Читаем без скачивания Светлейший князь - Михаил Шерр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А как же иначе, ваша светлость, до села будет добрых верст пятнадцать. Что же мы, каждый день мотаться будем туда-сюда? Да мало того, еще скажу, что в Мирской станице будут желающие просто жить. Да и на том берегу Уса, напротив, то же место неплохое.
— Получается, где селиться будем, решили, а кто где само по себе получиться, — Петр Сергеевич поставил точку в этом вопросе. — Давайте вернемся к вопросу хлеба насущного, Лукерья Петровна за день управишься с ревизией?
— Управлюсь, помощников достаточно. Сразу говорю зерна маловато.
— Ваша светлость, — Петр Сергеевич вопросительно посмотрел на меня, — чем тут разжиться сможем?
— Грибы, ягоды, осень подойдет — кедровые орехи. Сейчас срочно заготавливать сено. Благо покосы тут отличные. Петр Сергеевич, сколько у нас мастеровых всяких?
— Человек тридцать. Плохо только один мастер по кирпичам, Фома Васильевич. А вот стекольщиков ни одного.
— У меня по этому поводу есть кой-какие соображения. Мы потом их обсудим, — я когда-то со своими учениками в наших исторических реконструкциях пробовал стеклодувное дело. Почему бы не попробовать? — Давайте народ считать. У нас всего сто восемьдесят шесть мужиков. Тридцать два гвардейца, это те кто будет постоянно лямку тянуть. Тридцать пять мастеровых. Тридцать человек бригада Кондрата Тимофеева. Еже человек тридцать валят лес. И остается относительно свободных человек пятьдесят.
— Не больше, а то и сорока не будет.
— Кто будет старшим по сену?
— Лукерья пусть и будет, — Петр Сергеевич как бы в удивление развел руками, типа чего тут обсуждать. — Её недаром в Совет выбрали. Пусть она всем этим хозяйством и занимается: сено, скотина, еда, одежда и все такое. Все свободные мужики к ней. Все бабы и детвора, кто работать могут.
— Вам виднее Петр Сергеевич, вы народ лучше знаете. Попрошу только из госпиталя ни кого не забирать и внучка дедушки Фомы в постоянные помощники определить.
Совет наш в итоге заседал почти до полуночи, обсуждали какие-то мелкие детали, Петр Сергеевич тщательно записал все наши решения. Юрту, в которой шло заседание, решили на постоянной основе сделать конторой и посадить в неё двух-трех грамотных подростков, обязательно шустрых на ногу. Петр Сергеевич сразу же распорядился и в конторе появился еще один стол и шкаф, причем шкаф был с закрытыми полками и одна из них закрывалась на замок. Уходя, Петр Сергеевич на эту полку положил все наши документы. Оказалось, что он оформил протоколы выборов Совета, первого заседания перед походом и вел дневник похода. К этому добавился сегодняшний протокол и моя карта. Полка с бумагами была закрыта на ключ.
Свободную рядом юрту решили отдать временно для постоя мне и Ерофею. Мои попытки протестовать Лукерья Петровна пресекла на корню, решительно заявив, что нам по статусу полагаются отдельные апартаменты и ВИП-обслуживание. Конечно, слова она употребляла другие, но смысл был именно такой. В итоге Лукерье было поручено за воскресение подобрать в нашу юрту домработницу, Ерофею назначить денщика, а мне камердинера.
Перед сном я еще раз зашел в госпиталь. Раненный спал. Санитар дремал рядом. Евдокия после осмотра вышла следом за мной.
— Ваша светлость, возьмите к себе моего брата. Пусть он вам служит.
— Хорошо, Евдокия.
Ночью мне совершенно не спалось. Промаявшись пару часов, я вышел на свежий воздух. Почему-то мне опять захотелось покопаться в самом себе. Сколько мне лет? Вроде как больше восьмидесяти. Но это там, в 21 веке. А здесь? Моему нынешнему физическому телу скорее всего около двадцати пяти, я физически себя именно так и ощущаю. С мозгами то же все в порядке, нет ни каких возрастных когнитивных нарушений, отличная память в частности. Но мироощущение у меня не двадцатипятилетнего человека, а именно восьмидесятилетнего. Я например всегда считал любовную страсть а-ля Ромео и Джульета психическим нарушением. Любовь к женщине другое. Вот свою жену я любил и когда её не стало, у меня совершенно не было потребности заводить новые отношения. И обретение нового физического тела ничего не изменило. Некоторые люди мечтают, стать бы снова молодым. И что? Я снова стал молодым, но мироощущение, слава Богу, осталось прежним. Да, я отлично понимал Ерофея, который ни как не мог дождаться своей свадьбы, но мне ни какие безумства молодости совершать не хотелось. Дважды в одну воду войти нельзя. Хотя конечно спутницу жизни завести придется, но из других соображений.
На этом месте я захотел спать и незамедлительно отправился в постель.
Дедушка Фома вернулся в воскресение, ближе к вечеру. После обеда мы с Петром Сергеевичем расположились в юрте-конторе, решив обсудить некоторые наши проблемы.
— Петр Сергеевич, вы знаете, что такое паровая машина?
— Знаю и даже видел машину Ползунова. Она правда, к сожалению в аварийном состояние и не работает, но принцип её действия мне понятен.
— Водяное колесо это временная мера, нам нужна паровая машина.
— И вы знаете, как это сделать? — господин инженер внимательно посмотрел на меня.
— Знаю. Скажите Петр Сергеевич, что вам удалось спасти, уходя с завода?
— На самом деле немного. Самое ценное: резцы по металлу, наждачные круги и копия эталонного аршина и так всякая мелочь.
На этом наша беседа прервалась известием о возвращение дедушки Фомы.
Разведывательная поездка Фомы Васильевича оказалась успешной. Продвигаясь вверх по реке Иджим, а затем по мелколесью в предгорьях Куртушиби́нского хребета, разведчики нашли удобный перевал, спустившись с которого они встретились с урянхайцами. Встреча была очень драматичной. На двух урянхайцев напал медведь.
Когда наши разведчики подоспели, положение урянхайцев было не завидное. Зверь прижал людей, один из которых был ранен, к скалам и исход боя скорее всего был бы печальным. Но наш разведчик, Ермил Нелюбин, смело подошел к зверю, быстро вставил ему в ухо заряженный пистолет и выстрелил. В стойбище урянхайцев разведчики провели пять дней. Дедушке Фоме удалось наладить контакт с главой этого урянхайского рода. Как они друг друга поняли, для меня осталось загадкой, но пять топоров были обменяны на два
