Читаем без скачивания Немые и проклятые - Роберт Уилсон

— Опросили жителей Санта-Клары?

— Кристина обзвонила все частные охранные фирмы, большинство жителей разъехалось, — сказал Перес. — Те, с кем мы говорили, ничего не видели.

— Не удалось выяснить, что за ключ мы нашли в холодильнике Веги?

— Пока нет, — ответила Кристина. — К тому времени, как я отвезла Надю, все банки закрылись.

— Хорошо. Начните с этого в понедельник утром, — приказал Фалькон. — Что нового о документах Рафаэля Веги?

— Пока ничего, но мы с Кристиной сегодня днем чрезвычайно продуктивно побеседовали с золотым мальчиком, бухгалтером «Вега Конструксьонс», — сказал Рамирес. — Он отвечал за установку компьютерных систем и внимательно следил за некоторыми проектами.

— Почему ты называешь его «золотым»? — поинтересовался Фалькон. — Кто он такой, этот бухгалтер Франсиско Дорадо?

— Он считает, что уже должен был стать финансовым директором… но не стал, — объяснил Рамирес. — Рафаэль Вега вовсе не собирался выпускать деньги из рук и уж тем более не рвался сообщить мальчонке всю правду о своих делах.

— То есть Дорадо — обычный счетовод.

— Вот именно, но после смерти Веги он получил свободный доступ ко всем документам. И раньше имел, но слишком боялся попасться. Как я сказал, он знает компьютеры вдоль и поперек, а Васкес недостаточно разбирается в информационных системах, чтобы его контролировать.

— Ну и каков итог вашего разговора с Дорадо? — спросил Фалькон. — Он назвал какие-то фамилии?

Феррера протянула распечатанные фотографии и досье русских:

— Владимир Иванов и Михаил Зеленов. Только что получили из Интерпола.

Хавьер взглянул на снимки, прочел: Владимир Иванов (Влад), татуировка на плече, русый, голубоглазый, под правой скулой шрам. Михаил Зеленов (Михас), брюнет, массивный (132 килограмма), зеленые глаза кажутся щелками на заплывшем лице. Их незаконные дела охватывали весь спектр мафиозной деятельности: проституция, торговля людьми, игорный бизнес, интернет-мошенничество, отмывание денег. Они принадлежали к солнцевской преступной группировке, которая насчитывала более пяти тысяч человек. Область деятельности — Пиренейский полуостров.

— Бухгалтер сообщил еще, что существует два комплекта документов по стройкам, в которых участвуют эти парни, — добавил Рамирес. — Первый составлял Дорадо по цифрам, которые давал Вега. Второй вел сам Вега, эти документы показывают истинное состояние дел.

— Значит, и севильский строительный бизнес запачкан теперь отмывкой грязных денег, — посетовал Фалькон.

— Русские серьезно занялись этим делом: деньги, поставка рабочих, строительных материалов.

«Вега Конструксьонс» предоставляет архитекторов, инженеров и прорабов.

— Кому принадлежат здания и что с этого имел Вега?

— Подробности о владельцах — у Васкеса, — сказал Рамирес. — Все дела и сделки с недвижимостью вел он. До него мы еще не добрались. Я думал, сначала нам нужно поговорить с вами. Пока мы знаем только, что это совместный проект: деньги русские, специалисты испанские…

— Скорее всего, Вега предоставлял прикрытие, которое позволяло этой масштабной афере приносить прибыль, — сказал Фалькон. — Мы должны назначить на завтра встречу с Васкесом. Рамирес и я.

— А я? — спросила Феррера. — Я тоже занималась этой частью расследования.

— Я уверен, ты прекрасно поработала, — похвалил ее Фалькон, — но Васкес должен почувствовать нашу силу. Может быть, у нас даже достаточно оснований, чтобы просить ордер на обыск. Я позвоню судебному следователю Кальдерону.

— А мне что делать? — добивалась Феррера.

— Сегодня мы теряем троих сотрудников, — улыбнулся Фалькон. — Завтра мы все станем солдатами пехоты.

— А на самом деле ходить пешком придется только мне!

— Ты должна продолжить поиски Сергея. Он исчез уже более двух суток назад, но это наш единственный свидетель. Я спрошу судебного следователя Кальдерона, можно ли поместить фотографию Сергея в газеты.

Фалькон отпустил подчиненных, сказав, чтобы шли в бар «Ла Хота», он угостит всех пивом. Они вышли друг за другом. Фалькон остановил Ферреру.

— Вот я о чем подумал: вы с сеньором Кабелло хорошо ладите. Попробуй заглянуть к нему сегодня вечером. Мы с Хосе Луисом завтра утром должны пойти к Васкесу, вооружившись информацией. Я хочу, чтобы ты узнала, какие участки он продал Рафаэлю Веге и что там построили.

