели, что старые боги сами себя защитить не могут, а этот Амброзий с его приспешниками творит что хочет. Народ не стал спорить, когда те на месте разрушенного храма свой соорудили. Как говорит Диман: «Нахальство — второе счастье».

— Друг мой, ты что-то стал выражаться неподобающим философу образом, — усмехнулся Рене.

— Отнюдь нет, — ответствовал философский жаб, — я, кажется, упоминал, что бытие определяет сознание. А я вынужден находиться среди военных людей, не очень образованных, но обладающих живым, образным мышлением, что накладывает определенный отпечаток и на мою манеру поведения.

— Короче, с кем поведешься, от того и наберешься, — подытожил Рене, поднимаясь, чтобы приветствовать вошедших советников.

Глава 2

2229 год от В. И. 3–14-й день месяца Агнца

Запретные земли

Озерная Пантана. Босха

Криза и Рамиэрль быстро шли на восток. Эльф знал дорогу так, словно бы тысячу раз уже проходил ею, и не важно, стало ли тому причиной черное кольцо на его руке или что-то еще. Криза держалась молодцом. Она тащила на себе столько, словно была не девушкой, пусть и варварского племени, а вьючным мулом, и при этом без умолку болтала. За месяцы, проведенные в дороге, Рамиэрль и орка не встретили ничего сверхъестественного. Это был обычный зимний поход в горах. Трудный, конечно, но по-своему даже скучный. Бесконечные подъемы и спуски, выбор самой удобной дороги, охота, поиски места для ночлега — вот и все.

Рамиэрль узнал, что в горах удобнее ходить по верху гребней. Даже делая на первый взгляд огромный крюк, ты приходишь к цели быстрее и куда менее уставшим, чем если бы ломился напрямик, спускаясь в долины и карабкаясь на кручи. Криза не просто хорошо знала горы — она их чувствовала, поэтому ни лавины, ни метель ни разу не застали путников врасплох. От Рамиэрля требовалось одно — указывать направление, остальное орка брала на себя. Дичиться она перестала очень быстро и столь же быстро принялась овладевать арцийским. Рамиэрль от своей попутчицы не отставал, его успехи повергли бы в ужас Эанке, для которой гоблины были существами, отличающимися от крыс лишь размером и степенью опасности. Что до самого Нэо, то он предпочел бы век в окружении гоблинов месяцу наедине с красавицей-сестрой.