Фалькон отвез ее в бар «Ла Хота» и заказал всем пива. Позвонил Кальдерону, тот не брал трубку. Он оставил команду в баре и по пути в контору Исабель Кано заехал в здание суда. Там было тихо. Охранник сказал, что Кальдерон уехал в семь часов, а Инес он не видел. Фалькон набрал номер Пабло Ортеги и спросил, можно ли заглянуть, чтобы показать несколько фотографий.

— Только если управитесь быстро, — раздраженно ответил Ортега.

Офис Исабель Кано был открыт, но безлюден. Фалькон постучал, Исабель крикнула из кабинета, чтобы он заходил. Она сидела за столом, сняв туфли, и курила. Голова откинута назад, волосы рассыпались по черной коже кресла. Она улыбнулась ему уголками губ.

— Слава Господу, выходные, — сказала Исабель. — Ну что, передумал?

— Наоборот, идея прочно засела в моей голове.

— Полицейские, — протянула она и поморщилась, намекая на умственную неполноценность этой породы людей, к которой, увы, принадлежит и ее собеседник.

— Я веду уединенный образ жизни…

— При этом не обязательно быть идиотом, — перебила его Исабель.

— …к чему мне такой огромный дом?

— Пожалуйста, не заставляй меня сдаваться, как только Мануэла начала отступать. Это вредно для моей репутации.

— Можно присесть? — вежливо спросил Фалькон.

Она махнула на стул рукой с зажатой в пальцах сигаретой. Хавьеру нравилась Исабель Кано, но порой она бывала несносной. Самую деликатную тему она могла вывалить на стол и разделать, как рыбу для ужина.

— Исабель, ты прекрасно знаешь, что я пережил, — начал он.

— Вообще-то нет, — ответила она к его удивлению. — Я могу только попытаться представить, что ты пережил.

— Хорошо, пусть так. Дело в том, что я чувствую себя человеком, который все потерял. Людям нужна опора в жизни, чувство приобщенности. У меня осталась только память, на которую нельзя положиться. Но у меня есть брат и сестра. Пако — хороший человек, он всегда поступает правильно. У Мануэлы непростой характер, но она ли в том виновата? Бедняжка нуждалась в любви Франсиско, но он не мог и не хотел дать ей эту любовь.

— Мне ее не жалко, и ты не жалей, — буркнула Исабель.

— Несмотря на все, что я знаю про Мануэлу, про ее жадность, про ее корыстолюбие, — мне нужно, чтобы она оставалась в моей жизни. Мне нужно, чтобы она звала меня своим братишкой. Для твоих адвокатских мозгов это, должно быть, выглядит сентиментально, нелогично и отвратительно… Но не для меня.

Кожаное кресло Исабель поскрипывало. Вздыхал кондиционер. На город опустилась тишина.

— И ты считаешь, что получишь желаемое, отдав ей дом?

— Если договорюсь насчет дома, в котором я больше не хочу жить, то получу хотя бы возможность. Если нет, мне придется остаток жизни терпеть ее ненависть.

— Может быть, ты и думаешь, что она тебе нужна, но она-то точно не считает, что ты ей необходим. Ты ведь, как выяснилось, не чистокровный родственник, полукровка, помеха, — принялась объяснять Исабель. — Когда таким, как Мануэла, что-то отдаешь, они хотят получить еще и еще. Они не способны на любовь. Твой подарок не принесет того, чего ты хочешь, зато вызовет обиду, подпитывая ее ненависть.

Каждая фраза звучала как удар по лицу, словно Исабель пришлось приводить в чувство истерика.

— Возможно, ты права, — сказал Фалькон, потрясенный ее жестокими словами. — Но сердце подсказывает мне: нужно рискнуть и надеяться, что ты ошибаешься.

Исабель, исчерпав все доводы, развела руками и сказала, что набросала для него письмо. Фалькон предложил выпить и поесть в «Эль Каиро», но она отказалась.

— Я бы предложила выпить здесь, но не держу спиртного в офисе, — посетовала Исабель.

— Тогда поехали в бар.

— Я не хочу, чтобы наш разговор обсуждался местными сплетниками.

— А мы разве не закончили?

— Ты упомянул сегодня утром Эстебана Кальдерона. Ты спросил о нем, потому что он женится на Инес?

— Да, он объявил об этом в среду, — ответил Фалькон.

— Ты случайно не забыл, кто занимался твоим разводом с Инес?

— Ты.

— Скажи мне честно, почему тебя волнует эта женитьба?

— Я беспокоюсь… за Инес.

— Думаешь, Инес — маленькая невинная девчушка, которую нужно защищать? — вознегодовала Исабель. — Вот уж нет! За дом, который ты так рвешься отдать Мануэле, мне пришлось драться зубами и когтями, чтобы не дать Инес заявить права на его половину. Тебе не стоит за нее волноваться. Она знает все, что нужно, про Эстебана Кальдерона, будь уверен.

Фалькон кивнул. Вот уже который день женщины открывали ему глаза и учили жизни.